Марджори Аллингхэм - Смерть в Галерее
— Да, слегка приоткрытую. Я подошла и заглянула внутрь.
Она замолчала и покачала головой.
— Бедняга. В такой смешной и неприличной позе.
— Вы до него дотрагивались?
— Я? — в ее тоне прозвучало столько презрения, что Бриди с удовольствием забрал бы свои слова обратно. — Конечно, нет. Было совершенно очевидно, что молодой человек мертв, его скула была разбита. Я слишком часто видела смерть, чтобы ошибиться. Я прошлась по комнате и присела, чтобы все обдумать. Это была ужасно неловкая ситуация. Я стара, Фрэнсис слишком молода, а бедная Филлида — неврастеничка. Безусловно, ни одна из нас не могла выдержать весь ужас полицейских допросов. Оставался только один выход. Я решила, что Роберт может подождать, пока вернется мой сын и во всем разберется сам.
Она сделала это невероятное заявление с таким простодушно эгоистичным выражением на лице, что все ей сразу и бесповоротно поверили. Конечно, именно так все и было. Как это было на нее похоже. Совершенно потрясенный Бриди забыл в очередной раз посмотреть на часы. А минутная стрелка все ближе и ближе подбиралась к вершине циферблата.
— И тогда я увидела шляпу и пальто, — спокойно продолжила Габриель. — Естественно, в моей голове сразу же родился план. В шкафу обычно ничего не хранят и поэтому редко его открывают. Если обнаружат, что Роберт исчез в шляпе и пальто, никому не придет в голову искать его в доме. Я принесла это ужасно тяжелое пальто к шкафу и вернулась за шляпой и перчатками. Я благоговейно накрыла этим всем тело, а потом закрыла шкаф, предварительно укутав руку шалью. Потом я немного отдохнула и вернулась назад в свою комнату. Выключая свет, я опять закрыла руку шалью. Помню, что в голове у меня была полная ясность, и потом я попросила Доротею послать телеграмму Мэйрику. Я ничего не рассказала ей о Роберте. Мне показалось, что чем меньше людей будут об этом знать, тем меньше будет страхов и неприятностей.
— Но как вы могли носить в себе эту ужасную тайну так долго, мадам! — воскликнул Бриди не с упреком, а скорее с уважением.
Габриель высокомерно на него посмотрела.
— Если бы вы пожили в мои времена, милейший, — едко сказала она, — вы бы научились хранить и не такие страшные тайны. Это как раз то, что я презираю в современных молодых людях. У вас нет внутренней дисциплины. Вы смеетесь над викторианцами, но ни одна эпоха не имела такого лица.
— Я вам верю, мадам, — пылко воскликнул Бриди и продолжил бы дальше, если бы она его не прервала.
— Минутку, — сказала она. — Я еще не закончила. Несколько фрагментов вашей мозаики уже готовы, инспектор, но осталось еще несколько важных вещей, которые необходимо выяснить, прежде чем мы увидим знакомый портрет, о котором вы говорили. Например, вот такая вещь. В тот день, когда слуги нашли тело Роберта, этот жалкий негодяй Лукар сбежал в Америку. На первый взгляд, из его поступка можно сделать совершенно очевидные выводы. Но только если не знать, как долго Роберт пролежал в шкафу. Мне же это совершенно непонятно. Если Лукар убил Роберта, почему он не сбежал раньше? И потом, как вы нам сообщили, доказано, что в момент отъезда Лукар ничего не знал о том, что нашли его тело. И именно здесь находится кусочек мозаики, который вам, инспектор, жизненно необходим. Почему сбежал Лукар?
В комнате было все так же тихо, а Бриди все так же стоял и смотрел на нее, когда из прихожей раздался звук, заставивший всех вскочить и посмотреть на часы. Было без двух минут четыре. А из прихожей раздавался громкий низкий голос, так хорошо знакомый почти всем из них.
— Мэйрик!
Годолфин, хромая, подбежал к выходу и широко раскрыл объятия навстречу вошедшему. Мэйрик Айвори вошел один, но за его спиной разливался блеск множества серебряных форменных пуговиц. Это был плотный широкоплечий человек. Густая шапка совершенно седых волос окружала красивое, немного обветренное лицо. Он был похож скорее на эсквайра, чем на настоящего лондонца. Мэйрик поцеловал дочь, быстро поклонился полицейскому и поспешил к матери.
— Моя милая старушка! Бедная девочка! — сказал он. — Дорогая, как ты?
Габриель подняла на него глаза, и в них светилась невиданная прежде нежность. Ее красивые тонкие губы насмешливо изогнулись.
— У руля, мой мальчик, — четко произнесла она. — У руля.
Фрэнсис ее не слышала. С того самого момента, когда Бриди так красочно описал возможности авиации, она не могла избавиться от одной ужасной мысли. Она посмотрела на часы. Было почти четыре. Минутная стрелка стояла почти вертикально. Она украдкой взглянула на Бриди. Он тоже все еще смотрел на часы. Потом медленно повернулся к двери. Дверь медленно и тихо открывалась.
Первыми появились два человека в штатском, а потом между ними, бледный и немного взъерошенный, с портфелем под мышкой, прошел Дэвид Филд. Он быстро оглядел комнату, и, встретившись с Фрэнсис взглядом, как-то криво и немного печально улыбнулся.
Через минуту его заметили и все остальные. Гул голосов резко оборвался, и в комнате повисла гнетущая тишина. Мэйрик, разговаривавший с матерью, поднял голову и холодно посмотрел на вошедших. Бриди подошел к Дэвиду.
— Ну? — спросил он.
Дэвид поднял глаза, и Фрэнсис увидела, что он смертельно устал. Дэвид раскрыл рот и сказал нечто совершенно неожиданное и непонятное:
— Это тот, с маленькой бородкой. Человек в штатском, видимо, старший по званию, согласно кивнул.
— Как я вам и докладывал сегодня утром по телефону, сэр. У нас пять отличных свидетелей. Все данные мы проверили. Рапорт я прилагаю к рисункам.
Бриди поблагодарил его и прошел к столу, куда Дэвид поставил свой портфель. Габриель наклонилась вперед.
— Инспектор, — сказала она. — Я задала вам весьма важный и существенный вопрос. Почему сбежал Лукар? Что еще случилось в тот день, когда нашли тело Роберта?
Ее звонкий голос прервал общий разговор, и все повернулись в ее сторону. Ей ответил высокий голос Фрэнсис, более молодая копия ее собственного.
— Газеты сообщили о спасении Годолфина.
— Да, — мягко сказала Габриель. — Сообщили о спасении Годолфина. Вот почему сбежал Лукар.
— Это очень интересная теория, но я что-то не совсем ее понимаю. — Годолфин подошел поближе, вопросительно глядя на нее. — Почему вы так думаете?
— Может быть, он просто боялся с вами встретиться? — подал голос из-за стола Бриди. Он открыл портфель и изучал его содержимое. Это было похоже на большую фотографию. Внезапно он поднял ее над собой. Это была голова индуса в европейском костюме, но в тюрбане. Тюрбан был пририсован белой краской. Пририсована была также маленькая темная бородка. На первый взгляд мужчина казался настоящим индусом. Однако, чувствовалось что-то неуловимо знакомое в линиях этого истощенного лица. Знакомым казался особый прищур глаз. Медленно все головы, кроме одной, повернулись к Годолфину. Исключением оказалась миссис Сандерсон. Она все продолжала всматриваться в фотографию, и, наконец, ее триумфальный крик потряс комнату. В этом крике смешались торжество восстановленной справедливости и какой-то священный ужас:
— Негр! Видите, что я вам говорила! Я видела этого негра!
Спокойным оставался только Годолфин.
— Я вижу, кто-то разукрасил мой портрет, — ровным голосом сказал он. — Я полагаю, это вы, Филд? Весьма искусно, приятель, но я не думаю, что это может что-то доказать. Не так ли?
— Пять сотрудников амстердамской авиакомпании вас опознали. Они узнали пассажира, который прилетел в тот день, когда был убит Роберт. И этот пассажир улетел обратно на следующий день в пять часов утра, — медленно сказал Дэвид. — Мне жаль, Долли, но все совпадает.
Годолфин улыбнулся.
— Может ли хоть один европеец различить двух индусов? — с иронией спросил он.
Тень пробежала по лицу Бриди. Он повернулся к мисс Дорсет.
— Что вам сообщили из ассоциации зашиты прав предпринимателей в ответ на ваш запрос? — спросил он. — Не бойтесь. Расскажите об этом подробнее. Мистер Годолфин, покидавший Европу без гроша в кармане, вернулся из безнадежной, провалившейся экспедиции с такими деньгами, что мог себе позволить бриллианты и дорогие машины. Конечно, вы забеспокоились, впрочем, как и некоторые другие. Поэтому вы поступили очень разумно, когда послали запрос в ассоциацию. Что вы узнали?
— Я узнала, — медленно и неуверенно начала мисс Дорсет, с трудом подбирая слова, — я узнала, что Национальный Банк Индии на несколько месяцев гарантирует ему кредит на девяносто тысяч фунтов. А поручитель — некто по имени Хабиб уль-Рапут.
Годолфин присвистнул. Постепенно вокруг него образовалось пустое пространство, и хотя его напускное спокойствие дало трещину, он все еще стоял в центре комнаты, весело глядя на инспектора.
— Не совсем так, — сказал он. — Рапут Хабиб из Пенанга — мой большой друг. Я как-то оказал ему услугу, и он дал мне эти гарантии, когда я возвращался домой. История о нескольких месяцах кредита — выдумка ваших дружков из ассоциации. И потом, хотя я просто очарован вашей совместной изобретательностью, я надеюсь, вы не собираетесь поместить мое лицо в вашу чертову мозаику? Какого черта мне нужно было делать эти длинные перелеты, чтобы здесь в Европе убить Роберта Мадригала? Поверьте, намного легче было бы нанести удар в Тибете, если бы, конечно, мне это было нужно. Бросьте, неужели вы не помните, что я спас ему жизнь?
