Эрл Гарднер - Сорвать банк
– Хотя бы потому, что Огден только на четверть владелец.
– Может, и так. А может, он сам торопился куда-то отправиться?
– Или с сестрой?
– Или с матерью.
Берта Кул вздохнула:
– Фантазер, сентиментальная размазня – вот во что превращается детектив, когда теряет голову… Я бы лучше себя чувствовала, пожалуй, коротая время в больнице вместе с Уайтвеллом А. Я думаю, ты совсем потерял голову из-за этой девицы.
– Ты не обязана меня опекать. Я же сказал, что такси отвезет тебя обратно.
Берта Кул возразила в своей обычной манере.
– Если я останусь здесь в машине дрожать и мерзнуть, все произойдет чертовски тихо и спокойно. Если же я, учинив разнос за то, что ты помешался от любви, возьму да и вернусь в Рино, ты за полчаса поймаешь убийцу, устроишь большой шум, и я останусь в дураках. Черта с два, Дональд Лэм! Руководитель агентства собирается участвовать в представлении! За время нашего знакомства тебе уже следовало знать, что я всегда так делаю! – Все это она выпалила как одну фразу.
Я протер ладонью ветровое стекло, посмотрел, пытаясь разглядеть ориентиры.
Мы взобрались к этому времени на небольшой холм, начали осторожно съезжать по противоположному склону. Заправочная станция вместе с одиноким домиком промелькнули в сотне с лишним футов позади, как грязные пятна на фоне неба.
– Пожалуйста, остановите машину здесь… Как договорились. Не гоняйте двигатель, выключите его совсем и погасите фары. И ждите, хорошо?
Водитель поставил машину на тормоз, выключил двигатель и свет.
– Я думаю, вы ошиблись. Здесь поблизости ничего нет, – сказал он. – Я выйду и осмотрюсь.
Берта вышла вместе со мной. В небе на востоке пробивалась полоска тусклого света. После теплой машины пустыня дохнула особенным холодом.
Мы отправились. Таксист понаблюдал за нами, стоя у машины, потом вернулся в кабину, устроился там, закутавшись в пальто.
– Далеко идти?
– Половина или три четверти мили.
Берта резко повернула назад:
– Я возвращаюсь к машине. Провались оно все пропадом.
– Хорошо, возвращайся на такси в город. У меня есть здесь машина, которая сможет довезти меня, куда я захочу. Я вернусь в больницу, как только удостоверюсь, что все в порядке.
Берта молча направилась к такси. Я прошел уже изрядное расстояние, когда увидел вспышку фары. Я сошел на обочину, дождался, пока красный задний фонарь превратится в рубиновую точку вдалеке, и устало потащился дальше.
Полоска света на востоке стала ярче. Было уже достаточно светло, и предметы выглядели как черные пятна на светло-сером фоне. Можно было различить заправочную станцию с крошечным домишком, а дальше, в сотне ярдов от дороги, виднелся дом.
Я замер в ожидании. Свет на востоке становился все ярче. Какой-нибудь наблюдатель, спрятавшись в тени, мог увидеть, как я шел по дороге, – не совсем четкий силуэт, чтобы меня узнали непременно, но все же я был вполне различим.
Холодно. Воздух неподвижен, словно отражение в горном озере. Кончики ушей пощипывает мороз, и нос тоже замерз. Мне хотелось потопать ногами, но я не решился. На шоссе послышался гул машины – просто удивительно, насколько далеко разносится рокот автомобиля, едущего по асфальту. Я опасливо поежился. Это, должно быть, тот, кого я жду.
Ну а что там, куда я иду и куда, может быть, направляется машина? А вдруг Луи опять запил? А вдруг у того, кто придет, есть оружие и он из тех, кто не тратит время на дискуссии? А вдруг… Машина, не замедляя хода, промчалась мимо, и вот она уже вдалеке, и гул от нее растворился в морозной тишине.
Я засунул ладони под мышки, прижал их к телу. Зубы выбивали дробь. Ноги были как ледышки. Никаких машин, ни звука, только стылый мороз.
Я посмотрел на часы. Если повернуть циферблат к востоку, можно различить время. До того момента, как солнце начнет излучать хоть какое-то тепло, оставалось три четверти часа. Я больше не мог выносить эту стужу.
Мне не хотелось будить Хелен. Я прокрался на цыпочках к другому окну и позвал тихим осторожным голосом: «Эй, Луи! Привет, Луи!»
В ответ ни звука.
Я подобрал с земли камешек и тихо постучал им в окно. Никакого отклика. Быстро царапнул камешком по стене дома и тихо свистнул.
В ответ – молчание.
Восток уже полыхал оранжевым, и звезды уплывали с неба.
Я постучал по стеклу костяшками пальцев и позвал: «Луи! Эй, Луи! Проснись!»
Секунды тишины казались часами.
Я подобрался ко входу в дом, осторожно постучал в дверь. Не получив ответа, повернул ручку.
Дверь распахнулась, она была не заперта.
Внутри дома был затхлый спертый воздух. Мне казалось, я никогда больше не согреюсь. Луи не следовало бы оставлять дверь незапертой. Я ведь особенно предупреждал его на этот счет.
Я тщательно запер за собой дверь, на цыпочках по скрипящим половицам прошел в спальню Луи.
Света было достаточно, и можно было ясно различать все предметы в комнате. На постели в эту ночь никто не спал.
Я все смотрел и смотрел на пустую кровать, соображая, что же случилось, и начиная медленно понимать, что все это означало. Устремился к двери в комнату Хелен Фрамли. Не стал утруждать себя стуком, резко повернул ручку и ударом ноги распахнул дверь настежь.
Ее кровать была пуста. Тут же секунду спустя заметил на подушке белый конверт. Запечатанный конверт, на котором написаны мое имя и адрес. Марка тоже была наклеена. Очевидно, Хелен не была уверена, что я вернусь, и в этом случае хотела, чтобы хозяева дома переслали мне письмо по почте. Я вскрыл конверт.
«Дорогой! Я думаю, это единственный выход. У тебя своя жизнь, у меня – своя. Они никогда не пересекались и никогда не пересекутся. Ты – это ты, а я – это я. Я должна убраться из города Рино. Ту пачку, что я тебе ссудила, я взяла в игре, а сыщик меня засек. Я убежала, но меня будут искать. После того как ты уехал, я поговорила с Луи. Он повидал кое-что в жизни и потому понимает меня. Я не могу работать на автоматах без поддержки мужчины, который разбирается в подобных делах и умеет в случае чего пустить в ход кулаки. Луи думает так же, как и я. Но запомни, Дональд, это чисто деловое сотрудничество. Так было условлено. И у меня не будет неприятностей с Луи, как с Кулаком. Луи известно, кому принадлежит мое сердце, и он любит тебя тоже. Как самого дорогого своего друга.
Я думаю, ты теперь уже знаешь насчет Кулака. Я подозреваю, что тебе уже давно все известно.
Вопрос стоял так: либо он один, либо мы оба. Этот пистолет хранился у него в ящике стола вместе с его бумагами и частью вещей, которые он не хотел оставлять в той квартире, которую снимал. Я сказала, что выделю ему один из ящиков стола. Я знала, что у него там пистолет. Когда у него участились припадки ревности, я пистолет вытащила и спрятала его в тазу под ворохом белья на кухне. Я знала, что он туда никогда не заглянет… После того как Кулак застал нас вдвоем на улице и подрался с полицейским, он направился прямо в квартиру. Хитрости ему было не занимать. Он выключил свет и спрятался в стенном шкафу. Я вошла в начале десятого, включила свет, и тут Кулак выскочил из шкафа. Он совершенно обезумел. Я ничего с ним не могла поделать. Он клялся, что убьет нас обоих. Он кричал, что я сдала его полиции. Он ударил меня, а потом бросился к ящику стола за пистолетом. Я помчалась к выходу. Он помешал мне убежать. Тогда я ворвалась в кухню и захлопнула дверь. У меня не было времени, чтобы ее запереть. Какое-то время мы боролись около нее, потом он шибанул ее так, что я отлетела к раковине. Тогда я рывком открыла нижнюю дверцу кухонного шкафа, где стоял таз с бельем.
Я ни капельки не сожалею. Мне пришлось так поступить. Если держаться твоих принципов, следовало известить полицию, все рассказать, позволить „быкам“ копаться в моем прошлом, спрашивать о средствах к существованию, посадить меня как важного свидетеля и прочее и прочее. Но это не мой стиль… Я подошла к соседней квартире и забарабанила в дверь, якобы вызывая миссис Клатмер – просто чтобы удостовериться, что ее нет дома. На мой стук никто не отозвался, и я ушла, оставив свою дверь открытой. Пистолет я похоронила в таком месте, где никто никогда его не найдет.
Я поклялась, что никогда не расколюсь, но от тебя скрыть то, что случилось, не могу. Есть еще некоторые вещи, которые тебе следует знать. Фамилия девушки с „кроличьим“ носом – Дирборн. Она сильно увлечена Филиппом Уайтвеллом. Кому-то в фирме Уайтвеллов было нужно, чтобы свадьба не состоялась, и он пустил детективов по следу Корлы Бурк. Они раскопали ее прошлое и извлекли наружу Сида Дженникса. Я не знала его под этим именем. Мне он был известен как Гарри Биган, а я звала его Кулак, потому что он выступал на ринге.
Я думаю, это он написал письмо Корле Бурк и подписался моим именем. Он хорошо умел подделывать почерки. Он хотел поставить Корлу Бурк в такое положение, чтобы потом выжимать из нее сколько надо. Но ему она оказалась не по зубам. Поэтому не Гарри разработал план шантажа. Это был кто-то другой, кто-то, кому было нужно, чтобы свадьба не состоялась.
