Агата Кристи - Том 3
- Нет, нет, леди Уиллард, я так не думаю, - поспешно сказала Пуаро. Если хотите знать, я тоже верю в во власть сверхъестественного. Я даже уверен, что это одна из самых могущественных сил, которую знает этот мир.
Я в изумлении выпучил на него глаза. - "Что-то никогда раньше не замечал за ним страха перед сверхъестественным", - озадаченно подумал я. Но в голосе моего маленького друга звучало такое искреннее сочувствие, а лицо было таким простодушным, что я прикусил язык.
- Вы хотите, чтобы я поехал туда и убедил вашего сына вернуться назад в Англию? Что ж, постараюсь сделать все возможное, чтобы оградить его от беды.
- Если бы ему грозила опасность от руки человека, я бы так не боялась. А что, если все это связано с потусторонним миром?
- В средневековых фолиантах, мадам, вы найдете многочисленные описания самых разных способов, которыми люди в то время боролись с темными чарами, или, иначе говоря, с черной магией. Вполне возможно, им было известно куда больше, чем нам, современным, о зловещей науке ведовства. А теперь давайте вернемся к фактам. Думаю, без этого не обойтись. Скажите, леди Уиллард, ваш муж всегда был увлеченным египтологом, не так ли?
- Да, с самой юности. И стал одним из крупнейших авторитетов в этой области.
- Но мистер Блайбнер, как я слышал, был всего лишь любителем?
- Да, совершенно верно. Он был очень богатым человеком. Натура у него была увлекающаяся - он мог легко загореться любой идеей, и она полностью завладевала всеми его помыслами. Моему мужу удалось пробудить в нем жгучий интерес к египтологии. Именно на его деньги и была организована экспедиция. И все расходы тоже оплачивал он.
- А его племянник? Вы что-нибудь знаете о нем? Он тоже был участником экспедиции?
- Нет, я так не думаю. Честно говоря, мсье Пуаро, я вообще не подозревала о его существовании, пока не прочла о его смерти в газетах. По-моему, они с мистером Блайбнером последнее время не слишком хорошо ладили. Во всяком случае, он никогда не упоминал о том, что у него есть племянник.
- А кто еще участвовал в экспедиции?
- Доктор Тоссвилл - это один из сотрудников Британского музея, потом мистер Шнейдер - его заокеанский коллега, представитель нью-йоркского музея Метрополитен, еще один молодой человек - секретарь мистер Блайбнера, он тоже американец. Кто же еще? Ах, да, доктор Эймс, он врач. И, конечно, Хасан - преданный слуга моего мужа. Он египтянин.
- А вы не помните случайно фамилию молодого американца, секретаря мистера Блайбнера?
- Если не ошибаюсь, Харпер. Впрочем, точно не могу сказать. Насколько я знаю, он прослужил у мистера Блайбнера совсем недолго. Очень приятный молодой человек.
- Что ж...благодарю вас, леди Уиллард.
- Если я могу вам чем-нибудь помочь...
- Боюсь, пока нет. Теперь предоставьте все мне и успокойтесь, умоляю вас. Будьте уверены в одном - я сделаю все возможное, чтобы защитить вашего сына. Все, что в человеческих силах, конечно.
Прозвучало это, во всяком случае, не слишком обнадеживающе, и я успел заметить, как вздрогнула, отшатнувшись в сторону, леди Уиллард, когда эти слова слетели с уст Пуаро. И в то же время одно лишь сознание того, что нашелся человек, который не стал смеяться над ее суеверными страхами, казалось, было для нее большим утешением.
С другой стороны мне бы и в голову никогда не пришло, что Пуаро с такой серьезностью относится ко всему сверхъестественному - это было совсем не в его духе. В надежде осторожно прощупать его я по дороге домой как бы нечаянно завел разговор на эту тему. К моему величайшему удивлению, Пуаро был серьезен и мрачен, как никогда. Мне к тому же показалось, он горит желанием приступить к делу.
- Боже мой, Гастингс, ну, конечно же, я верю во власть темных сил! Ни в коем случае не стоит недооценивать могущество, которым обладает сверхъестественное.
- И что же вы собираетесь предпринять?
- Милый Гастингс, вы всегда такой toujours pratique *! Ладно, друг мой, начнем с того, что отправим телеграмму в Нью-Йорк. Пусть пришлют подробную информацию по поводу самоубийства молодого Блайтнера.
Мы так и сделали. Ответ был получен немедленно. Информация была точной и исчерпывающей. Как выяснилось, молодой Руперт Блайтнер в последние годы был на мели. Он уехал куда-то на южные острова, жил на те гроши, что присылал ему дядя, время от времени перебиваясь случайными заработками. Два года назад молодой человек вернулся в Нью-Йорк, но так и не взялся за ум, скатываясь все ниже и ниже. Наиболее важным, с моей точки зрения, был тот факт, что не так давно он пытался занять довольно крупную сумму, достаточную для поездки в Египет. - "У меня там есть друг, который не в силах мне отказать", - хвастался он направо и налево. Как бы там ни было, планам его, однако, не суждено было осуществиться. Вскоре он вернулся обратно в Нью-Йорк, в ярости проклиная на чем свет стоит собственного дядю, который, по его словам, куда больше заботится об истлевших костях давным-давно умерших фараонов, чем о собственной плоти и крови. Он как раз был в Египте, когда скоропостижно скончался сэр Джон Уиллард. Вернувшись в Нью-Йорк, молодой Руперт продолжал вести прежнюю жизнь, постепенно скатываясь на самое дно, пока, неожиданно для всех, не покончил жизнь самоубийством, оставив весьма странную записку. В ней было всего несколько фраз. Похоже, что писал он ее в приступе раскаяния. В ней он почему-то называл себя "изгоем" и "прокаженным", а заканчивалась она словами, что он, дескать, не имеет больше права оставаться в живых.
Мрачные мысли зашевелились у меня в голове. Честно говоря, я никогда не верил во всю эту чушь насчет проклятия давным-давно умершего египетского фараона. Мне всегда казалось, что преступника следует искать в нашем времени. Предположим, что молодой неудачник решил так или иначе избавиться от своего дядя - вероятнее всего, с помощью яда. Но тут произошла ошибка и по несчастной случайности яд попал к несчастному сэру Джону Уилларду. Терзаемый угрызениями совести и преследуемый мыслями о совершенном им преступлении молодой человек возвращается в Нью-Йорк. И тут его настигает весть о смерти дяди. Осознавая, насколько бессмысленным было совершенное им убийство и мучимый раскаянием, он принимает решение свести счеты с жизнью.
___________
* toujours pratique (фр.) -практичный
Я тут же выложил свою версию событий Пуаро. Казалось, эта идея его заинтересовала.
- Что ж, ход ваших мыслей мне понятен, дорогой Гастингс. Только ведь это просто...слишком просто. Впрочем, не исключено, что все так и было. Но вы, по-моему, забываете о роковом влиянии гробницы.
Я пожал плечами.
- Вы по-прежнему уверены, что в этом что-то есть?
- Настолько, что мы с вами завтра же отправляемся в Египет, друг мой.
- Что?! - пораженный до глубины души воскликнул я.
- Нет, нет, я не шучу. - С видом обреченной жертвы вздохнул Пуаро. Тихий, жалобный стон вырвался у него из груди, - О Боже! - жалобно посетовал он. - Море! Это ужасное море!
***
Прошла неделя. Под нашими ногами шуршал золотой песок пустыни. Прямо над головой в небе ослепительно сияло жаркое солнце. Пуаро - живое олицетворение скорби - вяло тащился за мной следом. Маленький бельгиец терпеть не мог морские путешествия. Наше плавание из Марселя, длившееся всего четыре дня, превратилось для него в настоящую пытку. Когда мы пришвартовались в Александрии, он превратился на тень самого себя, даже обычная для него аккуратность и чуть ли не кошачья страсть к чистоте были забыты. Вскоре мы прибыли в Каир и прямиком отправились в отель Мена-Хаус, расположенный у самого подножия пирамид.
Колдовское очарование древнего Египта вскоре завладело мной. Но не Пуаро. Одетый точь-в-точь так же, как если бы он находился в Лондоне, он постоянно таскал с собой в кармане маленькую одежную щетку и вел нескончаемую войну с пылью, которая то и дело оседала на его костюме.
- А мои ботинки! - стонал он. - Нет, вы только взгляните, Гастингс! Мои новенькие ботинки, из тончайшей кожи, всегда такие опрятные и блестящие! Боже милостивый, внутри песок, который немилосердно трет ноги, и снаружи тоже - на них смотреть больно! И эта жара... эта ужасная жара! От нее мои усы превратились в настоящую мочалку...да, да, мочалку!
- Лучше поглядите-ка на сфинкса, - посоветовал я. - Даже я чувствую, что от него исходит очарование древней тайны.
Пуаро с досадой покосился на меня.
- Не очень-то у него счастливое выражение лиц, - пробурчал он. - Да и чего еще ожидать от бедняги, когда он едва ли не по уши погрузился в этот чертов песок! Будь все проклято!
- Да не ворчите, Пуаро. В вашей родной Бельгии тоже песка хватает, ехидно напомнил я ему, еще не забыв наш отдых в Нок-сюр-мер, в самом сердце "изумительных дюн", как было написано в путеводителе.
- Только не Брюсселе, - заявил Пуаро, задумчиво поглядывая на пирамиды. - Что ж, хоть тут не обманули. Все они правильной геометрической формы...но вот эта их шероховатая поверхность! Она просто отвратительна! А пальмы! Терпеть их не могу! Хоть бы посадили их рядами, что ли!
