Джон Карр - Загадка в Хайгейте
– Дорогой мистер Браун, – внезапно вмешался Холмс, и голос его звучал так мягко и учтиво, что краснолицый джентльмен заметно успокоился, – вы должны извинить некоторую импульсивность моего старого друга инспектора Лестрейда из Скотленд-Ярда. Меня зовут Шерлок Холмс, и я был бы весьма обязан вам, если бы вы оказали мне любезность и ответили всего на один вопрос. В самом ли деле ваш партнер украл…
– Стоп! – завопил Лестрейд.
Он в этот момент обернулся, чтобы взглянуть на вторые ворота. В них въезжал молочный фургон, и большие тяжелые молочные бидоны позвякивали в такт стуку лошадиных копыт, фургон, подпрыгивая, проехал в ворота и по изогнутой гравийной дорожке направился к фасонному готическому входу.
Лестрейд задрожал от возбуждения, как самый настоящий бульдог.
– Этот дурацкий фургон может помешать наблюдению! – воскликнул он. – Ну, будем надеяться, он не совсем закроет для нас парадную дверь!
К счастью, фургон встал вполне удачно. Молочник, беззаботно посвистывая, спрыгнул на землю и направился к двери, чтобы наполнить небольшой кувшин, который, как мы уже заметили раньше, стоял перед входом. Но едва молочник успел скрыться в темной арке, как все мысли о нем вылетели из моей головы.
– Мистер Холмс! – напряженно прошептал Лестрейд. – Вот он!
Мы явственно услышали, как хлопнула входная дверь. На дорожку внезапно вышел солидный джентльмен в глянцевитой шляпе и теплом пальто – и на лице джентльмена столь откровенно выделялись пышные усы, что можно было не сомневаться: это и есть мистер Джеймс Кэбплеже, направляющийся в свою контору.
– Мистер Холмс! – пробормотал Лестрейд. – Он без зонтика!
Можно было подумать, что слова Лестрейда мгновенно проникли в сознание мистера Кэбплеже. Торговец алмазами внезапно застыл на месте. Затем, нервно дернув головой, взглянул на небо. Издав бессвязный крик, пронзивший холодом мое сердце, мистер Кэбплеже со всех ног бросился обратно в дом.
Снова хлопнула входная дверь. Явно удивленный молочник, оглядываясь назад и что-то неразборчиво бормоча, вышел из-под готической арки и полез на сиденье фургона.
– Я все понял, – заявил Лестрейд, щелкая пальцами. – Они думают, что смогут провести меня, но ничего у них не выйдет. Мистер Холмс, я обязан задержать этого молочника!
– Святые небеса, зачем вам молочник?!
– Они с мистером Кэбплеже оказались совсем рядом там, у входа. Я это видел! Мистер Кэбплеже вполне мог передать украденные бриллианты своему сообщнику – молочнику!
– Но, дорогой Лестрейд…
Однако сыщик Скотленд-Ярда не стал слушать. Когда фургон, погромыхивая, подъехал к воротам, у которых стоял Лестрейд, сыщик поспешно шагнул вперед и поднял руку, так что молочник был вынужден натянуть вожжи и остановить неторопливо плетущуюся лошадь.
– А я ведь видел вас прежде, – угрожающе прорычал Лестрейд. – Ну-ка, слушайте внимательно: я офицер полиции. Вас ведь зовут Ганнибал Трогмортон, он же Феликс Портес?
Молочник разинул рот, и его длинное, чисто выбритое лицо от изумления стало еще длиннее.
– Вообще-то я Алф Питерз, – с жаром возразил он, – и вот тут у меня есть карточка торгового агента, и с фотографией, и вот подпись хозяина есть! Или вы решили, что я губернатор Сесил Роде?
– Придержи язычок, приятель, или тебе плохо придется! А ну, слезай вниз! Да-да, вот именно, спускайся! – Тут Лестрейд повернулся к двум подошедшим полицейским. – Бертон! Мердок! Обыскать молочника!
Алф Питерз попытался выразить протест, когда констебли принялись за него. Он был довольно тощим, хотя и приличного роста, но, несмотря на худобу, неплохо умел драться, и констеблям пришлось хорошо постараться, чтобы произвести обыск. Но они ничего не нашли.
– Так, значит, бриллианты в одном из молочных бидонов! Ну, у нас нет времени на изысканные методы. Выливайте молоко на землю!
Выражения, произнесенные разъяренным молочником, привести здесь нет ни малейшей возможности.
– Как, и тут ничего? – удивился Лестрейд. – Ну, он мог просто проглотить алмазы. Не отвезти ли нам его в ближайший полицейский участок?
– Ох, ну и дела! – завопил Алф Питерз. – Он, похоже, не в своем уме! Его дурацкая башка повредилась! Почему бы ему не взять какой-нибудь топор и не разломать этот идиотский фургон?!
И тут наконец послышался властный, уверенный голос Холмса:
– Лестрейд! Будьте так любезны, оставьте Питерза в покое. Во-первых, едва ли он мог проглотить двадцать шесть алмазов. Во-вторых, если бы мистер Кэбплеже захотел передать камни своему сообщнику, то почему бы он не мог сделать этого ночью в четверг, когда он тайком беседовал с кем-то у окна первого этажа? Все его поведение, если верить его жене, давно стало иррациональным и непонятным – как и его обращение с зонтом. Если не…
Шерлок Холмс умолк, и на его лице отразилось мрачное раздумье, он нахмурился и спрятал руки под плащ. Затем, взглянув сначала на вход для прислуги, а затем на парадную дверь дома, Холмс резко вскинул голову. Несмотря на всю холодность натуры, Холмс не удержался от восклицания. Еще мгновение он стоял неподвижно, и его высокая, худощавая фигура вырисовывалась на фоне светлеющего неба.
– Бога ради, Лестрейд! – воскликнул он вдруг. – Мистер Кэбплеже что-то слишком долго не возвращается со своим зонтом!
– Что-что, мистер Холмс?
– Я, пожалуй, осмелюсь высказать маленькое пророчество. Я осмелюсь заявить, что мистер Кэбплеже исчез, что его нет в доме.
– Но он просто не мог исчезнуть из дома! – закричал Лестрейд.
– Могу я спросить: почему?
– Да потому, что я расставил вокруг полицейских на тот случай, если он вздумает улизнуть. Каждое окно, каждая дверь под наблюдением! Да ни одно существо крупнее крысы не может проскочить незамеченным!
– И тем не менее, Лестрейд, я должен повторить свое небольшое предсказание. Если вы обыщете дом, я думаю, вы обнаружите, что мистер Кэбплеже исчез, как мыльный пузырь.
Задержавшись лишь для того, чтобы поднести к губам полицейский свисток, Лестрейд ринулся к дому. Алф Питерз, молочник, использовал эту возможность, чтобы хлестнуть лошадь и погнать громыхающий фургон подальше от ненормального лунатика. Даже мистер Мортимер Браун, несмотря на почтенную осанистость и болезненно-красный цвет лица, побежал вприпрыжку по дороге, придерживая шляпу и не обратив внимания на то, что мой друг попытался спросить его о чем-то.
– Спокойствие, Уотсон, – энергично произнес Холмс. – Нет-нет, я не шутил. И вы поймете, что все это дело крайне простое, если поймете одну важную вещь.
– Какую именно?
– Истинную причину, по которой мистер Кэбплеже так лелеял свой зонтик, – ответил Шерлок Холмс.
Небо постепенно наливалось холодным зимним светом, и два освещенных лампами окна над входной дверью побледнели в лучах восходящего солнца. В доме продолжался обыск, причем участвовало в нем куда больше полицейских, чем это было необходимо.
Прошел почти час, в течение которого Холмс так и не сдвинулся с места, и Лестрейд наконец вылетел из дома. Лицо сыщика искажал ужас – и, я уверен, то же чувство отразилось и на моем лице.
– Это правда, мистер Холмс! Его шляпа, пальто и его зонтик лежат сразу за входной дверью! Но…
– Да-да?
– Но я могу поклясться, что злодей не может прятаться в доме, и все мои люди клянутся, что из дома он не выходил!
– А кто сейчас в доме?
– Только его жена. Прошлым вечером, после того как я разговаривал с ним, он дал всем слугам выходной. Он почти выгнал их из дома, так говорит его жена, и ни словом не предупредил их заранее. Слугам это не слишком понравилось, некоторые заявляли, что им и пойти-то некуда, но он им не оставил выбора.
Холмс присвистнул.
– Жена! – сказал он. – Кстати, почему это, несмотря на весь шум и суматоху, мы до сих пор не видим и не слышим миссис Кэбплеже? Возможно, вчера вечером ей подсыпали снотворного? Тогда она должна чувствовать непреодолимую сонливость и, наверное, проснулась совсем недавно?
Лестрейд отступил на шаг, как если бы перед его глазами внезапно появился чародей.
– Мистер Холмс, почему вы так решили?
– Потому что ничего другого просто не может быть.
– Что ж, это чистая правда. Леди имеет привычку перед сном выпивать чашку горячего мясного бульона. И прошлым вечером в этот бульон была насыпана такая порция порошка опиума, что его следы остались на стенках чашки. – Лицо Лестрейда потемнело. – Но, ей-Богу, если бы я поменьше видел эту леди, она бы мне больше нравилась.
– По крайней мере, проснулась она благополучно – я различаю ее в окне.
– Да ну ее, – сказал Лестрейд. – Вы лучше объясните мне, как этот вороватый торговец бриллиантами сумел удрать у нас из-под носа.
– Холмс, – сказал я, – мне кажется, здесь может быть лишь одно объяснение. Мистер Кэбплеже ушел тайным ходом.
– Здесь нет ничего подобного, – возразил Лестрейд.
