Эрл Гарднер - Дело сердитой плакальщицы
Миссис Эдриан влетела в спальню Карлотты, кинулась к шкафу и внезапно остановилась в удивлении, заметив какое-то движение на кровати Карлотты, освещенной лунной дорожкой, пробивающейся сквозь шторы.
Карлотта вскрикнула.
– Что такое, мамочка! Что случилось? – спросила она.
– Ты! – воскликнула миссис Эдриан.
Уже полностью проснувшись, Карлотта спокойно сказала:
– Естественно. А ты кого ожидала увидеть?
– Я… Ты давно уже дома?
– Боже мой, я не знаю. Уже порядком. А что?
– Машины нет в гараже.
– Я проколола колесо на полпути домой, поэтому оставила машину и дошла пешком. А теперь, ради всего святого, не говори мне, что ты беспокоилась, искала повсюду и…
– Карлотта, я никого не выслеживала.
– Я не говорила «выслеживала», мама, я сказала «искала».
– Ну это ведь одно и то же.
Карлотта сказала спокойно:
– Не будь старомодной, мама, и не надо защищаться. В конце концов, думаю, нелегко для матери осознавать, что ее ребенок уже вырос.
Миссис Эдриан включила свет.
– У тебя… У тебя ничего не случилось, Карлотта?
– Дорогая, прошу, не будем сейчас об этом.
Миссис Эдриан подошла к стулу, на который дочь бросила свою яркую блузку. Мать взяла ее со стула, рассматривая разорванную ткань на груди. Карлотта вспыхнула:
– Мама, теперь-то ты выслеживаешь!
– Карлотта, я… я должна знать, что случилось.
– Хорошо, мамочка, ты сама об этом просишь… Я выросла. У меня красивые формы, и мужчины это замечают. Они предпринимают кое-какие шаги, в этом их натура. Боюсь, нам не удастся изменить их. Разорванная блузка может сама по себе быть ответом. Твоя материнская обеспокоенность была бы более к месту, если бы блузку не порвали.
– Я не об этом, Карлотта. Я хочу знать, что… что сделала ты.
Девушка ответила утомленно:
– Я сказала ему спокойно «нет» несколько раз. Я ясно дала ему понять, что действительно не желаю быть с ним. Затем, когда он стал серьезно настаивать, я показала ему хороший «свинг» и пошла домой.
– Ты дала ему пощечину?
– Черта с два, пощечину! – воскликнула Карлотта. – Я заехала ему правой в челюсть. Откровенно говоря, я ничего не имею против каких-то шагов со стороны мужчин. Мне это нравится. Мне нравятся также мужчины, способные оценить ответ «нет». Ладно, теперь ты достаточно осведомлена о моих личных делах, нам нужно расстаться ненадолго и постараться немного поспать, хотя я не думаю, что мне это сейчас удастся.
Миссис Эдриан опустила руку в карман своего твидового пальто и спокойно сказала:
– Вот разбитая пудреница, которую ты оставила.
Голые ноги Карлотты мелькнули, когда она откинула одеяло и спрыгнула с кровати, дотягиваясь до халата.
– Где ты это взяла?
– В коттедже Артура Кашинга.
Лицо Карлотты потеряло всякое выражение.
– Боже, мама, ты была там?
Миссис Эдриан кивнула.
Карлотта, сжав губы, произнесла:
– Извини, но все это заходит уже слишком далеко, даже для матери.
– Так вот, – продолжала миссис Эдриан, – я обнаружила его сидящим в кресле на колесах с пулевым отверстием в груди, с твоей пудреницей на полу, с разбитым окном…
– Пулевое отверстие!
– Да.
– Ты хочешь сказать, что он…
– Да, он мертв.
– И что ты сделала?
– Я убрала все улики твоего присутствия там, по крайней мере я надеюсь.
– О господи! – воскликнула Карлотта. – Выключи этот свет, – скомандовала она. – Не будем же мы всем показывать, что мы не спим. Ложись ко мне на кровать и давай все обсудим.
Глава 4
Холодный дневной свет поднимался серым покрывалом над озером. Первый слабый просвет на небе обозначил изломанный силуэт гор на металлическом серо-зеленом фоне.
Звонок у двери коттеджа миссис Эдриан неожиданно прозвенел длинно и пронзительно.
Мать и дочь при свете карманного фонарика, закрытого ладонями, испуганно поглядели друг на друга.
– Это, наверное, полиция, Карлотта, – прошептала мать. – Я думала… Я надеялась, что мы успеем собрать тебя и отправить. Ах, почему у нас не оказалось еще немного времени!
– Черт бы побрал этот прокол, – ответила Карлотта. – Если бы не это…
– Теперь запомни, – перебила миссис Эдриан. – Вы поругались с Артуром почти сразу же после ухода прислуги. Ты ушла домой, оставив его сидящим в кресле. Он даже не проводил тебя до двери. Он остался в угрюмом настроении. Ты поехала на машине и проколола колесо, поэтому оставила автомобиль и пришла домой. Ты планировала поехать…
– Но, мамочка, – перебила Карлотта, – они уже здесь. Не лучше ли вести себя так, будто я не собиралась никуда ехать?
– Дорогая, ты забыла об упакованных чемоданах.
– Поставим их в чулан.
– Они могут сделать обыск.
Звонок продолжал настойчиво звонить.
– Только бы Харви ничего об этом не узнал, – прошептала Карлотта.
– Но он адвокат, дорогая. Он мог бы помочь.
– Я не хочу помощи такой ценой, мамочка. У Харви честные, но отдаленные намерения… Я люблю его. Артур Кашинг был плейбоем. Его намерения были нечестные и неотдаленные. Кажется, мне нравилось играть с огнем. Мамочка, тебе надо раздеться. Мы не можем больше не реагировать на этот звонок.
Белл Эдриан сняла туфли и осторожно прошла босиком.
– Иди ложись, дорогая, – сказала она, а затем, стараясь говорить сонным голосом, спросила: – Кто там?
Единственным ответом был настойчивый, прерывистый звонок.
– Секунду, – утомленно произнесла Белл Эдриан. – Сейчас накину что-нибудь.
Она постояла у кровати, лихорадочно освобождаясь от верхней одежды, затем набросила на себя халат и пошла к двери зажечь свет на крыльце.
Она увидела Сэма Барриса терпеливо стоящим на свету с покрасневшими от холода носом и ушами.
Миссис Эдриан, зевая, открыла дверь и спросила:
– Что… А, это вы, мистер Баррис! Что случилось?
– Я хотел бы поговорить с вами, – сказал Сэм.
– Как, в такой ранний час…
– Это очень важно.
– Ну ради бога. У нас здесь беспорядок, но входите. Пройдите в ту комнату. Вам нужно обождать, пока я оденусь.
Сэм, казалось, чувствовал себя виноватым, когда усаживался на указанный миссис Эдриан стул.
– Так в чем же дело? – спросила она.
– Не знаю, как и начать, – произнес он, уставившись в пол.
– Видите ли, мистер Баррис, я думаю, что в такую рань у вас что-то действительно ужасно важное…
– Да. Вы знаете, у нас домик там, где…
– Да, я знаю, где у вас домик.
– И окна нашей спальни так расположены, что мы можем смотреть прямо в кабинет Артура Кашинга в его коттедже.
– Смотреть прямо в кабинет! – воскликнула она. – Да вы находитесь на расстоянии городского квартала. Вы…
– Верно, мэм, где-то около ста ярдов. Но видно достаточно хорошо ночью, когда комната освещена, шторы не опущены, и слышно ночью хорошо и отчетливо.
– К чему это вы клоните?
– Артур Кашинг, – сказал он. – В общем, я не хотел бы, чтобы моя дочь что-то имела с Артуром Кашингом.
– Большое спасибо, – язвительно отозвалась миссис Эдриан. – Но, во-первых, современные дочери предпочитают жить собственной жизнью. А во-вторых, мне действительно не нравится, когда меня будят от крепкого сна, чтобы предупредить насчет друзей моей дочери. Ведь вы, как вижу, к этому ведете.
– Не только к этому, мэм. Видите ли, Артур Кашинг мертв.
– Мертв! – воскликнула она. – Артур Кашинг мертв?
Он кивнул.
Секунду она не знала, что сказать, только встревоженно смотрела на него, думая, что же ему известно, стремясь подтолкнуть его в разговоре до той точки, когда сможет вытянуть из него все сведения. Но сделать это нужно так умело, чтобы он и не представлял, что из него это вытягивают, и не замечал у нее никакого интереса.
– Да-а, – протянула она. – Это крайне трагично. Это так неожиданно. Моя дочь, кажется, ужинала у него прошлым вечером. Они смотрели фильмы, так как из-за ноги Артура Кашинга не могли никуда выйти. Она рано вернулась домой и…
– Вам не нужно мне это объяснять, мэм. Вот что я пытаюсь вам втолковать.
– Может быть, вам лучше продолжать и все рассказать? Не волнуйтесь, говорите все прямо, мистер Баррис. В чем дело?
– Артуру Кашингу нравилось быть богатым джентльменом, когда он мог получить таким образом то, что хотел. Но когда ему это не удавалось, он показывал ужасный нрав и… Ну, он становился грубым.
Миссис Эдриан, сохранявшая полный самоконтроль, сидела абсолютно спокойно, ничего не говоря.
– Моя жена и я многое там повидали, – продолжал Сэм Баррис. – Мы слышали и разозленные голоса, иногда мы слышали и женские крики, и… В общем, Артур никогда не затруднялся опускать штору в своем кабинете. Он наверняка думал, что на таком расстоянии никто ничего не увидит.
Миссис Эдриан все молчала.
– Но, – продолжал Сэм Баррис, – видите ли, мы давно живем на озере, и у нас есть отличная подзорная труба тридцатикратного увеличения, и видно очень хорошо.
