Рекс Стаут - Смерть там еще не побывала
— Он убивает их для меня.
— Вы таксидермист, мисс Лидс? — вежливо спросил я.
— Нет, просто она любит голубей, — проинформировал меня Леон. Он сидел на вертящемся стуле, обитом плюшем. — В Манхэттене семьдесят тысяч голубей и около девяноста ястребов, которые убивают голубей. Число ястребов растет. Они живут в карнизах домов, и я убиваю их для мисс Лидс. Этого я…
— Вас это не касается, — резким тоном обратилась ко мне мисс Лидс. — Я слышала, что вы разговаривали с миссис Чак и спрашивали про Энн Эймори. Я хочу, чтобы вы поняли, что я не желаю никакого расследования по поводу смерти моей матери. В этом нет необходимости. Миссис Чак — сумасшедшая. Сумасшедшая и злая. Она всем говорит, будто я считаю, что она убила мою мать. Ни в коем случае. Мою мать никто не убивал. Она умерла от старости. Я заявляю, что не нужно никакого расследования, и я хочу, чтобы вы поняли…
— Он не из полиции, — перебил ее Леон. — Он армейский офицер.
— А какая разница? — спросила она. — Армия или полиция — все одно. — Она сурово оглядела меня. — Вы меня поняли, молодой человек? Передайте мэру, что я требую прекратить расследование. Я владею этим домом и еще девятью домами в этом квартале, исправно плачу налоги и хочу, чтобы меня оставили в покое. Моя мать тысячу раз писала мэру, что им следует делать. Они обязаны выгнать ястребов из города. Я хочу знать, что делается по этому поводу, понятно?
Мне, наверное, следовало бы улыбнуться, но она была не из тех, кому улыбаются. Поэтому я посмотрел ей в глаза и сказал:
— Мисс Лидс, вам наверное требуются факты? Пожалуйста, вот три факта. Факт номер один. Я впервые в жизни слышу о ястребах. Факт номер два. Я впервые в жизни слышу о вашей матери. Факт номер три. Я явился сюда, чтобы увидеть Энн Эймори, и Леон сказал мне, что она на крыше. — Я встал. — Если я увижу там ястребов, я поймаю их и сверну им голову. И я передам мэру ваши слова.
Я вышел на площадку и двинулся наверх.
Глава 5
Площадка над этим этажом и еще одна над ним были освещены каждая лампочкой без абажура, но когда я открыл дверь лестницы, ведущей на крышу, а потом закрыл ее за собой, то очутился в кромешной тьме. Я поднимался осторожно, нащупывая каждую ступеньку, нашел задвижку замка, распахнул последнюю дверь и очутился на крыше. Моргая от прикосновения снежинок, которыми играл гулявший там ветер, и не видя никого, кого можно было принять за Энн Эймори, я направился налево к пристройке, откуда сквозь занавешенное окно пробивался свет, и когда добрался до двери, сумел различить на ней надпись:
Голубятня Роя Дугласа.
Самые быстрые в мире голуби.
Входить запрещается!
Поскольку там было написано «Входить запрещается», естественно, моим импульсом стало желание войти, но я сдержался и постучал. Раздался мужской голос, спросивший, кто это, я ответил, что ищу мисс Эймори, и дверь открылась.
Дом, в котором я находился, был, по-видимому, населен людьми, способными делать заключения, не задавая вопросов. Не предоставив мне возможности назвать себя, молодой человек, который открыл дверь и закрыл ее после того, как я вошел, принялся объяснять, что он ничего не может мне дать, по крайней мере, в ближайшие четыре месяца, что он хочет и стремится сделать все, что в его силах, чтобы мы одержали победу в войне, но он уже послал мне сорок птиц, а ведь ему нужно сохранить определенное количество для размножения, и он не может понять, почему в армии этого не соображают.
Тем временем я оглядывался по сторонам. Вокруг стояли коробки и ящики и висели полки, набитые предметами, которых мне никогда не приходилось видеть. На двери в противоположном конце было написано: «Не открывать». На столе стояла клетка, в которой сидел голубь, а на стуле у стола расположилась девушка, глядя на меня широко раскрытыми глазами. Что же касается молодого человека, то ему было далеко до Леона Фьюри в физическом отношении, и подбородок у него был коротковат, но в общем-то он вполне смотрелся.
— Зря распространяешься, браток, — перебил его я. — Я голубями не интересуюсь. Меня зовут Арчи Гудвин, и я хочу видеть мисс Эймори. — Я протянул руку. — Рой Дуглас? — Мы обменялись рукопожатием. — Тут довольно прохладно, хотя и славно. Мисс Эймори?
— Я вас не знаю, — отозвалась девушка голосом, который мне понравился.
— Теперь будете знать, — убедил ее я, — хотя это вовсе не обязательно, поскольку я всего лишь посыльный. Мисс Роуэн приглашает вас с ней поужинать и послала меня на розыски.
— Лили Роуэн? — Карие глаза смотрели озадаченно. — Но почему… Она послала вас за мной?
— Совершенно верно, — небрежно обронил я. — Если вы знаете Лили, то нам остается только удивляться, почему она не прислала бригадного генерала, но поблизости были лишь майоры.
Энн засмеялась, ее смех мне тоже пришелся по душе. Потом она посмотрела на голубя в клетке, на Роя и снова на меня.
— Не знаю, — засомневалась она. — Я уже поужинала. Вы говорите, она хочет меня видеть? — Она встала. — Пожалуй, я лучше… — Она приняла решение. — Могу пойти… Вам незачем провожать меня…
Я вывел ее оттуда. Рой явно отнесся к происшедшему без энтузиазма, да и голубь тоже, но она, еще что-то сказав, пошла со мной. Рой помог нам добраться до верхнего этажа, освещая ступеньки карманным фонариком, а затем вернулся в голубятню. На первом этаже я подождал, пока Энн поговорила с бабушкой и надела пальто, на что у нее ушло меньше пяти минут. Это мне тоже понравилось. На улице она не взяла меня под руку и не старалась идти нога в ногу, набрав, по моему разумению, тысячу очков. На углу мы поймали такси.
Следующий тест был потруднее. Когда мы свернули на Пятую авеню и двинулись на север, я сказал:
— Теперь можно прояснять ситуацию. Мне нужно поговорить с вами без посторонних. В присутствии Роя и голубя я высказаться не мог. Мне было известно, что у вас в квартире мы тоже поговорить не сумеем, я видел вашу бабушку. Если бы я стал уговаривать вас пойти куда-нибудь со мной, вы бы отказались. Поэтому я придумал приглашение от Лили Роуэн. Что теперь будем делать?
Она смотрела на меня во все глаза.
— Вы хотите сказать… Но откуда вы знаете…
— Минуту. Отвечаю на ваш вопрос. Вы, наверное, слышали о детективе Ниро Вульфе. Я работал на него, пока два месяца назад меня не забрали в армию. Сегодня Лили Роуэн сообщила мне, что вы просили ее порекомендовать вам адвоката, и она пыталась добиться для вас приема у Ниро Вульфа, но мистер Вульф был занят. Думаю, что могу устроить это. Он очень занят, но если вы расскажете мне, в чем дело…
— А! — продолжая смотреть на меня, произнесла она и покачала головой — Нет, я не могу сказать вам.
— Почему? У вас неприятности, верно?
— Да.
— Разве вы не собирались рассказать адвокату, к которому просили Лили Роуэн послать вас?
— Да.
— Ниро Вульф стоит десяти адвокатов. Любых.
— Но вы же не Ниро Вульф. Вы просто интересный молодой человек в военной форме. — Она снова покачала головой. — Нет, не могу.
— Вы не правы, сестренка. Я красивый, но не только. Однако у нас впереди целый вечер. Давайте сделаем вот что. Мы оба уже поужинали. Поедем куда-нибудь потанцевать. В перерывах между танцами я докажу вам, что я еще и умный, и попытаюсь завоевать ваше доверие, напоив вас, пока у вас не развяжется язык. Тогда, быть может, мы придем к согласию.
— Куда мы поедем танцевать? — засмеялась она.
— Куда хотите. Во Фламинго-клуб.
Я попросил шофера отвезти нас туда.
Она, оказалось, хорошо танцует, но склонить ее к разговору мне не удалось. Ресторан был уже полон, но я заявил права на столик в углу, который держали по просьбе выпускника какого-то колледжа, и, когда он появился в сопровождении своих приятелей, сделал вид, что ничего не знаю. Энн и я понравились друг другу. В порядке дружеского общения вечер прошел на высоте, но ведь я был там по делу, и с этой точки зрения можно считать, что я только зря тратил время.
Кое-какую информацию мне все-таки удалось собрать. Я узнал, что в клетке сидела голубка по имени Диана, которая и приходилась матерью четырем победителям в соревнованиях на 500 миль, и Рой Дуглас заплатил за нее девяносто долларов. Три дня назад, попав во время тренировки в порыв ветра, она ударилась в дымовую трубу, и теперь ее лечат. Кроме того, что между матерью мисс Лидс и миссис Чак, бабушкой Энн, существовала вражда, начало которой было положено еще в девятнадцатом веке и которую теперь вели миссис Чак и мисс Лидс. Причина вражды состояла в том, что миссис Чак кормила белок, а мисс Лидс голубей, и обе действовали в Вашингтон-парке. Они отправлялись туда рано утром, вскоре после восхода солнца, проводили там часа два, а затем шли снова уже в конце дня. Миссис Чак могла провести там больше времени, чем мисс Лидс, часто задерживаясь до темноты и испытывая ежедневно триумф, потому что голуби ложатся спать раньше, чем белки, и противнику предстояло отправляться домой. А самый болезненный и глубочайший аспект этой вражды состоял в том, что миссис Чак обвинила мать мисс Лидс, что та 9 декабря 1905 года отравила белок, и потребовала ее ареста. Эта дата не была и не будет забыта.
