Найо Марш - Убийство в частной лечебнице

— Почему? Что за муха вас укусила?

— Я едва могу сдерживаться, чтобы говорить с вами.

— Какого черта?

— А такого: я обнаружил, что вы мерзавец, и пришел вам это сказать.

О'Каллаган молча таращился на него.

— Очевидно, вы это всерьез, — сказал он наконец. — А позвольте спросить, что заставило вас вознамериться просто оскорбить меня и затем выйти вон? Или мне все-таки дадут объяснение?

— Вы получите все нужные объяснения в двух словах: Джейн Харден.

Наступило длительное молчание. Двое мужчин пристально смотрели друг на друга. Затем О'Каллаган отвел взгляд. Выражение туповатой напыщенности на лице придавало ему смешной и неприятный вид.

— Что такое насчет Джейн Харден? — сказал он наконец.

— Только это. Она — сиделка в моей клинике. Уже давно ее счастье и судьба приобрели для меня величайшую важность. Я просил ее выйти за меня замуж. Она мне отказала, причем много раз. Сегодня она сказала мне почему. Оказывается, вы злоупотребили дружескими отношениями с ее отцом и воспользовались ее теперешними стесненными обстоятельствами. Вы сыграли роль «старого друга семьи» в сочетании с высокопоставленным развратником.

— Не знаю, о чем вы говорите.

— Не лгите, О'Каллаган!

— Послушайте…

— Я все знаю.

— Да какого бреда вы наслушались?!

— Такого, который привел меня сюда сегодня вечером в состоянии такого гнева, какого я за собой ранее не знал. Я знаю всю историю вашей… вашей дружбы с ней. Очевидно, вы развлекались и забавлялись. Я ненавижу преувеличения, но вряд ли будет преувеличением сказать, что вы погубили всю жизнь Джейн.

— Чертовски сентиментальный лепет! — задохнувшись, сказал О'Каллаган. — Она современная молодая женщина и знает, как брать от жизни все, что ей надо.

— Это абсолютное извращение фактов. — Филлипс смертельно побледнел, но говорил ровно и спокойно. — Если под выражением «современная молодая женщина» вы подразумеваете «женщина легкого поведения», то сами знаете, что это ложь. Это единственная подобная история в ее жизни. Джейн вас любит, и вы позволили ей полагать, что она тоже любима.

— Ничего подобного. Она не давала мне никаких оснований предполагать, что придает этой истории больше значения, чем я. Вы говорите, что она в меня влюблена. Если это так, мне очень жаль. Хотя мне кажется, что это неправда. Что ей нужно? Ведь не… — О'Каллаган осекся, и на его лице отразился страх. — Не в том ли дело, что у нее будет ребенок?

— О, нет. Она не имеет к вам претензий. Никаких претензий по закону. Очевидно, моральных обязательств вы не признаете.

— Я послал ей триста фунтов. Что еще ей надо?

— Я настолько близок к тому, чтобы ударить вас, О'Каллаган, что, по-моему, мне лучше уйти.

— Да идите к черту, если вам угодно. Что с вами такое? Если вы не хотите жениться на ней, всегда есть другой путь. Это должно быть весьма просто — я не встретил никаких препятствий…

— А ты свинья! — закричал Филлипс. — О господи… — он осекся. Губы его дрожали. Когда он снова заговорил, голос его стал тише: — Лучше держитесь-ка от меня подальше, — сказал он. — Уверяю вас, что, если представится возможность, я сам без малейших колебаний сотру вас с лица земли.

Что-то в лице О'Каллагана заставило его замолчать. Министр внутренних дел смотрел через его плечо на дверь.

— Простите, сэр, — тихо сказал Нэш. Он пересек комнату, неся поднос с рюмками и графином, он бесшумно поставил поднос и вернулся к дверям. — Что-нибудь еще, сэр? — спросил Нэш.

— Сэр Джон Филлипс уходит. Проводите его, пожалуйста.

— Разумеется, сэр.

Не сказав ни слова, Филлипс повернулся на каблуках и покинул кабинет.

— Спокойной ночи, Нэш, — сказал О'Каллаган.

— Спокойной ночи, сэр, — тихо ответил Нэш. Он вышел вслед за Джоном Филлипсом и закрыл дверь.

О'Каллаган издал резкий вопль от боли. Спотыкаясь, добрел до кресла и согнулся над ним, опираясь на подлокотник. Минуту или две он стоял так в неподвижности, скорчившись от боли. Потом кое-как уселся в кресло и немного погодя налил себе немного виски. Он заметил, что патентованное средство Рут лежит на столе подле него. Дрожащей рукой он вытряхнул один из порошков в рюмку и проглотил вместе с виски.

Глава 3

Эпилог к сцене в Парламенте

Четверг, одиннадцатое. Вторая половина дня

Министр внутренних дел сделал паузу и обвел взглядом палату Парламента. Море лиц, размытых, кошмарных. Такое случалось и раньше. Сперва лица смешивались в одну кашу, словно клетки под микроскопом, а потом из общей пестроты выступало одно лицо и пристально смотрело на него. «Ничего, ничего, справлюсь. Всего один абзац остался», — подумал он и поднес бумаги к глазам. Строки взвихрились и расплылись, потом снова легли на бумагу. Он услышал собственный голос. Надо бы говорить погромче.

— В свете чрезвычайной пропаганды…

Как они шумят…

— Мистер спикер…

Какое омерзительное чувство тошноты, и переносицу перехватывает обморочный холод.

— Мистер спикер…

Он снова поднял глаза. Это было ошибкой. Море лиц вздыбилось и быстро завертелось. Тоненький голос в глубине сознания пропищал: «Он в обмороке!»

Он не почувствовал, как наклонился и рухнул на стол. Он не слышал, как голос с задней скамьи выкрикнул:

— Вам будет куда хуже, прежде чем вы примете свой чертов закон!

— Кто его врач — кто-нибудь знает?

— Да… я знаю. Должно быть, сэр Джон Филлипс — они старые друзья.

— Филлипс? Это тот, у которого частная лечебница на Брук-стрит, да?

— Понятия не имею.

— Кто-нибудь, позвоните леди О'Каллаган.

— Я могу позвонить. Я с ней знаком.

— Он не пришел в себя?

— Что-то не похоже. Тиллотли пошел посмотреть, как там насчет «скорой помощи».

— Вот он. Тиллотли, вам удалось что-нибудь устроить со «скорой»?

— Сейчас будут. Куда вы его отправляете?

— Катберт собрался позвонить его жене.

— Господи, до чего он плохо выглядит!

— Вы слышали, что прокричал тот тип с задней скамьи?

— Да. А кто это?

— Не знаю. Послушайте, вам не кажется, что дело тут нечисто?

— О боже, какая чушь!

— Вот доктор Вендовер — я и не знал, что он в Парламенте.

Все попятились от О'Каллагана. Маленький кругленький человечек, член Парламента от коммунистов северных графств, протиснулся сквозь толпу и опустился на колени.

— Откройте-ка окна, — сказал он.

Он расстегнул одежду на О'Каллагане. Остальные почтительно на него взирали. Через пару минут он оглядел собравшихся.

— Кто его лечит? — спросил он.

— Катберт говорит, что сэр Джон Филлипс. Катберт пошел позвонить его жене.

— Филлипс хирург. Это как раз случай для хирурга.

— А в чем дело, доктор Вендовер?

— Похоже на острый приступ аппендицита. Нельзя терять ни минуты. Позвоните-ка в частную лечебницу на Брук-стрит. «Скорая» здесь? Нельзя ждать, пока приедет его жена.

От дверей кто-то произнес:

— Люди со «скорой» приехали.

— Отлично.

Вошли двое с носилками. О'Каллагана подняли, положили на носилки, укрыли и вынесли. Катберт быстро вошел в зал.

— Да, — сказал он, — его Филлипс лечит. Она хочет, чтобы его отвезли в лечебницу Филлипса.

— Туда он и едет, — сказал маленький доктор Вендовер и вышел вслед за санитарами.

Сквозь тошноту О'Каллаган выполз из ниоткуда в полубредовое состояние. Встревоженные лица скользнули куда-то вниз. Наплыло лицо его жены и растаяло вдали. Кто-то лежал в постели рядом с ним и стонал.

— Боль очень сильная? — спросил голос.

Боль терзала и его самого.

— Сильная, — серьезно сказал он.

— Скоро придет доктор. Он даст тебе что-нибудь, чтобы она прошла.

Вдруг стало понятно, что стонал он сам.

Лицо Сесили оказалось совсем близко.

— Доктор сейчас будет здесь, Дерек.

Он закрыл глаза, чтобы дать понять, что слышал.

— Бедняжка Дерри, бедный мой мальчик, — просюсюкал голос Рут.

— Я оставлю его с вами на минутку, леди О'Каллаган, — сказала сиделка. — Если я вам понадоблюсь, позвоните, хорошо? По-моему, я слышу голос сэра Джона.

Дверь закрылась.

— Боль очень сильная, — внятно произнес О'Каллаган.

Женщины обменялись взглядами. Леди Сесили пододвинула стул к постели и села.

— Осталось недолго, Дерек, — сказала она тихо. — Это твой аппендикс, понимаешь?

— Ох-х-х-х…

Рут что-то зашептала.

— Что там… Рут…

— Ничего-ничего, Дерри, малыш, не обращай на меня внимания. Это твоя глупышка Рут.

Он что-то пробормотал, закрыл глаза и, казалось, заснул.

— Сесили, дорогая, я знаю, ты смеешься над моими идеями, но послушай. Как только я услышала, что случилось с Дерри, я пошла и поговорила с Гарольдом Сейджем. Он — тот самый блистательный молодой химик, о котором я тебе говорила. Я очень точно рассказала ему, в чем дело, и он дал мне кое-что. Это немедленно прекратит боль и совсем не повредит. Его собственное изобретение. Через несколько месяцев во всех больницах начнут применять это лекарство.