Рекс Стаут - Слишком много сыщиков
– Какого черта! – взорвался Стив Амсел. Его быстрые черные глазки вспыхнули. – Что вы плетете?
– А мне нравится этот спектакль, – высказался Джей Керр. – Продолжайте в том же духе. – Говорил он тонким и высоким голосом, но по нему никак нельзя было подумать, что его обладатель только что кого-то задушил. Не виноват же он, что у него такой голос.
Харланд Айд, тот самый, что походил на банкира, прокашлялся и сухо заметил:
– Если мы не замешаны, нас это и не должно касаться. Вы говорите, что-то сегодня утром случилось здесь, в этом здании? Что же именно?
Вульф покачал головой, стоя на прежнем месте и разглядывая собравшихся. Падать в обморок, похоже, никто не собирался. Они продолжали разговаривать, как ни в чем не бывало. Стив Амсел предложил Дол Боннер и Салли Колт усадить Вульфа между ними и все у него выведать, но дамы вежливо отказались.
Вульф так и стоял на месте, переводя взгляд с одного на другого, когда дверь открылась и вошел Альберт Хайетт. С его прилизанной головы выбилась прядь волос. Увидев Вульфа, он замер как вкопанный и сказал:
– А, вот вы где. И вы тоже. – Это он заметил и меня. – Вы ведь зашли туда следом за мной и видели его, верно? – продолжал он, обращаясь ко мне.
Я ответил, что да.
– И тут же сбежали?
– Конечно. Вы же сказали мистеру Вульфу, что приготовили сюрприз, вот я и поспешил сообщить, какой именно.
– Так вы его узнали?
– Узнал. Это тот самый клиент, о котором вам рассказывал мистер Вульф.
– Я бы дорого дал, чтобы повидать его живым, – вставил Вульф.
– Возможно. Вы, конечно, уже рассказали о случившемся тем, кто здесь?
– Нет, сэр.
– Нет?
– Нет. – Глаза Хайетта забегали по комнате. – Похоже, все здесь. Джей Керр?
– Это я, – отозвался Керр.
– Харланд Айд?
– Здесь.
– Стивен Амсел? – Тот поднял руку.
– Теодолинда Боннер?
– Да, я здесь, кстати, уже более двух часов. Я бы очень хотела…
– Минутку, мисс Боннер. Салли Колт?
– Это я.
– Отлично. Собеседование, которое я провожу по поручению госсекретаря, временно откладывается, но вы все должны пока остаться здесь. В одной из комнат на этом этаже найден труп мужчины, которого, судя по всему, убили. Естественно, делом займется полиция, и вас захотят расспросить. Я пока не могу сказать, когда возобновится собеседование, все повестки остаются в силе. Прошу вас, до прихода полиции не выходите из комнаты. – Хайетт повернулся, чтобы уйти, но его остановил голос:
– Кто этот человек, которого убили? – Это спросил Харланд Айд.
– Вам все скажет полиция. Слава Богу, это не моя обязанность.
– Мистер Хайетт! – Дол Боннер вскочила, голос ее звучал решительно. – Ведь вы мистер Хайетт?
– Да, это я.
– Мисс Колт и я рано завтракали и сейчас уже очень проголодались. С вашего разрешения мы пойдем перекусить.
Дьявольски отважное заявление, подумал я. Наверняка ведь знает, поскольку это азбука сыскного дела, что убийца после того, как расправился с кем-то, голоден как волк. Хайетт повторил, что ей придется подождать до прихода полиции, пропустил мимо ушей протестующие возгласы Стива Амсела и вышел, закрыв за собой дверь.
Оставшиеся посмотрели друг на друга. Я был, честно говоря, разочарован. Мне доводилось, несколько раз сидеть взаперти с подозреваемыми в убийстве, но сегодня впервые все подозреваемые были не кто-нибудь, а профессиональные сыщики, и вроде бы им следовало быстрее прийти в себя от неожиданности. Но нет. Им понадобилось не меньше минуты, чтобы опомниться после заявления Хайетта, словно они были сборищем самых заурядных людей. Потом все, как по команде, посмотрели на нас с Вульфом. Первым очухался Стив Амсел. Он был чуть ли не вполовину меньше ростом, чем Вульф, так что, подойдя вплотную, ему пришлось откинуть назад голову, чтобы посмотреть Вульфу прямо в глаза.
– Так вот что это за происшествие. Убивство! – Ну, может, он сказал и не совсем «убивство», но прозвучало почти так. – Ну. Кого убили-то?
– Да, Гудвин ведь узнал его, – вставил Джей Керр. – Назовите его.
Дол Боннер, выжидающе глядя на нас, подошла поближе; Салли держалась чуть сзади. Харланд Айд произнес:
– Мистер Вульф, если я правильно понял, убитый – ваш бывший клиент?
Все окружили Вульфа, так что ему пришлось отступить на шаг.
– Я не могу вам сказать, кто он, – Ответил Вульф, – я и сам этого не знаю. И мистер Гудвин тоже. Его имя нам неизвестно.
Салли Колт подавила смешок.
– Чушь, – с отвращением заявил Стив Амсел. – Ведь Гудвин его узнал? Или вы затеяли игру в угадайки?
– Так это ваш клиент или нет? – пропищал Джей Керр.
– В самом деле, мистер Вульф, – возмутилась Дол Боннер, – вы перегибаете палку. К лицу ли вам поступать так с вашей-то репутацией? Или вы хотите убедить нас, что клиент, который вас нанял, даже не представился вам?
– Вовсе нет. – Вульф поджал губы. Потом произнес:
– Дамы и господа, мне приходится просить вас быть снисходительными. Только что, прямо здесь, к моему стыду и на мою беду, меня постигла кара за самую жестокую ошибку, которую я когда-либо совершал. Чего вы еще от меня хотите? Большего позора уже и представить немыслимо. Да, мистер Гудвин узнал его, этот человек был моим клиентом, но я не знаю о нем ровным счетом ничего. И это все.
Он протопал к креслу возле стены, уселся в него и, опустив руки на колени, закрыл глаза.
Я подошел к нему и, повысив голос, осведомился:
– Указания есть?
– Нет. – Вульф даже не открыл глаза.
– Вы не забыли, что сейчас здесь, в Олбани Джил Тобер? Он на короткой ноге с фараонами. Может, мне ему позвонить, чтобы он был наготове, если нам что-нибудь понадобится?
– Нет. – Вульф явно не намеревался поболтать. Я вернулся к нашим собратьям, которые по-прежнему дружно стояли кучкой, и объявил:
– Ну что ж, дорогие коллеги, если вам хочется перемыть нам косточки, валяйте, не стесняйтесь. Может, хоть скажете что-нибудь полезное для нас.
– Где труп? – спросил Стив Амсел.
– В тридцать восьмой комнате, по ту сторону коридора.
– Как его убили?
– Задушили собственным галстуком. Вряд ли он мог бы сделать это сам. Сначала, видимо, его оглушили тяжелой бронзовой пепельницей. Она валялась там на полу.
– Вы с Вульфом пришли сюда последними, – отметил Харланд Айд. – Вы не видели его по пути сюда?
Я посмотрел на него и хмыкнул.
– Послушайте, нам еще фараоны всю плешь проедят. Поимейте совесть. Мы же братья по оружию. Неужто и вы будете допрашивать нас с пристрастием?
– Вовсе нет, – спесиво возразил он. – Я всего лишь подумал, что раз та комната расположена между этой и лифтом, а дверь была открыта, то вы вполне могли увидеть его, или даже поговорить с ним. Я совсем не собираюсь…
Тут его прервали. Дверь открылась, и вошел какой-то человек – широкоплечий тип, похожий на Кинг-Конга, с лицом, явно не обремененным работой мысли. Он закрыл за собой дверь, остановился и, шевеля губами, пересчитал нас. Затем, ни слова не говоря, ногой подтолкнул к двери стул и взгромоздился на него.
И снова компания сыщиков не оправдала моих ожиданий. Одного взгляда на вошедшего орангутанга было достаточно, чтобы понять – с умственными способностями у него туго, и вряд ли ему удастся запомнить и пересказать услышанное – даже если он и не глухонемой. Собравшиеся не могли не заметить этого и не понять, что появление соглядатая никак не может ограничить их свободу общения. Однако все разом смолкли, и молчали добрых полчаса. Для очистки совести я несколько раз пытался завязать разговор, но все мои попытки потерпели неудачу. Дамы снова уединились в своем углу; я попробовал их разговорить, и, как мне показалось, Салли была не прочь как-то разрядить напряжение и немного потрепаться, но Дол Боннер явно набрала в рот воды, а Дол, как ни крутите, была шефом Салли.
Дверь снова отворилась в десять минут второго – я как раз взглянул на часы. На этот раз вошли двое. Первым в проеме двери возник долговязый субъект ростом не меньше шести футов с вытянутой физиономией и засаленной шевелюрой. Остановившись в трех шагах от нас, он обвел всех взглядом и провозгласил:
– Я Леон Грум, начальник сыскной полиции города Олбани. – Он остановился, видимо, рассчитывая на бурную овацию, но ее не последовало. Его лицо надо было видеть, такая на нем читалась многозначительность. Голос его тоже звучал весьма торжественно, впрочем, при тех обстоятельствах это было вполне понятно: не каждый день шефу филеров выпадает счастье обращаться к аудитории, состоящей исключительно из частных детективов – той самой породы, которую многие легавые на дух не переносят, – а кроме того, все мы приехали из Нью-Йорка, что в глазах этого провинциального выскочки равняло нас примерно с улитками или с иной нечистью.
Грум продолжал:
