Жорж Сименон - Смерть Беллы
— Что с ней сделали?
Спенсер не то собирался спросить. Он хотел сказать:
«От чего она умерла?» Вернее: «Как ее убили?»
Эшби не заметил крови — ничего, кроме неестественно белой кожи. Взять себя в руки он был не в силах.
Теперь он уверился, что жена и врач заподозрили его, может быть, подозревают до сих пор. С ним скрытничали: не случайно же, обнаружив труп Беллы, Кристина первым делом позвонила не ему, хотя по логике именно Спенсеру полагалось бы принять решение, разобраться, как поступить в подобном случае.
— Доктор Уилберн — судебно-медицинский эксперт общины, — сказала она, словно угадав его мысль, и тоном, усвоенным во всех этих комитетах, добавила:
— В случаях смерти, вызывающей подозрения, полагается в первую очередь ставить в известность его. — Кристина понимает толк в том, что касается должностных обязанностей, назубок знает функции и прерогативы каждого. — Белла задушена. Это не вызывает сомнений. Поэтому доктор позвонил в Личфилд и известил коронера.
— А не полицию?
— Коронер сам обязан обратиться в полицию округа или в полицию штата.
— Думаю, надо бы позвонить моему директору, предупредить, что сегодня я уже не приеду в школу, — вздохнул Эшби.
— Я позвонила. Он тебя не ждет.
— Ты сказала…
— Сказала, не вдаваясь в подробности, что с Беллой несчастье.
Он не сердился на жену за то, что она сохраняет присутствие духа. Он знал: это у нее не от черствости, а от долгой выучки. Он готов был побиться об заклад, что она беспокоится, как воспримут это событие окружающие, взвешивает все «за» и «против», ломает себе голову над тем, стоит ли звонить тем или иным знакомым.
Только теперь он снял пальто, шляпу, достал из кармана трубку и сказал наконец обычным голосом:
— Сейчас наедут машины. Загоню-ка я нашу в гараж, чтобы освободить аллею.
Он смутно подумал, что ему не повредит глоток виски, но не задержался на этой мысли. Выходя из гаража, он заметил машину Билла Райена — она ехала вверх по холму, рядом с Биллом сидела незнакомая молодая женщина. Когда говорили о коронере, ему и в голову не пришло, что это не кто иной, как Райен. Спенсер был поражен. Может быть, потому, что изредка он встречается с этим Райеном в гостях у знакомых, и тот всегда разглагольствует громче других и держится со всеми запанибрата. Входя в дом. Спенсер опять заметил в окне Кацев розовый пеньюар.
— В чем дело, Спенсер? Если я правильно понял, кто-то убит?
— Доктор все вам расскажет. Это он вас вызвал.
Когда у кого-нибудь из учеников Эшби такое настроение, как сегодня у него, он заранее знает, что от мальчишки ничего путного не добьешься. Спенсер ни на кого не злится, разве что на доктора. Кристине он, скорее, благодарен: время от времени она бросает на него ободрительные взгляды, словно подтверждает, что она ему друг. И это, в сущности, правда: они с женой добрые друзья.
— Познакомьтесь: мисс Меллер, моя секретарша.
Снимите пальто, мисс Меллер, и приготовьтесь записывать.
Райен всякий раз спотыкается на ее фамилии: ему, наверно, привычнее обращаться к ней по имени. Он извинился перед Кристиной, что распоряжается как у себя дома.
— Разрешите?
Он отвел Уилберна в сторону. Они тихо о чем-то заговорили, поглядывая то на Эшби, то на его жену, наконец пошли в комнату Беллы, дверь сперва оставили настежь, но потом предпочли ее затворить. Почему Спенсер злится при виде этой мисс Меллер, которая сняла шляпку, пальто, сапоги и теперь причесывается, глядя в карманное зеркальце? И расческа у нее не слишком чистая — он готов спорить на что угодно. Обычная девка, крепкая, вульгарная, но есть в ней какая-то притягательность. А Райену лет сорок, полнокровный, широкоплечий, и жена у него без конца болеет.
— Не откажетесь от чашечки кофе, мисс Меллер? — предложила Кристина.
— С удовольствием.
Только теперь Эшби заметил, что, пока он ездил в школу, где провел считанные минуты, жена успела переодеться и привести себя в порядок. Лицо у нее не бледнее обычного, даже напротив. Волнение читается только в фиолетовых кружочках зрачков, которые не в состоянии ни на чем остановиться. Взгляд ее устремляется на один предмет, тут же перескакивает на другой, и, кажется, она ни того, ни другого не видит.
— Если позволите, я разок-другой воспользуюсь телефоном.
Это вернулся Райен. Он позвонил в полицию штата, поговорил с лейтенантом, который, судя по всему, ему знаком, затем позвонил еще в какое-то учреждение, начальственным тоном дал инструкции.
— Боюсь, сегодня мы будем вынуждены изрядно вас потревожить, — обратился он к Кристине. — Хочу попросить у вас разрешения расположиться в этой комнате.
Мисс Меллер, вам, наверно, нужен столик?
— Меня вполне устроит подлокотник дивана.
С этими словами она одернула платье. Она утопала в диванных подушках. Ноги ее были словно светлые колонны, и она постоянно и безуспешно пыталась прикрыть их подолом. Спенсер уже чуть не зубами скрипел, глядя на нее.
— Советую всем усесться поудобней. Я жду, во-первых, лейтенанта Эверелла из полиции штата, во-вторых, моего давнего сотрудника из полиции округа. Пока они не прибыли, мне хотелось бы задать несколько вопросов.
Казалось, он движением век скомандовал мисс Меллер: «За дело!» Потом он оглядел Эшби, его жену, поколебался, решил, что, если хочет получить точные ответы, спрашивать надо именно Кристину.
— Прежде всего, будьте добры — имя девушки? Не припомню, чтобы я прежде встречал ее с вами и…
— Она приехала всего месяц назад. — И, повернувшись к секретарше, Кристина продиктовала по буквам:
— Белла Шерман.
— Из семьи бостонского банкира?
— Нет. Она из других Шерманов, вирджинских.
— Ваша родственница?
— Ни моя, ни мужа. Мать Беллы, Лорейн Шерман, — подруга моего детства. Точнее, мы вместе учились в колледже.
Эшби сидел у окна и рассеянно смотрел на улицу; вид у него был не то обиженный, не то просто хмурый.
У жены куча таких подружек, она аккуратно с ними переписывается и рассказывает о них за столом, называя по именам, словно он тоже знает их давным-давно. Впрочем, мало-помалу он запомнил их всех, хоть так никогда и не видел. Долгое время Лорейн оставалась для него таким же именем, как остальные; почему-то ему казалось, что она живет на Юге; он воображал себе несколько мужеподобную толстуху, которая хохочет по поводу и без повода и носит платья кричащих тонов.
Постепенно он познакомился с некоторыми подругами жены. И все они, без исключения, оказались зауряднее, чем он себе представлял. Что до Лорейн — тут сущий роман с продолжениями. Месяцами Кристина получала письмо за письмом.
— Я уж думаю, не кончилось бы у них разводом.
— Настолько плохо дело?
Потом решалось, кто будет требовать развода, Лорейн или ее муж, съездят они в Рино[3] или возбудят процесс в Вирджинии. Дело еще, помнится, осложнялось дележом дома и земельных участков, которые могут со временем подняться в цене. Наконец, непонятно было, удастся ли Лорейн оставить при себе дочь; не углубляясь в вопрос, Спенсер воображал себе девочку лет десяти с косичками за спиной. По-видимому, Лорейн одержала победу: дочь осталась с ней.
— Бедная женщина извелась в этой борьбе и вдобавок не сегодня завтра останется без гроша. Она хочет съездить в Европу, там у нее родные, и попытаться…
Разговор возникал за обедом, всегда приблизительно в одно и то же время, перед десертом. История тянулась целое лето.
— Ей не с кем оставить дочь здесь, чтобы та продолжала учиться. А взять девочку с собой — денег не хватает, да и неизвестно, как ее примут родственники. Я ей предложила на несколько недель прислать Беллу к нам.
Вот так это имя, можно сказать, вошло в его жизнь; в один прекрасный день оно материализовалось и предстало в виде девушки с волосами цвета красного дерева.
Спенсер не обратил на нее ни малейшего внимания. Для него она была просто дочка Кристининой подруги, женщины, которую он никогда не видел. Большую часть времени Белла и Кристина болтали между собой. Кроме того, Белла была в самом неприятном возрасте. Поди объясни, что Спенсер под этим понимал! Будь она чуть моложе, она была бы девчонкой. Чуть старше — он мог бы встретиться с ней в гостях, говорить с ней как с взрослой. В сущности, она ровесница тем девицам, с которыми гуляют старшие его ученики. Он не был с ней неприветлив, не избегал ее. Разве что после еды, быть может, чуть поспешнее обычного спускался к себе в закуток. Спенсер как раз пошел туда за табаком, пока Кристина отвечала на вопросы: в кисете у него табак пересох. Он вздрогнул, услышав, что Билл Райен окликнул его:
— Далеко собрались, старина?
К чему это ненатуральное балагурство?
— В кабинет, за табаком.
— Вы мне сейчас понадобитесь.
— Я мигом.
— Не хотелось бы вас обижать, Спенсер, — сказал Райен, переглянувшись с доктором, — но я предпочел бы, чтобы вы остались с нами. Скоро приедет полиция, с ними будут эксперты. Вы же знаете, как это делается.
