Колин Декстер - Тайна Пристройки 3

Для одного из этих пассажиров проход через терминал был сущим кошмаром. И все же, как оказалось, особых причин для беспокойства не было. Документы, багаж, паспорт — ничто не превратилось в особые проблемы. Второго из этой пары заботило совсем другое; но теперь и он начал расслабляться. Посмотрев через иллюминатор на мокрый асфальт, он вытащил из пуловера полбутылки бренди и отвинтил крышку. Внимание пассажиров все еще было сосредоточено на стюардессе с тонкой талией, и он мог спокойно выпить, не привлекая внимания. Он уже почувствовал себя лучше! Точно над ним загорелось табло призывающее пассажиров пристегнуть ремни и не курить при наборе высоты. Включились двигатели; стюардессы заняли свои места лицом к пассажирам, улыбаясь слегка снисходительно, по поводу только что приподнесенной ими информации.

Огромный самолет плавно развернулся, заняв свое место на взлетной полосе, постоял там минутудругую, готовясь, подобно прыгуну в длину на Олимпийских играх, набрать скорость для взлета. Мужчина у окна знал, что скоро сможет расслабиться почти полностью. Подобно многим другим преступникам, он жил в счастливом заблуждении, что между Испанией и Соединенным Королевством нет договора об экстрадиции. Он читал о многих преступниках — грабителях банков, коррупционерах, наркокурьерах или гомосексуалистах — которые жили счастливо и бездельничали на разных курортах Коста-дель-Соль. Вскоре двигатели машины были полностью задействованы, и ее мощная сила стала почти осязаема.

После моторы вроде бы поутихли.

А после этого остановились совсем.

И два представителя охраны в аэропорту Гатвик поднялись в самолет.

Для мужчины, возле которого остановились полицейские, не было смысла пытаться бежать. И куда бы он мог убежать?

«Боинг» задержался совсем ненадолго; через пять минут он отделился от земли под углом в сорок пять градусов и отправился к цели полета. Вскоре пассажирам сообщили, что они могут расстегнуть ремни: все было в порядке. И через шесть рядов позади освободившегося места, женщина у окна прикурила сигарету и глубоко вдохнула дым.

Сорок третья глава

Среда, 8го января, после полудня

Плащ правды лжи к лицу; и в том причина,Что нагота есть лучшая личина.

Морс сидел в кабинете суперинтетданта Белла на Сент-Олдейтс, дожидаясь Льюиса, которому выпала честь получить показания человека, который был арестован в этот день в своем доме в юго-восточном Оксфорде.

— Чертовски умно, знаете ли! — повторял Белл.

Морс кивал; ему нравился Белл — хотя и не очень сильно — и он догадывался, что Льюису надо поспешить со своим допросом.

— Все же, хорошо проделано! — сказал Белл. — Главный будет доволен.

— Может и мне перепадет пара дней отпуска до конца десятилетия.

— Несмотря ни на что, мы вам очень признательны — ведь вы это знаете?

— Да, — сказал Морс почти искренне.

В час с четвертью пришел Льюис в приподнятом настроении, который положил на стол перед Морсом четыре страницы показаний.

— Может быть, найдете несколько грамматических ошибок там сям, сэр, но в целом это поистине литературное произведение; думаю, вы с этим согласитесь.

Морс взял показания и просмотрел последнюю страницу:

…нормальным образом, но возникли трудности, и в ноябре я потерял работу, а я был единственным в группе с женой и четырьмя детьми, о которых надо было заботиться. Я получал социальное пособие, но дела шли все хуже, и тогда появилось это предложение. Требовалось только сделать то, что он мне сказал, и это было совсем не трудно. У меня действительно не было выбора, так как я сильно нуждался в деньгах, а не потому, что хотел сделать что-то плохое. Я знаю о том, что произошло, поскольку прочел в «Оксфорд мейл», но когда я соглашался, я просто делал то, что мне сказали, и тогда я не знал для чего все это. Я очень сожалею обо всем. Пожалуйста, отметьте, что я все рассказал, потому что люблю жену и своих детей.

Продиктовано сержантом Льюисом, Отдел расследования уголовных преступлений, Кидлингтон, показания мистера Уинстона Гранта, рабочего (безработного), проживающего на Роуз-Хилл-Гарденс 29, в Роуз-Хилл, Оксфорд, 8 января.

— Ну, есть кое-какие ошибки, — пробормотал Морс.

— Будем здесь его держать? — спросил Белл.

— Он ваш, — сказал Морс.

— А обвинение — официально?

— «Соучастие в убийстве», предполагаю — но я не юрист.

— «Участие в убийстве», может быть? — предложил Льюис, который в последний раз выглядел таким счастливым, когда его старшая дочь впервые сообщила ему, что беременна.

Вернувшись в Управление в Кидлингтоне, Морс уселся в старое кресло из черной кожи, при этом он выглядел (по крайней мере, в ту минуту) спокойным и расслабленным. Мужчина, арестованный в Гатвике около двух часов назад, был уже на пути в Оксфорд и должен был прибыть (как узнал Морс) примерно через пятнадцать минут. Еще было время насладиться удовольствием.

Льюис и сам знал, что точно случилось в Новогоднюю ночь в Пристройке 3; знал, также, что убийца Тома Баумана не ступал в главную часть отеля и не маскировался в какую бы то ни было одежду. Но что касается способа, которым Морс дошел до истины, тут он чувствовал себя смущенным, как маленький мальчик, впервые попавший на представление фокусника.

— Что точно заставило вас додуматься до этого, сэр?

— Основным было то, что убийца всеми силами пытался убедить нас в том, что преступление было совершено насколько возможно позже: после полуночи. Но, как вы правильно отметили, Льюис, не имело никакого смысла делать что-либо подобное, если убийца пробыл все это время в отеле с примерно восьми часов вечера до часа пополуночи. Но это имело смысл, если поздно вечером он не был там, и если на это время у него имелось алиби!

— Но, сэр…

— В данном случае мы имели три улики, которые должны были указать нам путь к истине намного раньше. Каждая из них, сама по себе, это нечто совершенно банальное, но взятые вместе — это… Первую важную улику мы получили уже от Сары Джонстон — единственной по-настоящему ценной и помогшей нам чем-то свидетельницей в этом деле — и это было следующее: мужчина, назвавшийся «мистером Баллардом», в тот вечер ничего не ел! Вторая существенная улика — тоже предложенная нашему вниманию, между прочим, мисс Джонстон — это тот факт, что «мистер Баллард» оставлял пятна на всем, до чего дотрагивался в тот вечер! А теперь мы подошли к третьей важной улике — самой простой из всех — что так и лезла в глаза с самого начала. Она настолько очевидна, что никто из нас — никто! — не обратил на нее ни малейшего внимания: это факт, что мужчина, назвавшийся «мистером Баллардом», получил приз за лучший маскарадный костюм!

Понимаете, Льюис, на каждую из этих улик можно посмотреть с двух сторон — сложной и простой. И до сих пор мы смотрели на них неправильно, мы рассматривали их сложным образом.

— Понимаю, — сказал Льюис, который ничего не понимал.

— Возьмем, например, еду, — продолжил Морс. — С ней у нас возникли затруднения, не так ли? Я очень внимательно прочел то, что написал добрый старый Макс относительно содержимого его кишечника. А вы, Льюис, были очень довольны, когда мисс Джонстон вспомнила, как кто-то звонил, чтобы узнать про меню. Почему кто-то звонит, чтобы проверить, нет ли способа избавиться от неизбежной новогодней индейки? И знаете, что мы не сделали, охваченные эйфорией, Льюис? Мы не задали себе один совсем простой вопрос: если наш человек не попробовал ничего из первых двух блюд, не логично ли предположить, что он проголодался? И даже если ему было сказано прятать пищу в специальную торбу, человек мог бы поддаться искушению при следующем блюде — особенно при виде сочных свиных отбивных. Так что Льюис — подумайте только просто! — почему он не попробовал пару кусочков?

— Как вы сказали, сэр, его предупредили, чтобы он не делал этого, так как это было жизненно важно.

— Нет! Вы все еще рассуждаете чересчур сложно, Льюис. А есть совсем простой ответ, видите ли! Карибцы не едят свиного мяса! А теперь вернемся к истории с пятнами, которые этот человек оставлял на всем, чего касался — даже после полуночи! Мы собрали все возможные доказательства, так? Мы взяли показания у мисс Палмер, у миссис Смит, у мисс Джонстон о том, как этот тип перепачкал им пальто и блузки. И почти дошли до того — ну, Льюис, я, во всяком случае, это сделал — что сдали на анализ состав пятен, чтобы узнать, одинаковы ли они и о происхождении грима — ну, тут мы опять пошли по сложному пути! Простая истина в том, что любой грим засыхает через пару часов; вначале оставляет следы на разных вещах, но после недолгого времени это не получится. Да, но в нашем случае он продолжал создавать проблемы. И простой ответ на эту конкретную загадку в том, что наш человек хотел оставить следы поздно вечером; он нарочно наложил еще грима на свои руки; и нарочно положил руки туда, где они должны были оставить пятна. Так, Льюис? У него было припрятано немного грима, и к концу праздника он натер ладони снова.