Эрл Гарднер - Дело нерешительной хостессы

Марта Лавина умоляюще посмотрела на Фритча.

— Ваша честь, вопрос сформулирован некорректно, — заявил помощник прокурора. — Из того, что мистер Арчер записал что-то на листке бумаги, который передал свидетельнице, вовсе не следует, что ее показания не базируются на собственных воспоминаниях.

— Протест отклоняется, — сказал Иган.

— Хотя я прочла эту записку, во время дачи показаний я опиралась исключительно на свою собственную память, — произнесла Марта Лавина.

— Теперь, когда обвинение буквально вложило вам в рот спасительную фразу, вы ее очень бойко продекламировали, — заметил Мейсон.

— Ваша честь, я протестую! — закричал Фритч. — Я расцениваю последние слова защиты как оскорбление!

— Протест отклоняется, — сухо сказал судья Иган. — Мистер Мейсон, продолжайте допрос.

— Миссис Лавина, однако в пятницу вы не могли вспомнить того, что сообщили нам сегодня, не так ли? — спросил адвокат.

— Да.

— Вы вспомнили эти детали только сегодня утром?

— Да.

— Не потому ли, что вашу память освежила переданная мистером Арчером записка?

— Нет. Просто за уик-энд у меня было достаточно времени, чтобы все обдумать. В пятницу ваши вопросы застали меня слегка врасплох. Что касается записки, то в ее содержании для меня не было ничего нового.

— Значит, вы помнили чилийское вино?

— Да, очень отчетливо.

— Какой марки оно было?

— Этого я вспомнить не могу.

— Вы пили кофе?

— Да.

— Мистер Арчер тоже пил кофе?

— Я… не помню.

— При каких обстоятельствах мистер Арчер передал вам записку?

— В субботу мистер Фритч попросил нас обоих прийти к нему в офис. Он опрашивал нас по очереди, объяснив, что не хочет, чтобы мы обсуждали друг с другом свои показания. Он сказал, что ему нужно прояснить кое-какие детали.

— И что же произошло?

— Мистер Арчер вошел в кабинет мистера Фритча первым. Он пробыл там около пятнадцати минут, после чего вышел, попрощался со мной и отправился домой.

— Он обронил записку вам на колени?

— Нет… не совсем так.

— Как же она оказалась у вас?

— Остановившись, чтобы пожать мне руку, мистер Арчер вложил в мою ладонь сложенный листок бумаги.

— Вы взяли его?

— Да.

— И прочли то, что на нем было написано?

— Да.

— Вы это сделали прежде, чем вошли в кабинет мистера Фритча?

— Нет, это было невозможно. Мистер Фритч стоял в тот момент прямо на пороге своего кабинета. Я прочла записку позже.

— Когда?

— Вскоре после того, как вошла. Я разложила листок на коленях под столом. Мне было интересно, что на нем написано.

— В это время мистер Фритч задавал вам вопросы?

— Да.

— Вы рассказали ему об ужине в «Золотом льве»?

— Да.

— Вы упомянули чилийское вино?

— Да.

— И сказали, что не можете вспомнить его марку?

— Да.

— Вы сказали, что вино было красным?

— Да.

— И вы не помнили всего этого в пятницу, когда давали показания перед присяжными, но вспомнили в субботу, когда оказались в офисе мистера Фритча?

— Да.

— До того, как получили записку, или после?

— Записка, конечно, тоже помогла.

— В какой степени?

— В некоторой.

— Она воскресила в вашей памяти события того вечера?

— Да.

— О которых, на самом деле, вы до ее прочтения ничего не помнили, не так ли?

— Нет, кое-что я, безусловно, помнила.

— Например то, что в «Золотом льве» мистер Арчер заказал красное чилийское вино?

— Да, я вспомнила об этом в пятницу, поздно вечером.

— Спасибо. У меня нет к вам больше вопросов, миссис Лавина, — произнес Мейсон. — Теперь, если суд позволит, я хотел бы еще раз допросить свидетеля Родни Арчера.

— У вас есть вопросы к миссис Лавине? — обратился к Фритчу судья Иган.

— Нет, ваша честь.

— Очень хорошо. Пристав, пригласите мистера Арчера для повторного перекрестного допроса.

Когда Марта Лавина покинула свидетельское место, в зале воцарилась напряженная тишина. Спустя пару минут Родни Арчер предстал перед Мейсоном.

— Мистер Арчер, — обратился адвокат, — общались ли вы с Мартой Лавиной с того момента, как в пятницу вечером закончилось очередное судебное заседание?

— Сегодня я сказал ей «доброе утро».

— Я имею в виду темы, имеющие непосредственное отношение к делу, — уточнил Мейсон.

— Конечно нет.

— Одну минуту, ваша честь! — вмешался Фритч. — Я думаю, что из справедливости к свидетелю обвинение должно поставить его в известность относительно…

— Сядьте! — перебил судья Иган. — Дело приняло крайне серьезный оборот, и в данный момент суд как никогда заинтересован в том, чтобы допрос свидетеля велся по всем правилам, без подсказок и наводящих вопросов. В связи с этим я предлагаю сторонам хранить молчание и предоставить мне возможность самому задать несколько вопросов свидетелю. Мистер Арчер, общались ли вы с Мартой Лавиной с того момента, как в пятницу вечером закончилось очередное судебное заседание, на темы, имеющие непосредственное отношение к слушаемому делу?

— Нет, ваша честь. Я отдавал себе отчет в том, что должен строго соблюдать предписываемые свидетелям правила.

— Вы не затрагивали тему дачи показаний?

— Нет, ваша честь.

— Вы не затрагивали тему событий той ночи, когда на вас было совершено нападение?

— Простите, ваша честь, но я не совсем понимаю, чем вызваны эти вопросы?

— Общались ли вы каким бы то ни было образом по поводу каких бы то ни было событий, имевших место в тот день, когда на вас было совершено нападение? — чуть повысив голос, повторил судья Иган.

— Ну… в общем… да.

— Так, значит, вы все-таки общались?

— Это было по поводу каких-то довольно незначительных подробностей.

— Вы упоминали их в разговоре с Мартой Лавиной?

— Нет… не совсем так.

— В процессе общения вы упоминали, какие блюда заказали в «Золотом льве» в тот вечер?

— С позволения суда, я хотел бы… — начал Фритч.

— Я прошу обвинение не вмешиваться, — прервал его судья Иган.

— Однако вы же не можете лишить меня права заявить протест против заданного вами вопроса? — возразил помощник прокурора.

— Чем же он вам не понравился?

— Я полагаю, что свидетелю не было достаточно четко дано понять, распространялся ли вопрос суда также и на письменное общение.

Судья Иган тяжело откинулся на спинку кресла.

— Это-то суд и хотел выяснить у свидетеля, мистер Фритч, — произнес он полным негодования голосом. — Вы, конечно, имели полное право заявить протест, однако то, как вы его сформулировали, довольно ясно демонстрирует, какие… какие цели вы при этом преследовали. Мистер Мейсон, вы можете продолжить перекрестный допрос.

— Мистер Арчер, вы в состоянии ответить на последний вопрос суда?

— Видите ли, в субботу я имел встречу с мистером Фритчем в его офисе, во время которой он задал мне несколько вопросов, которые сами по себе не имели непосредственного отношения к нападению, а были заданы с целью проверить точность моих воспоминаний о том дне. Поскольку информация, которой интересовался мистер Фритч, никак не была связана с преступлением, я решил, что не случится ничего противозаконного, если я изложу ее в записке и передам миссис Лавине, что я и сделал.

— Сообщив миссис Лавине даже тип вина, который был вами заказан к ужину в «Золотом льве»?

— Да.

— Это та записка? — спросил Мейсон, показывая свидетелю листок желтой бумаги.

— Да, это она, — ответил Арчер.

— Она написана вами?

— Да.

— Вы передали ее миссис Лавине для того, чтобы, ознакомившись с показаниями, данными вами мистеру Фритчу, она могла отвечать на его вопросы, не противореча тому, что было сказано вами?

— О, вовсе нет, мистер Мейсон! — воскликнул Арчер. — Я просто подумал, что, возможно, получив вызов к помощнику окружного прокурора, миссис Лавина будет волноваться, не связано ли это с чем-нибудь еще… Сами понимаете, она ведет дела, управляет несколькими ночными клубами… И чтобы немного ее успокоить, я набросал эту записку, в которой дал понять, какого рода факты интересовали мистера Фритча.

— В таком случае, не проще ли было написать, скажем: «Мистер Фритч интересуется только событиями ночи нападения, поэтому не волнуйтесь, о делах он вас спрашивать не станет» — или что-нибудь подобное?

— Честное слово, мистер Мейсон, в тот момент мне это просто не пришло в голову!

— Но ведь на самом деле в тот вечер вы ужинали не с Мартой Лавиной, а с другой женщиной, не так ли? — внезапно спросил адвокат.

— Нет, сэр.

— Разве не соответствует действительности, что в момент нападения с вами в машине находилась не Марта Лавина, а какая-то другая женщина?

— Нет, сэр.

— Разве, войдя в аптеку, чтобы вызвать полицию, вы не сделали сначала еще один звонок?