Альфред Мейсон - Вилла «Роза»
– Да, – пылко сказал Рикардо, – приближаемся к баночке с кремом.
– Мы узнали, что Элен там уже побывала, причем вызвалась сама. Комиссар, правда, сказал, что не спускал с нее глаз, но он же увидел, как мы подъезжаем, он высунулся из окна, а значит, отвернулся от Вокье. Я тогда сделал в уме зарубку на ее счет. В целом я склонялся к мысли, что она непричастна к преступлению. Но допускал, что это или она, или Селил, или обе. Одна из них уж точно. Я спросил, какой ящик она трогала после того, как комиссар высунулся из окна. Потому что, если у нее был мотив для посещения этой комнаты, она должна была действовать в тот момент, когда комиссар отвернулся. Он показал ящик, я вынул платье, встряхнул его, на случай если она в нем что-то спрягала, но из него ничего не выпало. Однако я увидел на нем свежие жирные пятна от пальцев, еще влажные. Я спросил себя, как это Элен, которая только что оделась с помощью сиделки, ухитрилась испачкать пальцы. Потом я осмотрел ящик, который она проверяла первым. Там на одежде не было никаких пятен, она бралась за нее до того, как комиссар отвернулся. Следовательно, в те несколько секунд, на которые он отвлекся, она трогала какой-то жир. Я оглядел комнату и на туалетном столике возле комода увидел баночку с кремом. Это и был тот жир, которым были испачканы пальцы Элен. А зачем, спрашивается, их было пачкать? Наверняка ей понадобилось спрятать маленькую вещицу, которую она, во-первых, не осмелилась хранить в собственной комнате, во-вторых, желала спрятать именно в комнате мадемуазель Селии и, в-третьих, не имела возможности сделать это раньше. Теперь, зная эти три обстоятельства, скажите мне, что это за вещица.
Мистер Рикардо важно кивнул.
– Я понял. Вы мне говорили. Серьги мадемуазель Селии. Но тогда я бы не догадался.
– В то время и я не догадался, – сказал Ано. – Вопрос по поводу Вокье оставался открытым. Но дверь я предпочел запереть и унести ключ. Потом мы выслушали рассказ Вокье. История была составлена очень ловко, ибо многое в ней было очевидно и бесспорно – все, что касалось сеансов, суеверий мадам Довре, ее желания встретиться с мадам де Монтеспан – такие подробности выдумать невозможно. Интересно было также узнать, что, оказывается, на тот вечер был запланирован сеанс! Способ убийства начал проясняться. До этого момента она говорила правду. Но потом солгала. Да, она солгала, и ложь ее была очень настораживающей, мой друг. Она сказала, что гостья, незнакомая женщина по имени Адель, была черноволосой. А у меня в кармане лежало доказательство того, что она была рыжая. Зачем Элен было лгать? Разумеется, для того, чтобы мы не могли установить личность этой женщины! Это был первый неверный шаг Элен Вокье.
Теперь второе. Ее враждебное отношение к мадемуазель Селии меня не смущало. Мне казалось это вполне естественным. Она простая крестьянка, далеко не молодая женщина, много лет она была служанкой и доверенным лицом мадам Довре, без сомнения, она получала мзду от мошенников, которые грабили ее доверчивую хозяйку, – разумеется, она возненавидела красивую молодую выскочку, которой теперь должна была прислуживать. Конечно, она ее ненавидела. Но если бы оказалось, что она участница заговора – а ее ложь давала основание это предположить, – то упомянутый сеанс предоставлял массу возможностей для дальнейших предположений. Мы ведь знали, что Элен обычно помогала Селии. Положим, сеанс состоялся, рыжая гостья выразила скептическое недоверие тому, как Вокье обезопасила медиума, и предложила другой способ, мадемуазель Селия не могла отказаться, – и вот она связана по рукам и ногам еще до того, как поняла, что дело нечисто. Такое маленькое представление несложно разыграть! Если все происходило именно так, то отчасти понятно, откуда странные следы на диванных подушках.
– Да, я понял! – с восторгом воскликнул Рикардо. – Вы удивительный человек!
Ано явно не был опечален подобным энтузиазмом, по все-таки перебил своего слушателя:
– Подождите, пока еще у нас масса предположений и только один факт – ложь Элен относительно цвета волос незнакомки. Но у нас есть и другой любопытный факт: на туфлях Селии были пряжки, а на одной из диванных подушек прорван шелковый чехол. Но если, связав, девушку бросили на диван, то что она делает? Она пытается освободиться от пут, бьется, двигает ногами. Конечно, это опять-таки только предположение, я не упираюсь в него, как осел, я пока еще даже не уверен в невиновности мадемуазель Селии. Я готов в любой момент принять факты, опровергающие мою версию. Однако каждый факт, который я обнаруживаю, наоборот, эту версию подкрепляет.
Перехожу ко второй ошибке Элен. Когда вы впервые Увидали мадемуазель Селию – в саду рядом с игорным залом, вы заметили, что из драгоценностей на ней были только бриллиантовые серьги. На той фотографии, которую мне показывал Ветермил, она была в этих же серьгах. Значит, можно предположить, что она постоянно их носила, так? Осматривая ее спальню, я нашел футляр от этих серег, но он был пуст. Вполне естественно было сделать вывод, что она их надела, собираясь на сеанс.
– Да.
– Ну вот, я перечитал описание, данное Элен Вокье относительно наряда девушки – очень подробное описание, – и там не упоминалось о серьгах. Я тогда спросил: «Разве она не надела серьги?» Элен была в растерянности; откуда мне известно о них? Она медлила, не зная, что отвечать. Л собственно, почему?
Она ведь сама помогала одеваться мадемуазель Селии, она прекрасно помнит все до мелочей. Но почему она колеблется? А причина есть: она не знает, что именно мне известно об этих бриллиантовых серьгах. Она не знает, как ей быть. А вдруг мы уже залезли в ту баночку с кремом и нашли серьги? Не зная этого, она боится попасть впросак. Итак, мы снова возвращаемся к баночке с кремом.
– Да! – вскрикнул Рикардо. – Серьги были там!
– Подождите, посмотрим, как все складывается. Вспомните обстоятельства. У Вокье есть какая-то маленькая вещица, которую она хочет спрятать в комнате мадемуазель Селии. Она признала, что сама предложила осмотреть гардероб мадемуазель. Почему она выбирает для тайника комнату девушки? Потому что, если эту вещь найдут там, никто не удивится. Значит, вещь принадлежит мадемуазель Селии. А вот и второе существенное обстоятельство: раньше она не могла спрятать эту вещь. Значит, эта вещь попала к ней вчера вечером. Почему она ее тогда же не спрятала? Потому что была не одна. С ней были ее сообщники, мужчина и женщина. Значит, эту вещь она хотела спрятать также от них! Нетрудно догадаться, что это такая часть добычи, на которую заявят права двое других, и что эта вещь принадлежит мадемуазель Селии. А у нее ничего нет, кроме бриллиантовых серег. Предположим, Элен одна осталась сторожить Селию, пока те двое рылись в комнате мадам Довре. Девушка не может шевельнуть ни рукой, ни ногой, Вокье торопливо выдергивает у нее из ушей серьги – вот и объяснение капли крови! Но следите дальше! Вокье прячет серьги в карман. Она идет в свою комнату, чтобы ее усыпили хлороформом. Она знает, что ее комнату, скорее всего, будут обыскивать, пока она еще не придет в себя или будет слаба и неподвижна. Значит, единственное безопасное место для серег – ее кровать. Но утром нужно от них избавиться, а к ней приставлена сиделка! Значит, надо придумать предлог для визита в комнату мадемуазель Селии. Если серьги найдут в баночке с кремом, то подумают, что Селия спрятала их сама. Опять-таки это были только предположения, а я желал убедиться. Я сказал Элен, что она может уезжать, и на некоторое время оставил ее в доме без присмотра. Но ее отвезли не к друзьям, а в участок и там обыскали. У нее нашли баночку с кремом, а в креме – серьги мадемуазель Селии. Она прошмыгнула в комнату Селии, что и должна была сделать, если моя версия была верна, и сунула баночку в карман. Теперь я не сомневался, что она причастна к убийству.
Потом мы пошли в комнату мадам Довре и нашли ее бриллианты и прочие драгоценности. Мне сразу стал ясен смысл слов на разорванной бумажке. Селию спрашивали, где они спрятаны. Сказать она не могла, потому что у нее, очевидно, был завязан рот, и поэтому писала. Мои предположения получали все новые подтверждения. Не забывайте, что виновна одна из двух женщин – Селия либо Вокье. Все мои открытия укладывались в версию о невиновности Селии. Оставались только следы на траве, которым я не мог найти объяснение.
Вспомните, как я заклинал вас молчать о том, что мы нашли сокровища мадам Довре. Я считал, что преступники захватили девушку, чтобы подозрение пало на нее, а не на Вокье, и что они ее убьют. Но они могли на какое-то время оставить ее в живых, чтобы вызнать, где тайник мадам Довре. Шанс был невелик, но это был наш единственный шанс. Если моя версия была верна, то, как только газеты напечатали бы, что драгоценности найдены, судьба девушки решилась бы в ту же минуту.
Потом было наше объявление в газете и письменные показания мадам Гобен. В них я отмстил один любопытный момент: рыжую женщину в доме напротив звали Адель; старая служанка говорила ей «Адель», просто Адель. Меня это заинтересовало, потому что Элен Вокье тоже назвала незнакомую гостью Адель. Мадам Довре звала ее Адель.
