Эрл Гарднер - Дело о смертоносной игрушке

– Приблизительно около полуночи, – сообщил Бартон Дженнингс. – Более точно я не могу сказать. Роберт прибежал в дом в слезах. Насколько я понял, он сказал матери, что увидел страшный сон и выстрелил из пистолета.

– Роберт сказал, что видел страшный сон?

– Из того, что он сказал матери, я понял, что он видел страшный сон.

– Ему показалось, будто кто-то находится в палатке?

– Он сказал, что ему почудилось, будто кто-то находится в палатке, ощупывает в темноте дорогу и приближается к его постели. От этого Роберт и проснулся. Пистолет лежал у него под подушкой.

– Роберт рассказал это своей матери? – уточнил судья Кент.

– Именно так, – подтвердил Дженнингс. – Меня в это время мучил приступ артрита. Я принял кодеин и спал.

Судья Кент повернулся к Гамильтону Бергеру.

– Это показания с чужих слов, господин окружной прокурор, – заметил судья.

– Я не собираюсь выступать с возражениями, – гневно заявил Гамильтон Бергер. – Именно этого ждет от меня адвокат. Ему хочется, чтобы завтра все заголовки газет кричали о том, что он сумел вытянуть у свидетеля. Именно это я имел в виду, говоря, что достаточно на волос приоткрыть перед адвокатом защиты дверь, и он протиснется в комнату. Да, Роберт рассказал матери, что он выстрелил из пистолета. Но на следующее утро он сообщил то же самое и этому свидетелю.

– То есть это лишь частичные показания с чужих слов, – сделал вывод судья.

– Протестов с моей стороны не будет, – упрямо повторил Гамильтон Бергер. – Раз уж мы зашли так далеко, то по отношению к мальчику будет справедливо идти до конца.

Судья Кент нахмурился, но промолчал.

– Пистолет лежал под подушкой у Роберта? – спросил Мейсон.

– Да, пистолет, приобщенный к делу в качестве вещественного доказательства, «кольт вудсман» двадцать второго калибра.

– И ребенок действительно нажал на курок?

– Он не мог этого сделать. Ему приснился страшный сон. Ему представилось, что он лежит и притворяется спящим. Он услышал, как кто-то ходит вокруг палатки, потом этот человек зашел в палатку, а Роберт выстрелил в него.

– Вы утверждаете, что это был кошмарный сон?

– Да, сэр, утверждаю.

– Откуда вы знаете, что это был сон?

– Потому что пистолет не был заряжен. Его дали Роберту пустым.

– Кто дал пистолет Роберту?

– Я. И я хотел бы объяснить, почему я это сделал.

– Объясняйте, – разрешил судья.

– Незадолго до этого дня мне стало известно, что одна из нянь, с которыми оставался Роберт, позволяла ему играть с пустым пистолетом. У Роберта, как и у любого мальчика, есть несколько игрушечных пистолетов и автоматов. Он любит играть в ковбоев и другие подобные игры. Он обнаружил, что в нашем доме хранится настоящий пистолет, и решил добиться права играть с ним. Один раз, когда он здорово докучал няне, она позволила ему поиграть с пистолетом, только чтобы ребенок успокоился. Обо всем этом я узнал незадолго до семнадцатого числа.

– Как вам удалось это выяснить?

– Обычно я оставлял пистолет заряженным в ящике комода в спальне с окнами на улицу. Время от времени я его чистил и смазывал. Шестнадцатого числа я достал пистолет из ящика, чтобы смазать. Он оказался незаряженным. Я забеспокоился, спросил об этом свою жену, а потом Роберта. Тут-то я и узнал, что Роберт играл с пистолетом.

– А как получилось, что семнадцатого вечером вы позволили Роберту положить под подушку пистолет?

– Нам надо было ехать в аэропорт, чтобы встретить обвиняемую по этому делу. Мы рассчитывали, что будем отсутствовать совсем недолго. Моя жена не водит машину после того несчастного случая, однако она хотела лично поприветствовать Норду Эллисон в аэропорту, так что я отвез ее туда. Роберт спал в палатке во внутреннем дворике, вернее, собирался там спать. Я просил соседей посидеть с ним полтора часа, пока мы не вернемся.

– И что было дальше?

– В последнюю минуту соседи отказались. К ним кто-то пришел. Я позвонил в агентство, из которого мы обычно приглашаем няню, но ни одна из тех, что обычно бывают у нас, в тот вечер не смогла приехать. Они обе оказались заняты, а Роберт не любит оставаться с незнакомыми людьми. Я объяснил ему ситуацию. Я сказал, что с ним ничего не может случиться в палатке во внутреннем дворике. Ребенок ответил, что мы можем оставить его одного, если я позволю ему взять незаряженный пистолет. Мол, в таком случае он будет чувствовать себя уверенней. Поскольку я уже знал, что Роберт и без того играл с пистолетом, то я разрешил мальчику взять оружие, но предварительно проверил, что оно не заряжено.

– Вы лично проверили, что оружие не заряжено?

– Да, сэр.

– Когда вы в следующий раз видели этот пистолет? – спросил Мейсон.

– Роберт принес его матери после того, как увидел сон.

– Она пыталась успокоить мальчика?

– Да.

– Ребенок вернулся в постель?

– Да. Когда он совсем проснулся, он осознал, что, скорее всего, ему приснился страшный сон. Он поспешил вернуться в палатку и лечь. Он сказал, что хочет быть настоящим скаутом.

– И он вернулся в палатку?

– Да.

– А что стало с пистолетом?

– Моя жена положила его на столик в холле. Я проснулся примерно через час после того, как Роберт снова лег спать. Жена рассказала мне, что произошло.

– Где находился пистолет?

– На столике в холле. Моя жена положила его туда, рассчитывая вернуть на обычное место в ящике комода в спальне после того, как мисс Эллисон освободит комнату. В ту ночь там спала мисс Эллисон.

– В это время пистолет был заряжен?

– Конечно, он не был заряжен.

– Вы делали что-либо со стволом оружия? Например, вставляли тонкий напильник или подобный инструмент в дуло?

– Нет, сэр.

– Использовали наждачную бумагу?

– Нет, сэр.

– Каким-либо другим образом портили ствол?

– Нет, сэр.

– А вам приходило в голову, что Роберт мог зарядить пистолет и выстрелить из него, а пуля, вылетев из ствола, могла найти цель? Вы решили, что по пуле можно определить, из какого пистолета она вылетела, и потому вы испортили ствол, чтобы защитить Роберта. Не так ли?

Свидетель поерзал на стуле и ответил:

– Нет, сэр.

– Потому что, если вы сделали нечто подобное, – пояснил Мейсон, – то, учитывая показания эксперта по оружию о том, что ствол повредили после того, как из пистолета последний раз стреляли, это докажет, что обвиняемая не могла произвести выстрел, послуживший причиной смерти Мервина Селкирка, по крайней мере, из этого пистолета. Вы понимаете, о чем я говорю, мистер Дженнингс?

– Да, сэр.

– И вы уверены, что не портили ствол, чтобы отвести подозрения от Роберта?

– Нет.

– Вы заряжали пистолет?

– Я его не заряжал. Когда я дал пистолет Роберту, я его разрядил.

– А как насчет ствола? Вы уверены, что там не осталось патрона?

– Я уже сказал вам, мистер Мейсон, что разрядил пистолет. Я все проверил.

– Вы имеете в виду, что точно удостоверились, что в пистолете не находится ни одного патрона?

– Да, сэр.

– Тогда как получилось, что Роберт смог выстрелить из этого пистолета?

– Ответ очевиден. Он из него не стрелял, ему это приснилось.

– А где находился пистолет, когда вы увидели его в следующий раз?

– Под подушкой кровати, на которой спала обвиняемая.

– Утром восемнадцатого числа вы встали довольно рано?

– Да, сэр. Я был уверен, что мне надо рано утром увезти Роберта. Раньше, чем это оказалось нужно. Я уже объяснял причины этого.

– Теперь давайте поговорим о следах крови, которые вы смывали с газона. Что вы можете об этом рассказать?

– Протестую! – Гамильтон Бергер поднялся со своего места. – Это несущественно, недопустимо в качестве доказательства и не имеет отношения к делу. Перекрестный допрос ведется с нарушением правил. Я не задавал свидетелю никаких вопросов о следах крови или о том, что было на газоне.

– Протест отклонен, – постановил судья Кент. – Это очень интересный поворот дела, и суду хотелось бы разобраться с этим вопросом. Мы собрались здесь, чтобы вершить правосудие, а не слепо следовать процессуальным тонкостям. Следы крови в делах такого рода несущественными не бывают. Отвечайте на поставленный вопрос, мистер Дженнингс.

– Там не было никакой крови, – заявил Дженнингс.

– Разве вы не вставали рано утром и не поливали газон из шланга?

– Да, я встал рано. Я отвез Роберта к другу. Я вернулся назад, а поскольку в доме все еще спали, то я решил взять шланг и полить газон.

– Разве вы не держали шланг очень близко к газону, пытаясь его вымыть?

– Я не помню, на какое расстояние я направлял струю.

– А разве вы не смывали кровавый след?

– Ни в коем случае.

– Даже не пытались?

– Нет, сэр.

– Вы не заметили, что вода, стекая вдоль дорожки в канаву, приобретает розоватый оттенок?

– Нет, сэр.

– В канаве вы не заметили крови?

– Нет, сэр.

– А на тротуаре?