Дороти Сэйерс - Без свидетелей
— Никого. Мы сами делали все по хозяйству, и это было ужасно весело. Я научилась превосходно драить полы и разводить огонь, а Мэри просто потрясающе готовит. Какой контраст с привычной обстановкой у нас дома, где вокруг все время суетятся слуги! Конечно, нужно признать, что это был современный коттедж, где все очень рационально устроено. Его хозяева, насколько я знаю, принадлежат к театральному миру.
— А чем вы занимались, когда не собирали информацию о положении в тамошнем птицеводстве?
— О, мы катались на машине, осматривали новые места, бродили по рынкам. Разумеется, я и раньше часто бывала на рынке, но с Мэри это гораздо интереснее. А еще мы старались подмечать все, что может нам пригодиться на будущее, когда мы откроем свою торговлю.
— Но вы время от времени выбирались в Лондон?
— Нет.
— Мне казалось, что с вашей стороны было бы естественно воспользоваться такой возможностью и немного развлечься.
— Мэри ненавидит Лондон.
— Но вам, наверное, было бы приятно время от времени ненадолго выезжать туда.
— Мне этого не так уж и хочется. Во всяком случае, сейчас. Раньше мне казалось, что меня сильно тянет в Лондон, но, как я подозреваю, это было своего рода духовное томление, вызванное отсутствием цели в жизни. Само по себе оно ничего не значило.
Мисс Финдлейтер произнесла это тоном разочарованного повесы, который, до капли выжав апельсин жизни, обнаружил, что в нем не осталось сока. Но мисс Климпсон удержалась от улыбки: она привыкла исполнять роль наперсницы.
— Так значит, вы провели этот месяц вместе — все время вдвоем, и никого больше?
— Да, мы ни на минуту не расставались, и при этом ни капельки друг другу не надоели.
— Надеюсь, ваш эксперимент увенчается успехом, — сказала мисс Климпсон. — Но когда вы действительно начнете свою совместную жизнь, будет весьма разумно периодически нарушать ваше уединение. Общение с новыми людьми никому не повредит. Я видела не одну гармоничную дружбу, которая распалась единственно из-за того, что люди слишком много времени проводили в четырех стенах, глядя друг на друга.
— Тогда это наверняка не было настоящей дружбой, — авторитетным тоном заявила девушка. — Мы с Мэри абсолютно счастливы вместе.
— Однако, — заметила мисс Климпсон, — если вы позволите старой женщине вас предостеречь, я бы не советовала вам слишком перегибать палку.
Представьте, что мисс Виттейкер захочется поехать в Лондон и провести там денек без вас, или, например, навестить своих друзей. Тогда вам придется научиться переносить это без обиды.
— Ну конечно, я и не буду обижаться. Почему… — тут девушка внезапно оборвала фразу. — Я хочу сказать, что я уверена: Мэри предана мне ничуть не меньше, чем я — ей.
— Да, моя дорогая, — вздохнула мисс Климпсон. — Чем дольше я живу, тем больше убеждаюсь, что ревность — это самая пагубная из страстей. В Библии говорится, что она «жестока как смерть». Я убеждена, что так оно и есть. Абсолютная преданность, без примеси ревности, — это самое главное.
— О, да. Хотя, конечно, мысль о том, что человек, с которым вы по-настоящему дружите, может заменить тебя кем-то другим, сама по себе просто невыносима… Мисс Климпсон, как вы считаете, ведь у друзей все должно быть пополам?
— Полагаю, это и есть идеальная дружба, — задумчиво произнесла мисс Климпсон, — но, как мне кажется, это огромная редкость. Я имею в виду — между женщинами. Мужчины способны с большей легкостью принимать и отдавать, вероятно, потому, что у них, в отличие от нас, много посторонних, внешних интересов.
— О, эта мужская дружба! О ней столько говорят. Но мне кажется, что в половине случаев это вовсе не настоящая дружба. Мужчина может пропасть на много лет, даже не думая о своих друзьях. И между ними нет настоящего доверия. Мы с Мэри рассказываем друг другу о всех своих мыслях и чувствах.
Мужчинам достаточно взаимно считать друг друга хорошими парнями, их не волнует то главное, что скрыто в глубине души.
— Вероятно, именно поэтому мужская дружба выдерживает испытание временем, — заметила мисс Климпсон. — Мужчины не предъявляют к друзьям столь высокие требования.
— Но великая дружба не может не предъявлять таких требований, — возбужденно воскликнула мисс Финдлейтер. — Она должна заменить собой все. Мне кажется, наша дружба по-новому окрашивает мельчайшую мою мысль, и это восхитительно! Подлинный друг сконцентрирован не на себе, а на другом. Это и есть настоящая христианская любовь, когда человек готов «положить душу свою за други своя»!
— Я, право, не знаю, — начала мисс Климпсон, — но я однажды слышала проповедь одного совершенно замечательного священника. Он сказал, что, если не проявить величайшую осмотрительность, любовь такого рода может перейти в идолопоклонство. Этот священник также объяснил, что слова Мильтона о Еве — ну, вы помните: «…создан он для Бога только, а она — для Бога в своем супруге» — противоречат доктрине Церкви. Здесь очень важно правильно соблюсти меру; если человек смотрит на все глазами другого, такого же смертного существа, как и он сам, это говорит об утрате необходимого равновесия.
— Ну конечно, на первом месте должен стоять Бог, — несколько формально согласилась мисс Финдлейтер. — Но если дружеские чувства обоюдны — в этом все дело — и отношения с обеих сторон лишены эгоизма, то дружба не может оказаться чем-то плохим.
— Подлинная любовь — это всегда хорошо, — подтвердила мисс Климпсон, — но я думаю, что это чувство не должно становиться слишком собственническим. Для этого нужно работать над собой. — Тут мисс Климпсон заколебалась, но затем смело продолжила: — В любом случае, моя дорогая, я не могу разубедить себя в том, что находить друг в друге смысл жизни более естественно и в известном смысле более правильно для мужчины и женщины, чем для лиц одного пола. В конце концов, это… м-м-м… эта привязанность должна быть плодотворна, — продолжала мисс Климпсон, слегка испугавшись своих слов, — и я уверена, что, когда вы встретите мужчину своей жизни…
— К черту мужчину моей жизни! — в раздражении воскликнула мисс Финдлейтер. — Терпеть не могу такие разговоры. Около них я чувствую себя чем-то вроде породистой коровы. Это просто отвратительно! Да и вообще подобные взгляды — это вчерашний день.
Мисс Климпсон почувствовала, что в своем благородном рвении преступила границу, которую следовало соблюдать в интересах расследования. Она утратила расположение своего информанта, и самым разумным теперь было сменить тему разговора. Но как бы то ни было, в одном она теперь смело могла заверить лорда Питера: женщина, которую видела в Ливерпуле миссис Кроппер, могла быть кем угодно, но только не мисс Виттейкер. Привязанность мисс Финдлейтер к любимой подруге, с которой она никогда не расставалась, служила этому надежной гарантией.
Глава XVII
РАССКАЗ ПРОВИНЦИАЛЬНОГО АДВОКАТА
Он, который дает нам в эти дни новых властителей, может дать и новые законы.
УизерПисьмо мистера Пробина, удалившегося от дел адвоката (Вилла Бьянка, Фьезоле) мистеру Марблзу, адвокату (Стэпл-инн).
Строго конфиденциально.
Милостивый государь,
Меня чрезвычайно заинтересовало ваше письмо относительно смерти мисс Агаты Доусон, скончавшейся в Лихэмптоне. Я постараюсь как можно более сжато ответить на ваши вопросы, разумеется, при условии, что вы сохраните в строгом секрете всю информацию, касающуюся дел моей покойной клиентки. Конечно, можно сделать исключение из этого правила для офицера полиции, которого вы упомянули в связи с данным вопросом.
Вы желали узнать:
1. Была ли мисс Агата Доусон проинформирована о том, что в связи с положениями нового Закона о собственности перед ней может встать необходимость составления завещания, дабы гарантировать, что ее личную собственность унаследует ее внучатая племянница, мисс Мэри Виттейкер.
2. Пытался ли я когда-либо убедить свою клиентку написать завещание, а если да, то каков был ее ответ.
3. Поставил ли я мисс Мэри Виттейкер в известность о том, в какой ситуации она может оказаться, если ее двоюродная бабушка умрет после 31 декабря 1925 года, не оставив завещания.
Весной 1925 года один ученый коллега обратил мое внимание на неопределенность, отличающую формулировки некоторых статей Закона, и в особенности — на невозможность определить точную интерпретацию слова «потомство». Я немедленно начал просматривать дела своих клиентов, дабы убедиться, что в каждом из этих случаев были приняты необходимые меры, чтобы избежать недоразумений и исключить все поводы возникновения судебных тяжб. Я тут же понял, что права мисс Виттейкер на наследство мисс Доусон зависят исключительно от толкования данной статьи Закона. Я знал, что из-за суеверного страха перед смертью мисс Доусон относится к составлению завещания крайне негативно. В нашей профессии часто приходится сталкиваться с подобными вещами. Как бы то ни было, я подумал, что мой долг — разъяснить ей суть вопроса и сделать все возможное, чтобы уговорить ее написать завещание. В соответствии с этим решением я отправился в Лихэмптон и изложил перед своей клиенткой возникшую проблему. Это было приблизительно 14 марта (к сожалению, я не сохранил в памяти точную дату).
