Крейг Кеннеди, профессор–детектив - Артур Рив
Придя к коронеру, мы обнаружили, что он готов к разговору, несмотря на довольно поздний час.
– Мой коллега, мистер Уитни, все еще придерживается теории отравления, – начал коронер, – несмотря на то, что все указывает на асфиксию. Если бы мне удалось найти в комнате хотя бы след бытового газа, я бы немедленно диагностировал асфиксию. С ней согласуются все симптомы. Но асфиксия не была вызвана утечкой газа. В комнате была антикварная угольная жаровня, и я убедился, что она использовалась. А при отсутствии надлежащей вентиляции такой предмет, как жаровня, выделяет углекислый либо угарный газ – он всегда присутствует в продукте сгорания и составляет от пяти до десяти процентов объема. Очень малого количества газа (настолько малого, что его даже не заметить по запаху) достаточно для того, чтобы вызвать сильную головную боль. Был известен случай, когда в Глазго целая семья отравилась этим газом, при этом даже не подозревая об этом. Всего одного процента газа в атмосфере хватит, чтобы вызвать смерть. Это продукт горения, и он очень смертоносен – например, эта ужасная газовая смесь образуется после взрывов в шахтах. Поделюсь с вами секретом, о котором я еще не говорил прессе. Сегодня я провел эксперимент и разжег жаровню в закрытой комнате. На некоторой дистанции от жаровни я поместил клетку с кошкой. Через полтора часа кошка была мертва.
Коронер закончил свою речь со столь триумфальным видом, что окружной прокурор оказался совсем подавлен. Кеннеди слушал со всем вниманием.
– У вас сохранились образцы крови мистера Темплтона и мисс Уэйнрайт? – спросил он.
– Конечно. Они в моем кабинете.
Коронер, бывший также и местным доктором, провел нас в свой кабинет.
– А кошка? – спросил Крейг.
Доктор Нотт предъявил нам закрытую корзину.
Кеннеди быстро взял немного крови у кошки и поднес ее к свету – вместе с образцами человеческой крови. Разница была очевидна.
– Дело в том, что окись углерода, смешиваясь с кровью, разрушает красные кровяные тельца – от этого и меняется цвет крови. Нет, доктор, боюсь, что влюбленных убил вовсе не угарный газ. Хотя кошку, конечно, убил именно он.
Доктор Нотт был удручен, но не поражен.
– На кону моя репутация медика, – повторил он. – Я все равно присягну, что была асфиксия. Я видел ее слишком часто, чтобы ошибиться. Угарный газ или нет, но Темплтон и мисс Уэйнрайт умерли от асфиксии.
Уитни воспользовался возможностью выдвинуть свою версию:
– Я всегда думал о цианистом калии: его либо ввели в питье, а может, и уколом. Один из химиков сообщил о возможности наличия малейших следов цианида во рту.
– Будь это цианид, – ответил Крейг, задумчиво осматривая две склянки на столе перед собой, – образцы крови посинели бы и стали комковатыми. Но этого не произошло. Помимо этого, в слюне присутствует участвующее в пищеварительном процессе вещество. Оно вызывает химическую реакцию, которую легко принять за слабый след цианида. Думаю, находка химиков объясняется именно этим. Не более и не менее. Теория о цианиде не подходит.
– Один из химиков упомянул рвотный камень, – вставил коронер. – По его словам, это не рвотный камень, но анализ крови говорит о чем-то подобном. Ох, мы искали морфин, хлороформ и прочие распространенные яды. Профессор Кеннеди, поверьте, это асфиксия.
По выражению лица Кеннеди я понял: тьму наконец-то пронзил лучик света.
– Есть ли в вашем кабинете скипидар? – спросил Крейг.
Коронер покачал головой и шагнул к телефону, словно собираясь позвонить в аптеку.
– А эфир? Подойдет и эфир.
– О, конечно, его у меня много.
Крейг взял немного крови из склянки в пробирку и добавил в нее несколько капель эфира. В ней быстро образовались темные пятна. Профессор улыбнулся и сказал, словно обращаясь к самому себе:
– Я так и думал.
– Так в чем дело? – нетерпеливо спросил коронер. – В рвотном камне?
Глядя на темный осадок, Крейг покачал головой.
– Доктор, вы были правы на счет асфиксии, – торжественно заметил он. – Но ошиблись относительно причины. Это не окись углерода и не бытовой газ. А вы, мистер Уитни, были правы насчет отравления. Но это яд, о котором вы оба еще не слышали.
– Так что это? – хором спросили мы.
– Позвольте взять эти образцы и произвести еще один анализ. Я уверен, но и для меня это в новинку. Подождите до завтрашнего вечера – к этому времени моя цепочка улик полностью сложится. Приглашаю вас посетить мою университетскую лабораторию. Мистер Уитни, вас я попрошу получить ордер на арест Джона или Джейн Доу.[15] Пожалуйста, проследите за тем, чтобы присутствовали Уэйнрайты, особенно Мэриан. Можете сообщить инспектору О`Коннору, что требуется присутствие мистера Вандердайка и миссис Ролстон – как важных свидетелей. Необходима уверенность в присутствии этих пятерых. Джентльмены, доброй ночи.
* * *
По пути обратно в город мы не говорили, но возле станции Кеннеди заметил:
– Уолтер, как видишь, эти люди похожи на газетчиков. Они барахтаются в море разрозненных фактов. Но за этим преступлением стоит что-то большее, чем то, о чем они думают. Я все прокручивал в голове, как бы получить представление о делах Вандердайка, шахте миссис Ролстон и путешествии Уэйнрайтов на Дальний Восток. Сможешь разузнать об этом для меня? Думаю, у меня весь завтрашний день уйдет на возню с ядом и приведение всего к убедительной форме. Если тем временем ты увидишься с Вандердайком и миссис Ролстон, то очень поможешь мне. Уверен, ты найдешь их очень интересными людьми.
– Я слышал, что она – дама-финансист, – ответил я, принимая просьбу Крейга. – Она претендует на участок, находящийся около шахты группы крупных американских капиталистов, настроенных против любых конкурентов. Это помогает ей разжиться деньгами. А о Вандердайке я ничего не знаю, так как ранее никогда не слышал о нем, но, вне всяких сомнений, он ведет не менее интересную игру.
– Но не дай ему заподозрить, что усматриваешь его связь с нашим делом, – предупредил Крейг.
* * *
Рано утром я начал поиски информации, а Кеннеди еще раньше отправился работать в своей лаборатории. Вызвать миссис Ролстон на разговор о ее проблемах с властями оказалось совсем не сложно. Фактически мне даже не пришлось упоминать смерть Темплтона. Она добровольно сообщила, что, ведя ее дело, он был очень несправедлив к ней, несмотря на то, что в старые времена они очень хорошо знали друг
