Эрл Гарднер - Требуется привлекательная брюнетка

— Делла Стрит?

— Моя секретарша.

— Но я не видела ее! Она, должно быть, прошла прямо в туалет. Я слышала, как от вас кто-то выходил, но…

— Послушай, Мэй, — сказал Мейсон. — Ты не можешь обманывать меня…

— Мне все равно, кто меня об этом спрашивает, — возмутилась молодая женщина. — Я готова поклясться, что Делла Стрит не сказала мне ни слова!

— Ну хорошо, — усмехнулся адвокат. — Пусть будет так. Но если она это сделала, то прошу не обращать на ее слова внимания. А сейчас я скажу, как ты должна поступить, Мэй. Я хочу, чтобы ты подошла к Гуллингу и заявила ему, что изменила свое мнение и что скажешь ему правду, если получишь от него гарантию, что будешь освобождена от всех обвинений. Но потребуй гарантию в письменном виде и обязательно подписанную им собственноручно. Иди сразу к нему и постарайся получить документ.

— А что я скажу, когда получу такую бумагу?

— Тогда ты расскажешь чистую правду, дословно все. Ты понимаешь? Прошу ничего не скрывать. Конечно, ты не обязана вспоминать о каком-то разговоре, который ты вела за дверьми моего кабинета.

— Не беспокойтесь, мистер Мейсон, о том разговоре я не вспомню, даже если меня об этом спросит Святой Петр.

— Очень хорошо. А теперь иди и лови Гуллинга.

— Вы уверены, что так будет хорошо? Вы действительно хотите, чтобы я так поступила?

— Прошу сказать им все точно, как было, и желаю успеха.

Мейсон подождал несколько минут и прошел в комнату для свидетелей. Мэй Бигли как раз что-то шептала Гуллингу. Спустя минуту она вышла вместе с заместителем окружного прокурора. Свидетели сидели среди враждебной тишины. Ожидание продолжалось около десяти минут. Потом Гуллинг, с выражением триумфа на лице, прошел в зал заседаний и почти сразу же снова появился в дверях.

— Перри Мейсон, пожалуйста, — сказал он.

Мейсон вошел в зал заседаний.

— Вы вызваны, — начал Гуллинг, — в качестве свидетеля. Суд изучает некоторые вопросы, связанные с обстоятельствами убийства Роберта Хайнса. Я обязан предупредить вас, что вы можете быть обвинены в соучастии после факта свершения преступления или оказании помощи преступнику. Вы, конечно, знаете свои права. Вы не обязаны отвечать на вопросы, которые могут быть для вас щекотливыми, но, с другой стороны, каждый отказ отвечать на правильно поставленный вопрос будет расцениваться как признание.

Мейсон сел в свидетельское кресло и холодно улыбнулся заместителю окружного прокурора.

— Прошу вас, начинайте.

— Мой вопрос не касается никаких ваших разговоров с клиентками. Я спрашиваю вас, спрятали ли вы, когда узнали об убийстве Хайнса, Еву Мартелл от полиции? Встретили ли вы ее на трамвайной остановке, недалеко от ее дома, и отвезли ли вы ее в пансионат, принадлежащий Мэй Бигли?

Мейсон закинул ногу на ногу и кивнул головой.

— Все верно, а что?

— Как?! — не сдержался Гуллинг.

— Конечно, я сделал это, — пожал плечами Мейсон. — Только вы неправильно поняли мои мотивы. Я не прятал ее от полиции.

— А от кого вы ее прятали?

— От журналистов, — не. колеблясь ответил Мейсон. — Вы же прекрасно знаете, как это бывает. У газетчиков свои способы вытягивания из людей интервью.

— Но вы пошли с Евой Мартелл в пансионат Мэй Бигли и сказали, что она должна спрятать мисс Мартелл так, чтобы ее никто не мог найти?

— Точно так. — ответил Мейсон.

— Чтобы никто не мог ее найти?

— Да.

— Никто?

— Именно так.

— Неужели вы не понимаете, что это слово включает также и полицию?

— Полицейские уже закончили работать с ней к тому моменту, — улыбнулся Мейсон. — Они выслушали ее показания и отпустили.

— Но вскоре после этого она снова понадобилась.

— Что ж, — сказал Мейсон. — Очевидно, трудно требовать, чтобы я отгадывал намерения полиции, я не умею читать мысли. Если я правильно понимаю, Большое Жюри выносит свой приговор в зависимости от моих побуждений. Поэтому я поясняю, каковы были мои соображения. Если вы желаете отрицать это, то должны доказать обратное.

— На следующий день вы узнали, что ее ищет полиция, потому что я сам сказал вам об этом.

— Да, вы сказали, — ответил Мейсон. — Вы сказали также, что она должна явиться в полицию до полудня. Я посоветовал ей, чтобы она обязательно появилась в полиции до двенадцати часов. И тут кончается моя ответственность, мистер Гуллинг.

— Нет, не кончается. Вы не привели ее до двенадцати часов.

— Разве это не чистая формальность? Ее привезла патрульная машина, разъезжавшая по городу.

— Ее забрали из такси. Она утверждала, что ехала в полицию, но не смогла этого доказать.

— Минутку, минутку, мистер Гуллинг, — улыбнулся Мейсон. — Вы все перепутали. Эту проблему вы должны были обсудить с Евой Мартелл. Моя единственная связь с этим делом в том, что я сказал ей, что нужно явиться в полицию до двенадцати часов. Даже если бы она не последовала моему совету и отправилась, скажем, в Африку, я все равно был бы чист перед законом.

Гуллинг, поняв силу аргумента Мейсона, холодно сказал:

— Отложим пока этот вопрос. Существует еще подозрение в том, что вы, совместно с обвиняемыми, участвовали в совершении убийства.

— Ах так? — спросил Мейсон.

— Именно так! — рявкнул Гуллинг.

— Что ж, по делу об убийстве Роберта Хайнса проходит предварительное слушание под руководством судьи Линдейла. Но если вам действительно хочется узнать что-либо об убийстве, то вы можете задать несколько вопросов своему свидетелю, Артуру Кловису.

— Кловис? — спросил председатель Большого Жюри. — Его должны допрашивать?

— Только по делу о номерах банкнот, с целью их идентификации, — ответил Гуллинг.

— При случае вы можете спросить мистера Кловиса, — предложил Мейсон, — как случилось, что у него был ключ к дому Сиглет-Мэнор, почему ему так нужно было избавиться от этого ключа и…

Вошел бейлиф и сказал, обращаясь к Гуллингу:

— Мне поручено немедленно передать сообщение для мистера Мейсона.

— Нельзя прерывать показаний передачей сведений свидетелю, — явно раздраженно заявил Гуллинг. — Уж это-то вы должны знать.

— Но мне говорили, что…

— Меня не интересует, что там вам говорили. Большое Жюри допрашивает мистера Мейсона.

Мейсон взял листок из руки бейлифа и сказал:

— Так как допрос все равно прерван, я ознакомлюсь с сообщением.

Он спокойно развернул бумажку, прежде чем Гуллинг успел запротестовать, и прочитал написанную рукой Деллы Стрит записку:

«Звонил Пол Дрейк. С тем ключом произошла ошибка. Это ключ от Сиглет-Мэнор, но не от квартиры Хелен Ридли, а от квартиры Карлотты Типтон. Артур Кловис жил до этого там. Когда он сошелся с Хелен Ридли, она пришла к выводу, что безопасней для него будет жить в другом месте. Когда Кловис выехал, квартиру заняла Карлотта Типтон. Мне страшно неприятно, Делла».

Мейсон спрятал листок в карман.

— Если вы уже можете отвечать на вопросы, — отозвался Гуллинг, — и захотите посвятить немного своего драгоценного времени…

— Что вы хотите узнать? — спросил Мейсон.

— Что вы хотели сказать об Артуре Кловисе?

— Только то, что у него был ключ от квартиры в Сиглет-Мэнор, потому что раньше он там жил, — объяснил Мейсон.

— Разве это не совершенно естественно, что у него был ключ, который он не отдал, когда переезжал?

— Я хотел только сообщить, что у него был ключ от дома, в котором было найдено тело.

— Надеюсь, что вы не хотите внушить, что он имеет с этим что-то общее?

— Боже мой! Нет конечно. Я только хотел ознакомить вас с этим фактом.

— Не вижу связи этого факта с делом, — заметил Гуллинг. — Вы ведь не утверждаете, что это был ключ от той квартиры, где проживал Хайнс?

— Нет, нет, — поспешно ответил Мейсон. — Ничего подобного. Это ключ от квартиры, которую занимает в настоящее время Карлотта Типтон. Вы можете это проконтролировать.

— Нам о ней известно, — сказал Гуллинг.

— Это была подруга убитого, — спокойно добавил Мейсон. — Она была довольно ревнива. Следила за Хайнсом в тот момент, когда он спускался в квартиру на нижнем этаже, навстречу своей гибели.

— Как это? — спросил председатель Большого Жюри.

Мейсон удивленно посмотрел на Гуллинга.

— Я думал, вы знаете об этом.

— Вы утверждаете, что Карлотта Типтон пошла за Робертом Хайнсом в квартиру Хелен Ридли?

— Да.

— Но мне она сказала, что спала весь день.

— Мне она в присутствии свидетелей говорила совсем другое, — ответил Мейсон.

— Сколько было свидетелей?

— Трое.

— Незаинтересованные свидетели?

— Моя секретарша и частный сыщик.

— А третий?

— Пол Дрейк.

— Детектив?

— Да.

— И мы должны этому верить? — буркнул Гуллинг.