Стейн Ривертон - Хамелеон. Смерть явилась в отель. Дама не прочь потанцевать
— И что же это за вопрос?
— Очень простой: Кто такой Хенглер?
42
Объяснение Риста
Далее следует объяснение Риста в том виде, в каком он некоторое время спустя прислал его профессору Арвидсону.
Мы оба пришли к убеждению, писал Рист, что выпущенный на свободу Кнуд-Оге Хансен сказал на допросе правду. Зато мы столкнулись с таинственным, неизвестным нам дотоле типом преступника, каким был Стамсунд, этот американец норвежского происхождения. Неизвестно откуда, но Стамсунд довольно близко знал обер-егермейстера Мильде. По рассказал Кнуда-Оге Хансена о Стамсунде, подтвержденным также и полицейским расследованием, этот американец оказался крупным преступником мирового класса, владевшим многими трюками и обладавшим совершенно удивительной способностью к перевоплощению. Вполне вероятно, что господин Мильде познакомился со Стамсундом при обстоятельствах, когда тот играл роль человека, заслуживающего доверия. Разумеется, никто ни минуты не думал, будто у господина Мильде могли быть какие-либо доверительные отношения с обычным преступником. Если бы мы с самого начала расследовали эти отношения, дело было бы раскрыто значительно быстрее. Круг общения господина Мильде был не очень широк, и мы достаточно скоро выявили бы одного или двух человек, которые могли бы играть эту роль. Иностранный антиквар сразу привлек бы наше внимание именно потому, что он иностранец и о нем ничего неизвестно. Однако мы вышли на верный след гораздо позже и совсем иным путем.
У нас было два предположения: убийство и самоубийство. Вначале последнее считалось более вероятным. Но потом чаша весов склонилась к убийству и после ареста Кнуда-Оге Хансена стало казаться, будто преступник пойман и дело раскрыто. Его рассказ о таинственном американце звучал как чистый вымысел. Однако, как это часто бывает, нам пришлось поверить невероятному только потому, что объяснить события иначе было бы невозможно. Хансен не имел никакой связи с господином Мильде. Следовательно, он должен был от кого-то узнать о нем. То есть, от американца. А это означало, что американец существует. Но откуда этот американец мог знать господина Мильде?
Вспомните о ста тысячах, полученных господином Мильде. Мы невольно были вынуждены искать связь между этой крупной суммой и смертью господина Мильде. Банкир Гуггенхейм первый обратил наше внимание на этот тайный расход господина Мильде. Поскольку господин Мильде попросил выплатить ему деньги в английских фунтах, было очевидно, что он собирается кому-то их передать. Единственный, с кем он беседовал в Копенгагене до своей смерти, был антиквар Хенглер. Их многие видели вместе, Разумеется, этого было еще недостаточно, чтобы заподозрить Хенглера в убийстве. Но он был единственный, кто знал об этих деньгах.
Если бы в то время мы могли допустить мысль, что американец и Хенглер — одно и то же лицо, все было бы намного проще.
Давайте сейчас остановимся на этом американце. Какую цель он преследовал в ту трагическую ночь? Факты говорят о дерзком и низком плане: он знает о наличии у господина Мильде ста тысяч крон. Преступник решает убить господина Мильде и похитить деньги, но в то же время он хочет, чтобы подозрение пало на другого, на Кнуда-Оге, и он заманивает его на место преступления, надеясь, что Кнуд-Оге будет схвачен возле трупа убитого господина Мильде. Но судьба распорядилась иначе. Когда американец пришел, чтобы убить господина Мильде, господин Мильде, как вам известно, был уже мертв. Потому что господин Мильде все-таки покончил самоубийством.
Теперь мы знаем, что американец и Хенглер — одно и то же лицо. Но тогда мы этого не знали. Почему Хенглер не уехал сразу после смерти господина Мильде? Деньги-то он все-таки украл. Да потому, что у него были более серьезные планы, над осуществлением которых он работал с беспримерной жестокостью и хладнокровием. Проникнув в суть этих планов, мы узнали причину самоубийства старого господина Мильде. Помните ли вы, дорогой профессор, когда у вас возникло подозрение относительно доктора Хенглера? Это было после того, как Торбен вернулся домой. Такому подозрению не требуются никакие основания. Оно может возникнуть при личной встрече, это нечто вроде передачи мыслей на расстоянии. В те дни, потрясенные загадочной смертью вашего друга, вы были особенно восприимчивы к такому духовному контакту. Вспомните, Хенглер проводил с Торбеном много времени, вспомните растущее недовольство Торбена и его нежелание разгадать тайну смерти своего отца. Было ясно, что Торбен попал под влияние Хенглера и что это влияние способствовало тому, чтобы полиция замяла дело. Это направило ваши подозрения по верному пути: зачем Хенглеру это нужно? Потом вас посещает банкир Гуггенхейм, огорченный печальной судьбой друга, и рассказывает вам, что господин Мильде снял в банке большую сумму. Вам сразу приходит в голову мысль о вымогательстве в крупных размерах, это был хитрый и низкий грабеж, за которым должны были последовать действия, направленные на то, чтобы окончательно разорить господина Мильде. В то время ваша мысль не может вырваться из круга — Хенглер, американец, Хенглер… А сам Хенглер? Поверьте мне, он почувствовал ваши подозрения. Даже самый хладнокровный человек может потерять рассудок, может совершить ошибку. И Хенглер совершил эту ошибку! Он всегда был чрезвычайно осторожен и подозрителен, на этом-то он и поскользнулся. Пронюхав о нашем сотрудничестве, он хотел одним гениальным ходом уничтожить всякое подозрение о его двойной жизни.
Он явился ночью в мой дом. (То, что он столкнулся там с обычным квартирным вором, к делу не относится). Он знал, что мне точно известно время, когда он простился с вами и с Торбеном. Со сказочной быстротой он переоделся и помчался ко мне на своем маленьком спортивном автомобиле. Когда я добрался до дому, американец был уже там. Уверяю вас, это гениальный актер! Но подозрение, которое он хотел уничтожить, только укрепилось. Ибо по зрелом и долгом размышлении я не мог объяснить его появления в своем доме иначе, как его желанием появиться почти за городом, на Страндвейен, в виде американца Стамсунда как раз в то время, когда антиквар Хенглер только что простился со своими друзьями, чтобы отправиться в свою гостиницу. Я рассчитал, что, хоть времени у него было в обрез, он мог это проделать.
После этого мы пережили тяжелое время, мы оба чувствовали, что Торбен все больше и больше попадает под роковое влияние Хенглера.
Признайтесь, дорогой профессор, были минуты когда вы опасались за его жизнь. Мы не могли прямо помочь ему. Все наши подозрения опирались на догадки и предположения, но у нас у обоих было ясное предчувствие, что в любую минуту может произойти большое несчастье. Тогда вы решили тайком отправиться в Мариелюнд потому, что все вело к этому месту, и потому, что старый замок Мильде и таинственные запертые комнаты, судя по всему, должны были быть местом, где разыграется финал этой драмы. У нас с вами был молчаливый уговор, что я тоже приеду туда, как только узнаю, что туда направился Хенглер. Так постепенно, мы все собрались в Мариелюнде. Торбен тоже приехал туда, чтобы, никем незамеченным и неузнанным, осмотреть эти три комнаты. То, что он там обнаружил, убедило его в неотвратимости несчастья. Вы помните, в каком подавленном состоянии он был, после того как побывал там. Но потом он словно принял решение, пусть глупое и опасное, какое принимается только доведенным до крайности человеком. Нам известно, как судьба поломала его планы.
Хенглер едет в Мариелюнд. Я следую за ним по пятам. Но до этого, благодаря моим добрым связям с берлинской полицией, мне удается получить о нем кое-какие сведения, то есть, не о самом докторе Хенглере, но о том страшном человеке, который скрывается под этим именем, как и под многими другими. Сравнив почерк преступлений всех этих людей, я понял две вещи: во-первых, кто довел до смерти старого господина Мильде и, во-вторых, какая судьба ждет теперь Торбена. Вот объяснение моим словам, которые я сказал вам ночью, когда горел замок: чтобы все понять, нужно знать, кто такой Хенглер. Личность Хенглера помогает решить эту загадку.
А ведь загадка сама по себе проста, как мы теперь видим, и заключается она в том, что старый господин Мильде был вор. Вор не в прямом смысле этого слова, но, тем не менее, все-таки вор, которого можно было судить по буржуазному уголовному закону, и тоща он с вершины общества опустился бы на его дно. Я знаю, что ни вы, ни я не станем осуждать его. Что мы оба видим в нем благородного, доброго человека, ныне уже покойного. Но он страдал неизлечимой страстью, с которой психиатрам не так уж редко приходится иметь дело и которая поражает, главным образом, культурных и образованных людей. Он оказался жертвой своей мании коллекционирования. Нам известны такие трагедии из мировой практики. Не кажется ли вам, что загадочные и нераскрытые кражи из музеев вполне могут объясниться такой манией? Вспомните о редких сокровищах, бесследно исчезнувших из музеев, которые сейчас, скрытые для всего мира, рассматривает тот или другой страстный коллекционер. В этом-то и заключается особенность этих интереснейших с психологической точки зрения случаев, что несчастные владельцы этих сокровищ приобретают их отнюдь не для того, чтобы хвастаться ими перед всем миром. Они наслаждаются ими в одиночку, и это доставляет им извращенную радость. Не знаю, сколько лет господин Мильде таким образом собирал свои сокровища в тех трех комнатах, которые он охранял с маниакальным безумием. Не знаю, какие ценности погибли там при пожаре, хотя можно сделать кое-какие выводы, если вспомнить газетные статьи о произведениях искусства, пропавших в неспокойные годы из музеев Германии. Это меня не волнует. Жизнь человека дороже искусства. Меня не интересует также, каким образом эти вещи, приведшие господина Мильде к смерти, попали к нему в руки. Сам он ничего не крал. В Европе оперирует много и воров-одиночек и целых банд, поставляющих краденные произведения искусства полубезумным коллекционерам по весьма сходной цене. Не знаю я и того, когда человек, который последнее время называл себя доктором Лоренцо Хенглером, выступил в качестве поставщика господина Мильде, знаю только, что его появление привело к несчастью.
