Погоня за матерью - Рекс Тодхантер Стаут
На следующий день, во вторник, я привез их домой без четверти двенадцать. Я мог бы приехать на полчаса раньше, но задержался в «Позе камера иксчейндж», чтобы подготовить комплекты снимков для отправки Кингу, Хафту и Бингэму. Мало ли, вдруг Люси эта женщина незнакома, а один из них ее опознает.
Когда я вошел в кабинет, Вулф сидел за своим столом и потягивал пиво, а Сол расположился в красном кожаном кресле, попивая вино. Слева от него на приставном столике стояла бутылка «Кортон-Шарлемань». Судя по всему, говорили они о литературе; на столе перед Вулфом лежали три книги, а четвертую, раскрытую, он держал в руке. Войдя, я на цыпочках прошел к своему столу, уселся и навострил уши. Да, так и есть – литература. Я встал и направился к двери, но на полпути меня остановил голос Вулфа:
– Что, Арчи?
Я обернулся:
– Не хотелось прерывать ваш интеллектуальный диспут. – Я подошел к Солу. – Порнухой, мистер, не интересуетесь? – И вручил карточки.
– Сегодня она не появлялась, – сказал Сол, рассматривая фотоснимки. Управлялся он с ними столь же ловко, как с карточной колодой. Посмотрев почти половину, он наконец остановился и вынул из пачки одну фотографию, чтобы разглядеть при свете. – Вот она!
Я взял у него снимок. Фотография вышла четкая, причем почти три четверти ее занимало женское лицо, снятое под тем же ракурсом, что и остальные, снизу вверх. Широкий лоб, глаза расставлены нормально, довольно узкий нос, но довольно большой рот, чуть заостренный подбородок. Взгляд устремлен немного вправо.
– А что, она даже миловидная, – сказал я.
– Вполне, – согласился Сол. – Походка, кстати, у нее легкая и пружинистая.
– А все остальное?
– Рост пять футов семь дюймов. Вес около ста двадцати фунтов. Лет тридцать пять – тридцать семь.
– Дай, пожалуйста, конверт. – Сол протянул мне конверт, и я убрал в него все фотографии. – Еще раз извините, что помешал вашей ученой беседе, господа! Мне пора идти. Если понадоблюсь, то номер миссис Вэлдон вам известен.
Начиная с воскресенья наши с Люси отношения были несколько натянутыми. Впрочем, нет, это не совсем точно. Натянутыми были отношения Люси с окружающим миром, а я просто попал под горячую руку. В воскресенье вечером ей позвонил ее адвокат по поводу публикации в «Газетт», а в понедельник днем он пришел обсуждать статью. По мнению адвоката, Люси допустила серьезную промашку, афишируя эту историю, и он не жалел слов, распекая и осуждая Люси. Еще более резко выразилась Лена Гатри, ее лучшая подруга. Телефон Люси буквально обрывали, звонили и друзья, и враги, причем одним из них, судя по замечанию Люси, был Лео Бингэм.
Такая вот ко вторнику сложилась обстановка. Поэтому я ничуть не удивился, когда, после того как Мари Фольц проводила меня наверх в гостиную, мне пришлось прождать там целых полчаса, прежде чем пожаловала хозяйка. Остановившись в трех шагах от меня, она сухо спросила:
– Что-нибудь новое, Арчи?
– Только свежие фотографии, – ответил я. – Сделанные вчера.
– Понятно. Много их?
– Пятьдесят четыре.
– И что, я непременно должна их просмотреть? У меня голова болит.
– Можешь все не смотреть, – уступил я и, порывшись в конверте, достал нужное фото. – Только на одну хотя бы взгляни. Она несколько отличается от других.
Люси мельком взглянула на нее:
– И что в ней такого особенного?
– Ставлю три против одного, что это именно та женщина, которую мы разыскиваем. Мать твоего ребенка. Она приехала в такси, которое поджидало ее, пока она ходила смотреть на мальчика. Она провела рядом с коляской почти минуту, потом уехала в этом же такси. Ты ее узнаешь?
Люси присмотрелась повнимательнее:
– Нет.
– Посмотри получше, – настойчиво попросил я. – К свету поближе поднеси.
– Но я не… Впрочем, ладно, будь по-твоему. – Люси поднесла фотоснимок к настольной лампе, включила, присмотрелась и… нахмурилась, потом повернулась ко мне. – Где-то, пожалуй, я ее видела.
– Тогда позабудь о своей головной боли, вообще позабудь обо всем на свете и сосредоточься на этой фотографии. Разумеется, рано или поздно мы все равно эту женщину опознаем и найдем, но вот уже полтора месяца мы топчемся на одном месте, бьемся головой о стенку и, главное, тратим твои деньги и нервы. Все это может сразу закончиться, если ты вспомнишь, кто она такая. Будь добра, посиди еще немного возле лампы и подумай. Ладно?
Люси закрыла глаза, потерла лоб и присела. На фотокарточку она больше не смотрела, взгляд ее был устремлен в пустоту, губы стиснуты. Внезапно она вздернула голову и хлопнула себя по лбу:
– Господи, ну конечно же! Это Кэрол Мардус!
Я невольно рассмеялся, потом, видя ее недоумение, пояснил:
– Знаешь, Люси, за время нашего знакомства я видел тебя в самом разном расположении духа, от безудержно веселой и даже бесшабашной до мрачной и неразговорчивой. Но такой растерянной, как сейчас, вижу впервые. А рассмеялся я потому, что, оказывается, это довольно забавно.
– А вот мне вовсе не до смеха.
– Это пустяки. Так ты уверена, что эта женщина – Кэрол Мардус?
– Да. Безусловно. Удивительно только, что я сразу ее не узнала.
– Кто она и чем занимается?
– Это та самая женщина, которая помогла Дику сделать писательскую карьеру. Она была штатным рецензентом в журнале «Женщина и семья», и именно она убедила Мэнни Аптона опубликовать первые рассказы Дика. А позже Мэнни назначил ее редактором отдела художественной прозы. Она и теперь этот пост занимает.
– Она редактор отдела в «Женщине и семье»?
– Да.
– Но ты не внесла ее в свой список.
– Да, что-то я про нее не вспомнила. Да я и видела ее всего пару раз, не больше.
– Кэрол Мар-дос?
– Мар-дус.
– Она замужем?
– Нет. Насколько я знаю. Одно время она была замужем за Уиллисом Кингом, но потом они развелись.
Мои брови поползли на лоб.
– Это уже любопытно. Он ее тоже в список не внес. А давно они развелись?
– Точно не знаю. Кажется, лет пять назад. А может, четыре. Я познакомилась с Кэрол уже после того, как вышла за Дика. Как и с Уиллисом.
– Тогда я должен задать вопрос. Если она и есть мать твоего мальчика, а теперь я уже уверен в этом процентов на девяносто, то насколько велика вероятность, что отец ребенка – Дик?
– Не
