Ксавье Монтепен - Чревовещатель
– Теперь, слава богу, мне не нужно заботиться о веревке, — сказал офицер. — Решетка послужит мне лестницей. Как только наступит ночь, я спущусь.
Стало смеркаться. Молодой человек хотел лечь на диван, чтобы немного отдохнуть, так как это было ему необходимо, но именно в ту минуту, как он подошел к дивану, ему показалось, что комната и все вещи, находящиеся в ней, вертятся перед его глазами, а в ушах раздается какой-то странный шум. Он хотел ухватиться за что-нибудь, но рука не поднималась, и он без чувств упал на пол.
Была уже ночь, когда он очнулся от обморока, случившегося от усталости, а больше всего от недостатка пищи. Через час должен был наступить рассвет. Жорж поднялся не без усилий, вынул из кармана коробок спичек и зажег свечу. Видя, что он совсем ослабел и вот-вот погибнет, он схватил флакон португальской воды, более чем наполовину пустой, и, не колеблясь, осушил ее всю. Действие этого напитка, принятого в таком большом количестве, было сильным. Лейтенант испытал то ужасное чувство, которое испытывает несчастный, отравившийся серной кислотой. Вначале он думал, что пламя сожжет все его внутренности и он умрет, потом вдруг его изнеможение перешло в невероятную энергию. Он чувствовал себя способным на все.
Он почти одним прыжком вскочил на мебель, вылез в отверстие, схватился одной рукой за окно, а другой за решетку и стал спускаться так быстро, как будто под его ногами были прочные ступени. Через несколько секунд он уже стоял на земле. Он прошел всю аллею, стараясь ступать как можно тише, обогнул беседку, приблизился к ограде и увидел калитку, выходившую на улицу и запертую только на задвижку. Устранив это последнее препятствие, Жорж очутился на тротуаре улицы, параллельной Босежур.
Он был на свободе. Ничто не могло помешать ему, кроме физической слабости и упадка нравственных сил — так как им опять стало овладевать изнеможение, с которым он так долго боролся. Мысли молодого человека путались, все предметы были словно в тумане, и этот туман сгущался. Он не мог даже ясно определить, что ему теперь надо делать, и пошел, или, лучше сказать, поплелся неровной походкой куда глаза глядят.
Взошло солнце. Жорж Прадель прошел, шатаясь, всю длинную улицу Пасси, провожаемый удивленными взглядами лавочников и служанок, отпирающих двери. Он машинально спустился к Сене и очутился на набережной. День в этой части города начинается очень рано, работники отправляются на фабрики, рыбаки чинят лодки, в кабаках топят печи, у продавцов вина уже собираются их обычные покупатели, и в воздухе пахнет яствами. Лейтенант остановился и, приложив руку к груди, прошептал ослабевшим голосом:
– Я умираю… Я умираю с голоду…
В десяти шагах от него, в одном трактире, в очаге пылало веселое пламя, а на огне трещало жаркое. Это пламя и треск непреодолимо влекли к себе нашего путника.
XXXIX
Гостиница, в которую вошел Жорж Прадель, имела вид деревенского кабачка. Перед самым домом, под навесом, располагались маленькие столики. Внутри, в комнате, которая являлась и кухней, тоже стояли столы и деревянные скамьи. Лейтенант сел, или, лучше сказать, упал на одну из этих скамеек. К нему подошла молодая и расторопная служанка.
– Здравствуйте, месье, что вам угодно?
Не получив ответа, она пристально посмотрела на раннего посетителя и, увидев его бледную физиономию, испуганно вскрикнула:
– Боже мой, месье, что с вами? Вы меня пугаете!
Лейтенант повторил глухим голосом то, что говорил себе минуту тому назад:
– Я голоден… Я умираю с голоду… Я не ел три дня…
Служанка, удивленная тем, что хорошо одетый молодой человек голодал три дня, остановилась в нерешительности. Тогда он прибавил:
– Будьте спокойны, я могу заплатить. — И, вынув портмоне, он показал ей золото.
– О, месье, я не об этом беспокоюсь, — возразила служанка. — Сразу видно, с кем имеешь дело. Я вам сейчас подам, но, если вы так долго голодали, вам нужно съесть немного, потому что ваш желудок отвык от работы.
– Я буду осторожен, — прошептал Жорж, — только, умоляю вас, подайте поскорее, я умираю.
Через несколько минут девушка поставила перед ним тарелку бульона, немного хлеба, бутылку вина и крылышко цыпленка. Лейтенант, съев свой легкий завтрак и выпив четверть бутылки вина, почувствовал себя обновленным.
– Ну что, вам теперь лучше, сударь? — спросила служанка.
– Да, намного лучше, — произнес Жорж уже более твердым голосом. — И если бы вы могли подать мне кофе, я, кажется, почувствовал бы себя еще лучше.
– Кофе, сударь? Конечно.
Когда молодая девушка вернулась с кофе, глаза лейтенанта были закрыты, а голова опустилась на грудь. Он спал.
«Все это очень странно! — подумала служанка. — За этим, по всей вероятности, кроется какая-нибудь история. Надо предупредить хозяйку».
Хозяйка была толстой сорокалетней женщиной, очень добродушной и от частых посещений драматического театра и постоянного чтения фельетонов несколько романтической. Она любила своего мужа и была полноправной хозяйкой в доме, что, впрочем, нисколько не мешало ей вздыхать, думая, что и ее мог бы, как это случается с другими, увезти с собой какой-нибудь миллионер, когда ей было пятнадцать или шестнадцать лет.
Она сейчас же прибежала в кухню, долго с любопытством разглядывала молодого офицера и наконец сказала:
– Твоя правда, Ирма. Тут что-то неладно! Этот красивый мальчик — а он действительно красавец, несмотря на свою небритую бороду и впалые щеки, — этот прелестный молодой человек, говорю я, не спавший и не евший три дня, напоминает мне героя из одного романа. Почему он не ел, когда у него так много денег? Он богат, это сразу бросается в глаза. Посмотри, какая у него золотая цепь на часах! Поверь, Ирма, тут скрывается какое-нибудь любовное приключение, и я готова держать пари, что этот интересный блондин — жертва ревнивого мужа.
– Очень может быть, сударыня! — подхватила служанка.
– Не может быть, а положительно так! — сказала хозяйка. — Но его нельзя оставлять спать на этой деревянной скамейке. Лучше проводим его в отдельную комнату.
И хозяйка дружески хлопнула Жоржа по плечу. Он вздрогнул, проснулся и поднял голову.
– Что вам надо? — пробормотал он.
– Извините, сударь, что я вас разбудила, — сказала трактирщица. — Вам, видно, очень хочется спать, а здесь неудобно. У меня есть для вас чистая комната. Постарайтесь встать и пойдемте. Это на первом этаже. Я покажу дорогу.
Офицер пробормотал какие-то слова благодарности, встал со скамьи и машинально побрел за доброй женщиной. Войдя в маленькую комнату, он, не раздеваясь, бросился на постель и заснул глубоким сном. Так Жорж проспал до шести часов вечера. Когда он проснулся и вспомнил все случившееся, у него появилась одна определенная мысль: постараться узнать, как поступил со своей женой Даниель Метцер. Он подошел к умывальнику, умылся, причесал растрепанные волосы и покинул комнату.
– В добрый час! — воскликнула, увидев его, хозяйка. — Я думаю, вам хочется есть.
– Да, сударыня, я голоден.
– Так вам сейчас подадут ужин, только советую вам не переусердствовать.
Жорж Прадель воспользовался советом. Он ел очень умеренно, несмотря на свой аппетит, зато выпил целую бутылку вина. Теперь ему казалось, что он достаточно окреп, чтобы дойти пешком до особняка Метцера. Он расплатился с хозяйкой, горячо поблагодарил добрую женщину, сгоравшую от нетерпения узнать его историю, поспешно вышел из трактира и зашагал по той же улице, по которой брел утром.
Лейтенант отправился к бульвару Босежур. Дойдя до улицы Пасси, он понял, что слишком понадеялся на свои силы, так как у него начали дрожать ноги. Мимо проезжал пустой фиакр. Он остановил его и приказал ехать к маленькому особняку, где он еще недавно боролся со смертью.
Читатели, конечно, удивятся, что Жорж Прадель не побоялся встретиться лицом к лицу с Даниелем Метцером, своим убийцей, но он не боялся его, а, напротив, пламенно желал этого свидания. Ему хотелось сказать человеку, который так подло ему отомстил: «Вот я! Вы хотели меня убить, но ошиблись в расчетах, я остался жив. Ваша жена совершенно невинна. Я люблю ее, это правда, люблю больше жизни, но безнадежно, и эта безграничная любовь дает мне только одно право — защищать ее от вас. Уважайте вашу жену, Даниель Метцер! И если вы не можете сделать ее счастливой, то оставьте по крайней мере в покое. За каждое оскорбление, за каждую обиду, причиненную ей, я буду жестоко мстить вам, клянусь честью!»
Фиакр остановился. Лейтенант вышел из экипажа и немедленно стал звонить в дом, но тщетно: внутри царила тишина. У решетки соседнего дома стоял лакей в белом фартуке, с открытой головой и курил трубку.
– Вы пришли к господину Метцеру? — спросил он.
– Да, как видите, — ответил Жорж.
