Поль Магален (Махалин) - Кровавая гостиница
Сестра Филиппа отрицательно покачала головой, и Арну вновь заговорил:
– Если таково ваше намерение, то я не буду вас удерживать. Учтите, что я легко оправдаюсь, ведь ваш ребенок записан в книгах прихода селения Валенкур под рубрикой «От неизвестных матери и отца». Ничто не доказывает, что этот ребенок ваш, а не другой женщины. Так я и заявлю в суде. Но вот что я скажу вам, коротко и ясно, запомните мои слова: мальчик надежно спрятан. Я и мысли не допускаю, что вы откроете этот потайной ящик, в котором хранится клад. Чтобы открыть ящик, нужен ключ, а он у меня. Со мной же справиться нелегко. Если вы перепробуете все возможные способы, если вы поднимете все власти, всю полицию и их сыщиков на ноги, вы и тогда ничего не добьетесь. Тем не менее я не ирод и говорю вам, что ребенок жив, здоров и весел — пока. Мальчик такой худенький и бледненький — настоящий отпрыск аристократа! Его нужно окружать особым уходом и вниманием! Кажется, что его жизнь висит на волоске. К тому же дети подвержены стольким болезням… Сегодня ребенок совершенно здоров, а завтра смотришь — его уже и нет! Если вы вздумаете кому-нибудь передать то, о чем мы с вами говорили сегодня, если вы предпримете попытку разнюхать, где я прячу вашего сына, — одним словом, если вы что-нибудь против меня затеете — одна, или с братом, или с кем другим, то тогда я вам скажу: «Берегитесь!» Ваш сын слишком тихо появился на свет, чтобы я не упрятал его еще тише и незаметнее.
Дениза все поняла. Полумертвая, она опустилась на дерновую скамейку, которая стояла позади нее, и тихо произнесла:
– Скажите, сударь, чего вы от меня хотите?
XXVII
Предложение
Осознав, что Дениза покорилась ему, Жозеф воскликнул:
– Наконец-то! Я знал, что вы поумнеете.
Девушка повторила свой вопрос:
– Скажите, сударь, чего вы от меня хотите?
– Чего я хочу от вас, красавица?
Арну улыбнулся и, потерев руки, проговорил:
– Только хорошего для наших семейств — вашего и моего. Вы меня поняли, не правда ли? Я хочу, чтобы вы помогли мне устроить счастье четырех человек. Во-первых, счастье нашего храброго офицера, во-вторых, Флоранс — моей дорогой сестры, затем мое и, наконец, ваше…
– Я вас не понимаю, — сказала Дениза.
– Хорошо, я вам объясню иначе…
Трактирщик без церемоний уселся рядом с Денизой и зашел с другой стороны:
– Ваш брат Филипп проявляет интерес к Флоранс…
На лице девушки отразилось крайнее изумление, но Жозеф продолжал:
– Он очень заинтересован ею, я в этом уверен, но мне некогда вдаваться в детали. Кроме того, я полагаю, что и Флоранс, со своей стороны, относится к нему благосклонно. Спросите их сами, если хотите. Я же не имею ничего против. Дочь трактирщика нисколько не хуже сына лесничего, у которого нет за душой ни гроша. Бедность не порок. Филипп заслужил серебряные эполеты, и он унаследует достаточно, чтобы позолотить их, когда нас постигнет великое горе и мы лишимся матери, старухи Арну.
– Однако… — с дрожью в голосе проговорила Дениза.
Жозеф тут же прервал ее:
– Пожалуйста, давайте без этого, гражданка. Я ненавижу противоречия. Если ваш брат будет колебаться, вы уговорите его. Я считаю, что с этим делом надо покончить как можно скорее. Взамен я обещаю вам, что вы поцелуете своего малютку на следующий день после двух свадеб.
Дениза в недоумении повторила:
– Двух свадеб?
– Я полагаю, что, удовлетворив желание влюбленных, мы подумаем и о себе…
– О себе?.. — машинально повторила девушка.
Жозеф фамильярно ударил ее по коленке и спросил:
– Скажите, вам бы понравилось, если бы ваш сынишка всегда был при вас, если бы вы могли ухаживать за ним, ласкать его сколько захочется и никто бы ничего не говорил, даже ваш брат?
– Мой брат? О чем вы?..
– И ваше дитя росло бы у вас на глазах, окруженное ласками и вниманием…
– Объяснитесь…
– И все это, повторяю вам, никак не отразится на вашей репутации. Филипп никогда не догадается, что вы обманули его. Вы не лишитесь всеобщего уважения и почета, которыми пользуетесь теперь. И все это будет продолжаться не одну неделю, не месяц, не год, а всегда, пока будете живы вы и ваш сын.
– Бог мой! Возможно ли это?
– Да, это возможно, — холодно ответил Жозеф. — Но не задаром! Я хочу знать, какую цену вы готовы заплатить тому, кто для вас это устроит.
И он рассмеялся. Дениза вскочила с места, ободренная надеждой:
– Этот человек может просить у меня все что захочет! Все, что у меня есть! Мою благодарность, мою кровь, душу — всю мою жизнь! — Но вдруг, спохватившись, Дениза в отчаянии добавила: — Но нет, это было бы слишком большим счастьем! Я должна понести наказание за свою вину. Вы заблуждаетесь, гражданин, или напрасно вводите меня в заблуждение.
Жозеф, взяв ее за руку, убедительно проговорил:
– Моя дорогая красавица, я ввожу в заблуждение только тогда, когда это необходимо, но вы и так в моих руках, так что мне ни к чему вас обманывать. Ничего не может быть проще, чем устроить то, что я вам пообещал. Выслушайте меня хорошенько. Мы оба свободны и достигли совершеннолетия. Мы с вами обручимся в тот же день, как Филипп женится на Флоранс. Как только наши брачные церемонии завершатся, я сразу же вызволю Жоржа оттуда, где он спрятан. Этого сироту мы примем в свой дом, я усыновлю его, и он займет место у нашего очага, а позже, если у нас не будет детей, я сделаю его своим наследником.
– Стать вашей женой? — вскрикнула Дениза с нескрываемым отвращением и вырвала руку.
– Вы видите какие-нибудь препятствия, — вкрадчиво спросил Жозеф, — или чувствуете неприязнь? — Он не повышал голоса, но тон его сделался резче и холоднее: — Если это так, то я попрошу вас вооружиться мужеством и смириться с тем, чему вы не в состоянии противостоять. Я не отказываюсь от того, на что однажды решился. Я захотел стать вашим мужем, и это так будет.
– Но подумайте сами, — воскликнула сестра поручика, вздрогнув, — я не принадлежу себе! Живому или мертвому, я принадлежу Гастону. Я была его любовницей, как вы сейчас сказали, и если я не могла быть его женой, то оставьте меня его вдовой.
– Вздор! — ответил Жозеф, поправляя шляпу. — Многие вдовы снова выходят замуж. Вы будете не первой.
Дениза заплакала:
– Это ужасно! Вы заставляете меня страдать! Я никогда не полюблю вас, я люблю другого — мертвого…
– Но я вас люблю, — медленно произнес Жозеф.
– Вы?
Девушка взглянула на него с недоверием. Но лицо его оставалось неподвижным, и она прочла в нем столько твердой решимости, что не могла не содрогнуться.
Жозеф, взглянув на часы, заметил:
– Уже полдень. Мое семейство и суп ждут меня дома. Я буду иметь неудовольствие с вами раскланяться. Я даю вам неделю, моя красавица, на то, чтобы вы убедили Филиппа жениться на Флоранс и смирились с мыслью о собственном замужестве. Если все будет так, как я желаю, то ваше спокойствие обеспечено. Вы будете счастливы, и ваш сын разделит вместе с вами безмятежное будущее. Если же напротив, вы не примете моего предложения, откажетесь поступить так, как вам приказано, или сделаете какую-нибудь глупость, то не обвиняйте никого, кроме себя, в печальных последствиях. Адаму и Еве пришлось покинуть рай из-за яблока. Мы все смертны, прощайте!
Дениза осталась сидеть на скамейке. Она не могла ни о чем думать, не могла даже плакать. Ее обожаемый Жорж жив! Да, но теперь самое дорогое на свете существо в руках какого-то негодяя!
Мы знаем, однако, что трактирщик бессовестно лгал. Ему ничего не было известно об участи ребенка, которого мы видели в гостинице «Кок-ан-Пат» в обществе торговца Антима Жовара в ту кошмарную ночь. Все старания почтенных хозяев гостиницы найти следы исчезнувшего ребенка окончились ничем.
Но дочь старого гусара и понятия об этом не имела! Сын Агнессы Шассар, ловкий притворщик, воспользовался неведением Денизы, чтобы разыграть эту гнусную комедию.
«Сначала поженимся, — говорил себе Жозеф Арну, — а там посмотрим…»
Одна мысль об этом браке пугала Денизу не меньше, чем опасность, угрожавшая жизни ее ребенка. Трактирщик внушал ей отвращение.
День близился к концу, и солнце клонилось к горизонту. Вдали послышался шум приближающегося экипажа. Дениза, впрочем, не обратила на это никакого внимания, но тут раздался знакомый голос Жервезы:
– Где же вы, барышня?
Почти в ту же минуту из-за павильона показалась молодая служанка. Увидев свою госпожу, она быстро подбежала к ней и воскликнула:
– Я ищу вас с самого утра! Пресвятая Богородица! Какое удовольствие сидеть на скамейке одной, не сказав никому ни слова?
Всплеснув руками, она добавила:
– Неудивительно, что у вас болезненный вид!
