Джеймс Чейз - Перемените обстановку

Оставив сумку, я спустился вниз, заплатил старой карге двенадцать долларов, а потом пошел в магазин, где купил провизии с расчетом на несколько дней. К горке консервов я добавил бутылку виски. Оттуда я заглянул в хозяйственный магазин и купил кастрюльку и сковородку.

Миссис Рейнолдс все еще подпирала притолоку, когда я вернулся.

– Где можно помыться? – спросил я.

Она глянула на меня, почесала под мышкой и ответила:

– Баня в конце улицы. Сортир на каждом этаже. Чего тебе еще?

Я отнес покупки к себе в комнату, закрыл и запер дверь, положил все на стол и тщательно осмотрел кровать. Простыни оказались довольно чистыми, но на двух тонких одеялах виднелись подозрительные пятна. Интересно, когда появятся клопы.

Перемена обстановки?

Я вспомнил роскошный пентхаус Сидни, доставшийся мне в наследство. Мне придется смириться с этой комнатушкой, если я хочу сохранить за собой пентхаус и миллион Сидни.

Выключив свет, я подтащил стул к окну и приступил к наблюдению. С другой стороны улицы на меня смотрели восемнадцать грязных окон, в пяти из них горел свет. Одно из них принадлежало Страшиле. Я не имел понятия, какое, но рано или поздно я найду его, если буду наблюдать достаточно терпеливо.

Я сидел, курил и наблюдал. В освещенных окнах двигались люди, главным образом молодежь в несусветных нарядах. На пятом этаже, в третьем окне слева, красивая молодая негритянка раскачивалась под неслышную мне музыку, поддерживая ладонями обнаженные груди. Наблюдая за ней, я почувствовал, как во мне шевельнулась похоть, и заставил себя отвести от нее взгляд.

Около восьми вечера я захотел есть. Опустив штору, я отошел от окна и зажег свет. Разогревая банку бобов, я услышал рев приближающегося мотоцикла. Погасив газ и выключив свет, я поспешил к окну и сдвинул в сторону штору. Страшила верхом на сверкающей, новенькой «хонде» тормозил перед домом 245.

Я смотрел, как он слезает с мотоцикла и горделивой походкой поднимается по ступенькам.

Наступил момент. Я увидел, как он исчез в темноте подъезда, и ждал, когда в одном из неосвещенных окон загорится свет. Дожидаясь, я наблюдал за негритянкой, которая надела блузку и что-то помешивала в кастрюльке.

После пятнадцатиминутного ожидания мне стало ясно, что в какой бы комнате ни жил Страшила, в ней уже и раньше горел свет, потому что с момента его прихода не осветилось ни одно окно. Означало ли это, что Рея находится в квартире Страшилы? Почему бы и нет? И чего ей сидеть в темноте? Я начал пристально вглядываться в каждое освещенное окно. Три из них не имели занавесок и я мог видеть тех, кто находится внутри. На двух оставшихся окнах висели тонкие занавески, но не до такой степени тонкие, чтобы сквозь них можно было что-нибудь рассмотреть. Одно было на третьем этаже, другое на верхнем, непосредственно над комнатой, занимаемой негритянкой. По-видимому, одна из этих комнат должна принадлежать Страшиле.

Я опустил штору, включил свет и вновь разогрел бобы. Для начала первый день принес неплохие результаты. Я делал успехи. Теперь я, по крайней мере, знал, что Страшила живет или на третьем этаже или на верхнем.

Я съел бобы, потом, погасив свет и подняв штору, снова уселся возле окна.

Около девяти свет в окне третьего этажа погас. Теперь я сосредоточил внимание на освещенном окне верхнего этажа. Я ждал уже почти час, когда за занавеской вдруг показалась тень. Я узнал силуэт этого Страшилы. Его ни с кем нельзя было спутать. Если бы я не наблюдал непрерывно, то пропустил бы этот мимолетный момент. Значит он живет на верхнем этаже, но там ли Рея?

Я сидел, не прекращая наблюдения. Окна гасли одно за другим. Негритянка взяла солидных размеров сумочку, подошла к двери и повернула выключатель. Наконец во всем доме свет оставался только в окне Страшилы. Потом я увидел, как он сбежал по лестнице и оседлал свой мотоцикл. Машина разразилась оглушительным рокотом. Напялив шлем на грязную голову, он умчался, но свет в его окне продолжал гореть.

Это могло означать одно из двух: либо Страшиле наплевать на счета за электричество, либо там, наверху, прячется Рея.

Но как это узнать? Я был чужаком в районе. Слишком опасно соваться в дом Страшилы, пусть он казался теперь опустевшим.

Я закурил сигарету и обвел внимательным взглядом улицу внизу. Словно крысы, появляющиеся с наступлением темноты, улицу заполнили люди. Пожилые оборванные мужчины и женщины спускались по ступенькам домов и шаркающими походками отправлялись на поиски бара. И тут я заметил негритянку. Она стояла, прислонясь к ржавым перилам и раскачивалась всем телом, и тогда я понял, что она проститутка.

Я знал, что ее комната расположена как раз под конурой Страшилы. Вот мой шанс. Может быть мне удастся получить подтверждение того, что Рея там.

Я вспомнил, как негритянка полуголая танцевала у себя в комнате. Она была миловидна и прекрасно сложена. Я не прикасался к женщине со времени смерти Джуди – очень, очень давно, как мне теперь казалось.

Отодвинув стул, я встал, ощупью пробрался через неосвещенную комнату к двери и вышел в вонючий коридор.

Спускаясь по лестнице, я никого не встретил. Дверь миссис Рейнолдс была закрыта. Через тонкие филенки доносился звук телевизора. Я не спеша спустился по ступенькам на ночную улицу, окутанную облаками цементной пыли.

Уличная пена – юнцы, девчонки, пьяные и старики – водоворотом кипела вокруг меня. Я посмотрел через улицу на негритянку, уже приметившую меня. Она смотрела в мою сторону. Я пересек улицу.

Когда я достиг противоположного тротуара, она двинулась ко мне.

– Привет, лапочка, – сказала она тихо, сверкнув в свете фонаря белыми зубами. – Скучаешь один?

Я остановился, глядя на нее. Ее кожа имела оттенок кофе, сильно разбавленного молоком. Лицо обрамляли черные волосы. У меня сразу вылетела из головы даже необходимость найти Рею и заткнуть ей рот. Я должен был разрядить напряжение, накопившееся в моем теле.

– И еще как, – сказал я хрипло. – Давай исправим это дело.

Она окинула меня испытующим взглядом больших черных глаз.

– Это обойдется тебе в десять баксов, лапочка, – сказала она. – Есть у тебя столько?

Я подумал о пяти сотнях, которые предлагал Рее.

– Есть, – ответил я.

– По виду у тебя нет и двух. – Она улыбнулась мне. – Ты здесь новенький, верно?

Я полез в задний карман и показал ей десятидолларовую бумажку. Ее тонкие коричневые пальцы выхватили деньги из моей руки с проворством ящерицы, глотающей муху.

– Пошли, лапочка, – сказала она. – Конец разговорам, пора за дело.

Она ввела меня в дом, который смердел еще хуже моего. Когда я вслед за ней поднимался по лестнице, она виляла задом перед моими глазами. Подъем был долгий и к тому времени, когда мы добрались до ее площадки, у меня едва не лопалась ширинка...

Она знала свое дело и не разочаровала меня. В прошлом, когда мне не хотелось увиваться за какой-нибудь девушкой, я брал шлюху. Расход никогда не оправдывал себя. Обычно они лежали, глядя в потолок, некоторые даже курили, большинство хихикало, но эта негритянка так сыграла свою роль, что я чувствовал, будто расшевелил ее, хотя и знал, что это не так. Когда все кончилось, я скатился с нее. Она не сделала того, что делает большинство из них – слезают с постели и начинают одеваться. Лежа рядом со мной, она потянулась за пачкой сигарет, раскурила две и дала одну мне.

– Определенно тебе это было нужно, лапочка, – сказала она, поглаживая груди.

– Да! Это действительно было мне нужно. – Теперь я испытывал блаженный покой и облегчение, словно лопнул мучивший меня нарыв. Я втягивал дым в легкие, глядя в потолок. И тут я впервые обратил внимание на шаги наверху. Теперь я слышал шаги... легкие тук-тук-тук женских каблучков у себя над головой. Тогда я вспомнил Рею и причину, по которой оказался в этой убогой комнате в одной постели с голой молодой негритянкой.

Я прислушался. Женщина у меня над головой ходила взад и вперед, взад и вперед, не переставая.

Негритянка погасила окурок.

– Пора опять идти на работу, – сказала она. – Хорошо провел время?

– Что там такое? – спросил я, указывая на потолок.

– А какая тебе забота? – Она села прямо и спустила длинные ноги с кровати. – Поднимайся, лапочка, мне надо идти работать.

Я обхватил рукой ее тонкую талию и притянул к себе.

– Не спеши... мне надо еще на десятку.

Она распласталась по мне своим теплым телом.

– Ты серьезно?

– Хочешь деньги вперед?

– Только так, лапочка. Мне надо жить.

Я слез с постели, нашел свои штаны, достал еще десять долларов и подал ей. Когда я лег, она перекинула через меня ногу и начала покусывать мое ухо. Я прислушивался к шагам над головой.

– Что там такое? – спросил я. – Похоже на марафон.

– Одна психованная. – Негритянка принялась гладить мне шею. – Она сводит меня с ума. День за днем, ночь за ночью, ходит, ходит. Если бы не Страшила, я поднялась бы и дала бы ей жару, но она подстилка Страшилы, а он большая куча... в этом сортире.