Эрл Гарднер - Дело полусонной жены
Бюргер протянул ему книгу, сказав:
– У меня в руках старое издание, которое легче носить с собой. Я предпочитаю его новейшим многотомным изданиям.
– Вам незачем извиняться, – сказал судья. – Да, вижу, вот одна цитата, а вот и вторая. Ну что ж, поскольку защитник не выражает протеста, я тоже согласен на ваш вопрос.
Гамильтон Бюргер с торжеством произнес:
– Отвечайте на вопрос, миссис Лэси.
– Я предъявила иск мистеру Мейсону и мистеру Дрейку на двести пятьдесят тысяч долларов за клевету и нанесение морального ущерба, так как они заявили представителям полиции, что в моей спальне провел ночь мужчина и, кроме того, что я помогла скрыться Скотту Шелби, который якобы остался в живых. На самом деле я в последний раз видела Шелби за двенадцать часов до того, как он был убит.
– Можете приступить к перекрестному допросу, – предложил прокурор.
– Да, конечно, – сказал Мейсон. – К вопросу об иске. Насколько я знаю, полиция обнаружила в вашем гараже мокрое одеяло и мокрые мужские ботинки и лишь после этого проверила вашу квартиру, спросив, не перевозили ли вы в вашей машине какого-нибудь мужчину в промокшем костюме.
– Ваша честь, – вмешался Бюргер, – я протестую. Это не перекрестный допрос. Защитник может указать на предубеждение свидетеля, однако здесь не время и не место обсуждать ее иск к нему за клевету и нанесение ущерба.
– Я вовсе и не спрашиваю свидетеля об этом, – ответил Мейсон. – Но мне важно установить, почему именно полиция искала мужчину в квартире миссис Лэси.
– Именно этого я и опасался, – раздраженно сказал судья. – Допрос все расширяется. Разрешив против своей воли начать это прокурору, я не могу теперь помешать защитнику внести полную ясность в дело.
– Именно так, – сказал Мейсон. – Я потому и не возражал против вопроса прокурора, хотя и не считал его правомерным.
– Согласен с вами и не собираюсь мешать вам, но напоминаю, что приближается время вечернего перерыва.
– Если вы позволите задержать вас на пять-десять минут, я надеюсь покончить с этим вопросом, – сказал Мейсон.
– Хорошо.
– Ну что же, отвечайте, миссис Лэси, – произнес Мейсон.
– Мне не известно, что именно вы сказали полицейским.
– Однако в своей исковой жалобе в суд вы указали, что знаете об этом.
– Это сказано просто в качестве логического вывода, – сказал Бюргер.
– Однако миссис Лэси достоверно известно, что в ее гараже были насквозь промокшие одеяло и мужские ботинки.
– Она везла в одеяле лед, – раздраженно вмешался Бюргер.
– Не будете ли вы добры поднять правую руку? – спросил Мейсон.
– Что вы хотите этим сказать? – насторожился прокурор.
Мейсон улыбнулся:
– Поскольку вы стали отвечать на мои вопросы вместо свидетельницы, прошу вас принять присягу.
Зал оживился, а лицо Бюргера залилось краской.
– Продолжайте, господа, – вмешался судья. – Прошу советников воздержаться от личных выпадов, а свидетельницу отвечать на вопросы лично, без помощи прокурора.
– Итак, в вашем гараже были насквозь промокшее одеяло и не менее мокрые ботинки? – спросил Мейсон.
– Да, – ответила она, – в одеяле мы несли лед, а ботинки принадлежали моему мужу. Я думаю, что жена имеет право оставить в своем гараже обувь мужа, если ей этого хочется.
– Он был уже вашим мужем в тот день?
– Нет, мы поженились через четыре дня после этого.
– Но вы подтверждаете, что одеяло и ботинки действительно находились в углу вашего гаража?
В глазах присяжных появился интерес, а быть может, и закралось первое подозрение. Прокурор нервно ерзал на своем стуле, а когда свидетельница заколебалась, он словно собирался заявить протест, но тут же снова сел, так как не мог придумать основание для него.
– Если вы хотите знать факты, а не заниматься гнусными инсинуациями, мистер Мейсон, я скажу вам обо всем, – выпалила миссис Лэси.
– Ну что ж, начинайте, – попросил Мейсон.
– Ваша честь, – заявил Бюргер, – я считаю, что это совершенно незаконно.
– Не думаю, – ответил судья. – Поскольку свидетельница при прямом допросе сама сказала о своем предубеждении против защитника, он вправе подвергнуть ее строгому перекрестному допросу не только с академической точки зрения, но и с точки зрения здравого смысла.
– Благодарю вас, ваша честь, – сказал Мейсон. – Необходимо установить точные факты.
– Я могу сообщить вам все, что вы желаете знать, – сказала свидетельница. – Я поехала на пикник с мужчиной, за которого собиралась выйти замуж. Мы были за городом. Между четырьмя и пятью часами вечера мы отправились в обратный путь. Во время пикника я сделала несколько фотоснимков, которые подтверждают мои слова.
– В самом деле? – спросил Мейсон. – Я бы хотел взглянуть на эти снимки.
– Только с разрешения суда, – запротестовал Бюргер.
– Ну что ж, поглядим на фото, – нетерпеливо сказал судья. – Вы сами подняли этот вопрос здесь, в суде, и я не вижу никаких причин запретить свидетельнице или защитнику довести дело до конца. Продолжайте!
Мейсон взял в руки фото, а Эллен давала пояснения.
– Здесь вы видите моего мужа, стоящего на плоту, тогда он и промочил ноги. Этот плотик он смастерил из досок и палок. Здесь же виден кусок льда на одеяле. В этом одеяле мы привезли лед и отнесли его к месту нашего завтрака на траве.
– Но почему именно в одеяле? – спросил Мейсон.
– Пробовали вы нести кусок льда в голых руках, мистер Мейсон? – язвительно спросила Эллен.
В зале раздались смешки.
– Ну а после завтрака?
– После я осталась со своим мужем на том же месте.
– Надолго ли?
– До того времени, когда мне нужно было поехать на вокзал встречать свою мать. Эту ночь мы провели вместе с ней в моей спальне.
Мейсон взглянул на часы:
– Судья желает отложить дальнейшее рассмотрение дела до завтрашнего утра?
Судья кивнул. Он сердился на прокурора, который, желая использовать симпатию присяжных к свидетельнице, поднял вопрос о ее предубеждении к защитнику, он был также недоволен и Мейсоном, который ухватился за этот ход, раскрутив его в своих целях.
– Рассмотрение судебного дела откладывается, – сказал он, – в субботу заседания не будет. Мы вернемся к нашему делу в понедельник в десять часов утра. Прошу присяжных не обсуждать дело между собой и не прислушиваться к чужим мнениям. Заседание закрывается.
Судья встал и вышел из зала.
Бюргер также встал и уставился на Мейсона.
– Вы удовлетворены, надеюсь? – саркастически произнес он.
Мейсон ухмыльнулся:
– Продолжайте свое дело: приоткрывайте дверь, а я буду всовывать свою ногу.
– Здесь мы здорово ее прищемим, – пообещал Бюргер. Он хотел придумать еще что-нибудь язвительное, но не смог.
Мейсон подошел к шерифу, который охранял Марион Шелби.
– Позвольте мне задать ей пару вопросов, – сказал он, – прежде чем вы уведете ее отсюда.
Шериф кивнул и отошел на пару шагов. Мейсон наклонился к Марион Шелби.
– Вопрос, который я вам задаю, имеет громадное значение. Вы уверены в том, что человек, упавший за борт, был вашим мужем?
– Абсолютно.
– Вы видели его лицо при достаточном освещении? И слышали его голос?
– Я достаточно ясно видела его лицо и слышала его голос, но не в момент падения, а когда он уже был в воде.
– И он действительно производил какие-то движения?
– Да, но довольно странные.
– Он лежал на спине или на животе?
– Он лежал на спине. Я ясно видела его лицо, но не видела затылка. Он двигал руками и ногами, но не как здоровый пловец, а как человек, оглушенный ударом по голове.
– Скажите, не было ли рядом с ним в воде еще кого-нибудь?
– Нет, он был один.
– Но над носом яхты есть навес, и вы никак не могли увидеть то, что было под навесом.
– Но я видела, как течение увлекло тело моего мужа под этот навес. Я подумала, что он вынырнет по другую сторону яхты, и побежала туда, но он, видимо, уже утонул.
– Вы слышали звук выстрела еще до того, как добежали до борта яхты и увидели в воде своего мужа?
– Да, выстрел раздался в ту самую минуту, когда мой муж упал – или был сброшен – за борт.
– Вы полагаете, что кто-то мог его столкнуть?
– Было что-то несуразное в его фигуре, раскачивающейся взад и вперед, словно он упирался, а кто-то тащил его. Он, казалось, боролся с невидимым противником.
– Для вас было бы гораздо лучше, миссис Шелби, если бы ваш муж, упавший в воду, был уже неподвижен или если бы слабые движения его рук и ног можно было объяснить уносящим его течением реки.
– Он делал не слабые движения, а, наоборот, отчаянно сопротивлялся.
– Вы понимаете, насколько ухудшило ваше положение утверждение эксперта, что убившая вашего мужа пуля выпущена из револьвера, находившегося у вас в руке?
– Конечно, понимаю!
– Ну что ж, подумайте обо всем этом еще раз, пока вас еще не вызвали для допроса.
– Вы хотите, чтобы я изменила показания, мистер Мейсон?
