Ричард Фримен - Поющие кости. Тайны дЭрбле (сборник)

— Джозеф Вудторп, сэр. Он вам любых наснимает. Спасибо, до свидания, сэр.

Опустив в карман неожиданные чаевые, мужчина повел своего подопечного в вольер.

Интерес Торндайка к верблюдам тотчас же увял, и он предоставил мне возможность выбирать маршрут, проявляя равный интерес ко всем обитателям зоопарка — от насекомых до слонов и наслаждаясь отдыхом с энтузиазмом школьника. При этом не упускал случая поднять с земли любое перышко или клочок шерсти, заворачивал в бумагу и, надписав, укладывал в свою жестяную коробочку.

— Никогда не знаешь, что может пригодиться, — объяснил он, когда мы отошли от вольера страуса. — Вот, к примеру, перышко казуара или шерсть оленя-вапити. При определенных обстоятельствах они помогут найти преступника или спасти невиновного. Такое часто случается.

— У вас, вероятно, целая коллекция перьев и шерсти, — предположил я.

— Возможно, самая большая в мире. И совершенно уникальная — ведь туда входят образчики пыли и земли из самых разных мест и промышленных предприятий, волокна, пищевые продукты и лекарства.

— Она помогает вам в работе?

— Постоянно. Обращаясь к своим образцам, я получаю самые неожиданные улики, и практика показывает, что микроскоп — это спасительный якорь судмедэксперта.

— Помнится, вы собирались послать телеграмму Белфилду. Отправили?

— Да. Я попросил его прийти в половине девятого вечера и привести с собой жену. Надо разобраться с этим загадочным платком.

— Думаете, он скажет вам правду?

— Не берусь судить. Но вряд ли станет валять дурака. Я со своими методами явно пользуюсь у него авторитетом.

После ужина Торндайк извлек из кармана жестяную коробочку и стал сортировать свой «улов», одновременно инструктируя Полтона, как поступить с каждым образцом. Волоски и мелкие перышки следовало оформить как объекты для микроскопического исследования, а более крупные перья положить в отдельные пакетики и убрать в соответствующие коробки. Стоя у окна, я невольно прислушивался к разговору, получая массу ценных сведений относительно препарирования и хранения образцов, и восхищался обширными познаниями моего коллеги и четкостью его инструкций. Внезапно я вздрогнул, увидев, как к нашему дому приближается знакомая фигура.

— Вот тебе раз! — воскликнул я. — Ничего себе накладочка!

— Что такое? — обеспокоенно спросил Торндайк, оторвавшись от своих образчиков.

— К нам идет суперинтендант Миллер. А уже двадцать минут девятого.

Торндайк рассмеялся:

— Пикантная ситуация. Вот Белфилд перепугается. Но ничего страшного. Я даже рад, что он пришел.

Через минуту раздался энергичный стук в дверь, и в комнату вошел несколько смущенный Миллер.

— Прошу прощения за беспокойство, — начал он извиняющимся тоном.

— Пустяки, — успокоил его Торндайк, невозмутимо пряча перо казуара в конверт. — Всегда к вашим услугам. Полтон, виски с содовой для суперинтенданта.

— Видите ли, сэр, наши подняли шум из-за этого платка. Они возмущаются, что я отдал его вам вместе с запиской, вместо того чтобы сразу использовать как вещественное доказательство.

— У меня в этом не было сомнения.

— Я тоже другого не ожидал, сэр. Короче, они потребовали немедленно забрать улики. Надеюсь, вы не будете на меня в обиде, сэр.

— Нисколько. По моей просьбе Белфилд должен появиться здесь с минуты на минуту. Как только даст мне соответствующие объяснения, немедленно верну вам платок. Он мне больше не понадобится.

— Собираетесь показать его Белфилду? — возмущенно воскликнул детектив.

— Обязательно.

— Вы не должны этого делать, сэр, не имеете права. Я этого не позволю.

— Вот что, Миллер, — начал Торндайк, грозя детективу пальцем, — сейчас я работаю на вас, и попросил бы мне не мешать. Оставьте свои неуместные протесты. Сегодня вечером получите не только платок и записку, но, возможно, имя и адрес человека, совершившего убийство и эти нераскрытые ограбления.

— Серьезно, сэр? — воскликнул изумленный детектив. — Ну, вы моментально действуете.

В это время послышался осторожный стук в дверь.

— А вот и Белфилд собственной персоной.

Это была действительно чета Белфилд, страшно растерявшаяся при виде нашего гостя.

— Не пугайтесь, Белфилд, — с несколько зловещим радушием приветствовал его Миллер. — Я пришел не за вами.

Бывший заключенный несколько приободрился.

— Суперинтендант зашел совсем по другому делу, — поспешил успокоить его Торндайк. — Но пусть послушает, как обстоят дела. Посмотрите на этот платок и скажите мне, ваш или нет. Не бойтесь говорить правду.

Вынув платок из шкафа, он разложил его на столе. Я заметил, что одно из пятен крови было аккуратно вырезано. Увидев на уголке штамп со своим именем, Белфилд побледнел как полотно.

— Похоже, что мой, — хрипло произнес он, трясущимися руками поднимая платок. — Что скажешь, Лиз? — добавил он, протягивая его жене.

Миссис Белфилд внимательно осмотрела штамп и кромку.

— Это точно твой, Фрэнк. Тот самый, который подменили в прачечной. Видите ли, сэр, — повернулась она к Торндайку, — полгода назад я купила ему шесть новых носовых платков и проштамповала их самодельным штампом. А потом оказалось, что на одном из них штампа нет. Я сказала об этом прачке, но она не смогла ничего объяснить. Но раз наш платок потеряли, я проштамповала тот, который получила вместо него.

— Как давно это случилось?

— Я заметила подмену пару месяцев назад.

— И больше вам ничего не известно?

— Нет, сэр. А ты что-нибудь знаешь, Фрэнк?

Ее супруг мрачно покачал головой, и Торндайк

отправил платок обратно в шкаф.

— А теперь я хочу спросить о другом. Когда вы сидели в тюрьме, там был тюремный надзиратель или помощник надзирателя по имени Вудторп. Помните такого?

— Да, сэр. Прекрасно помню, это как раз он…

— Знаю, — перебил его Торндайк. — Вы с ним виделись, когда вышли из тюрьмы?

— Да, сэр, один раз. Это было в пасхальный понедельник. Я встретил его в зоопарке, он теперь смотрит за верблюдами. Он покатал моего сынишку на верблюде и вообще старался нам угодить.

— А что-нибудь еще тогда произошло?

— Да, сэр. Верблюд был с норовом, брыкнулся, угодив ногой в столб, напоролся на гвоздь и рассадил шкуру. Вудторп вытащил платок, чтобы перевязать рану, но такой грязный, что я предложил ему свой, совсем чистый. Он его взял и перевязал верблюду ногу, а потом и говорит: «Я его постираю и пошлю тебе, только скажи свой адрес». Но я отказался, сказав, что могу забрать платок на обратном пути. Через час снова подошел к верблюжатнику, и Вудторп отдал мне его. Он был аккуратно сложен, но не постиран.

— Вы удостоверились, что платок ваш?

— Нет, сэр, я просто сунул его в карман.

— А потом?

— Придя домой, бросил в корзину с грязным бельем.

— Это все, что вы знаете?

— Да, сэр.

— Прекрасно, Белфилд, достаточно. У вас нет причин для беспокойства. Скоро вы узнаете, кто убил Колдуэлла, если, конечно, читаете газеты.

Чета Белфилд воспрянула духом и отбыла в самом приподнятом настроении. Когда они ушли, Торндайк вручил суперинтенданту платок и записку со словами:

— Я очень доволен, Миллер. Все выстраивается в одну цепочку. Два месяца назад жена впервые заметила подмену платка, а на Пасху, после которой прошло чуть больше двух месяцев, произошел этот случай в зоологическом саду.

— Все это прекрасно, сэр, но нам приходится верить им на слово, — возразил суперинтендант.

— Не совсем так. Имеется неопровержимое доказательство. Вы заметили, что я вырезал из платка кусочек с пятнышком крови?

— Весьма сожалею об этом. Нашим такое вряд ли понравится.

— Сейчас я вам его предъявлю, и доктор Джервис выскажет свое мнение.

Торндайк принес микроскоп:

— Скажите, Джервис, что, по-вашему, на предметном стекле?

Посмотрев в окуляр, я увидел крошечный кусочек ткани со следами крови.

— Похоже на птичью кровь, но я не могу разглядеть ядер.

Взглянув еще раз, я воскликнул:

— Да это же кровь верблюда!

— Неужели, доктор? — заволновался Миллер, подавшись вперед.

— Так оно и есть, — подтвердил Торндайк. — Я обнаружил ее сегодня днем, когда вернулся домой. Здесь не может быть ошибки. Видите ли, кровяные тельца млекопитающих имеют круглую форму. Единственным исключением является верблюд, у которого они овальные.

— Значит, Вудторп как-то связан с убийством Колдуэлла! — воскликнул Миллер.

— И весьма тесно. Вы забыли об отпечатках на стекле.