Убийство от-кутюр. Кто подарил ей смерть? - Мойес Патрисия
Последовала короткая пауза, и Марджери произнесла:
— И что о них?
— Мне говорили, — сказал Генри, — и я уже до смерти устал это слушать, что у Хелен был роман с Майклом Хили. Вы сами, если помните, первой привлекли мое внимание к этому факту. Почему?
Генри говорил жестко, резко, с интонациями полицейского. Впрочем, если он надеялся запугать Марджери Френч, его ждало разочарование. Она лишь еле заметно улыбнулась:
— Потому что я думала, это поможет вам в расследовании. Так в подобных случаях отвечают.
— Я не думаю, — произнес Генри, — что вы сказали правду.
Марджери спокойно посмотрела на него.
— Какое поразительное утверждение, — сказала она. — С чего бы мне вам лгать?
— Я не сказал, что вы солгали. Но я не думаю, что вы сказали правду. Всю правду. Теперь я бы хотел прояснить эту историю с влюбленностью Хелен раз и навсегда, поскольку она все путает. — Генри замолчал на мгновение. — Я не собираюсь ходить вокруг да около, мисс Френч. Ответьте, разве вы не знали уже давно, что Майкл Хили неизлечимо болен — что он умирает, точнее? Неужели вы не знали, что Хелен и Патрик также были в курсе дела, но ни Майкл, ни его жена ни о чем не догадывались? Не пытались ли вы скрыть за видимостью легкой интрижки трагедию, чтобы избавить Майкла и Терезу от боли?
Марджери Френч в изумлении смотрела на Генри, и ее реакция выглядела абсолютно естественной. Наконец она выдохнула:
— Я не имею ни малейшего представления о том, откуда вы взяли эту невероятную историю, инспектор, но могу вас заверить, что в ней нет ни слова правды. У Майкла Хили нет никаких проблем со здоровьем, насколько я знаю, за исключением небольшого переутомления из-за работы. Если кто-то распространяет необоснованные слухи…
— Это не необоснованные слухи, — ответил Генри, — об этом говорила сама Хелен.
— Сама Хелен?
— Она рассказала об этом по телефону мистеру Уолшу в тот вечер, когда была убита.
Марджери, казалось, не могла понять значения только что прозвучавших слов.
— Она рассказала?.. — повторила она.
— Она сообщила мистеру Уолшу, что человек, которого она любит, умирает от рака, но ни он, ни его жена об этом не догадываются, а…
Неожиданно Марджери наклонилась в кресле. Ее лицо побледнело так, что это было заметно, даже несмотря на макияж, а отороченная норкой шляпка нелепо сползла ей на глаза. Генри, который, несмотря на годы опыта, так и не смог привыкнуть к зрелищу, когда люди теряют сознание на допросе, был поражен. Он тут же вскочил, но прежде чем он успел что-то сделать, Марджери открыла глаза.
— Нет, — слабо проговорила она, — не надо. Все в порядке. — Она выпрямилась, поднесла руку ко лбу и машинально поправила волосы. — Разве что, если можно, принесите мне стакан воды, чтобы я могла принять лекарство. Боюсь, у меня в последнее время иногда случаются обмороки. Но тут не о чем волноваться.
— Разумеется, сейчас принесу, — ответил Генри. Его поразило мужество Марджери. Он буквально ощущал силу воли, которая заставляла эту хрупкую женщину держаться прямо и не позволяла проявлять слабость. К восхищению, однако, примешивалась мысль — перед Генри сидел человек, вполне способный совершить убийство, если оно казалось оправданным. Другой вопрос, мог ли человек, настолько воспитанный и утонченный, как Марджери-Френч, считать возможным отнять чью-то жизнь? Генри не мог ответить.
Когда он вернулся с водой, Марджери уже вполне пришла в себя и пудрила нос, глядя в карманное зеркальце. Она улыбнулась, извинилась еще раз и быстро проглотила таблетку из серебряной бонбоньерки.
— Возвращаясь к нашему разговору, инспектор… История, которую вы рассказали, — это чушь, и я бы попросила вас не распространять ее. Думаю, вы представляете себе, какой ущерб она может нанести не только Майклу и Терезе, но и всему журналу. Не представляю, зачем Патрику понадобилось это выдумывать, но он экспансивный ирландец и любит приврать. Поверьте мне… Я хорошо его знаю.
— Разумеется, — улыбнулся Генри, — в конце концов, тридцать два года — это и вправду долго.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})— Вы и это знаете, верно? — Марджери не утратила самообладания. — Разумеется, вы это выяснили. Тем не менее я надеюсь, что вы проявите такт. Если об этом узнают, я окажусь в очень неприятном положении.
— Всегда стараюсь быть тактичным, — сказал Генри. — Что меня интересует, так это почему вы делаете из этого такой секрет.
Она ответила не сразу.
— Буду откровенна, — наконец произнесла она, — мистер Горинг против того, чтобы нанимать сотрудников, состоящих в браке друг с другом. Когда в прошлом году одна из сотрудниц отдела моды решила выйти замуж за мужчину из рекламного, им прямо сказали, что один из них должен уволиться. Политика компании.
— Но…
— Да, разумеется. Тереза и Майкл — совершенно особый случай. И я подозреваю, Годфри не слишком одобряет это даже сейчас. Я не желала терять Терезу, но ничуть не меньше мне хотелось заполучить Майкла, работы которого в то время стали едва ли не самыми заметными в Лондоне. Мне пришлось чуть ли не год добиваться согласия мистера Горинга, и думаю, мне бы это не удалось, если бы он не был дружен с Терезой и ее семьей. Я только выиграла эту битву, когда… Когда снова встретила Патрика. Вскоре после этого уволился мой прежний художественный редактор. Я знала, что Патрик идеально подходит для такой работы и что смогу с ним работать. Но кроме этого, я понимала, что не смогу пойти к мистеру Горингу и предложить взять на работу моего мужа. Вот мы и решили на некоторое время похоронить прошлое.
Генри наклонился вперед.
— На некоторое время? — переспросил он. — Что вы имеете в виду?
— Патрик мне очень дорог. И всегда был. Это большой секрет, инспектор, но после того, как в марте я уволюсь, мы с Патриком снова станем жить вместе. Сотрудники редакции будут думать, что я выйду за него замуж. Им незачем знать о нашем браке сейчас.
— Что ж, ясно… — произнес Генри. — Простите меня за этот вопрос, но верно ли я понимаю, что мистер Уолш относится к этой перспективе с таким же энтузиазмом, как и вы?
— Разумеется, — спокойно ответила Марджери, рассматривая свои покрытые алым лаком ногти. — Он очень безответственный, но я знаю, что для него лучше. Он будет намного счастливее, живя размеренной жизнью, чем продолжая холостяцкое существование в своей жуткой студии.
— Я был весьма впечатлен его студией, — заметил Генри.
Марджери подняла глаза.
— Вы там были?
— Да. Вчера вечером.
— Тогда вы понимаете, о чем я.
— Да, — задумчиво произнес Генри и добавил: — Кажется, мистер Уолш был весьма привязан к Хелен Пэнкгерст, не так ли?
— Исключительно платонически, — не без резкости ответила Марджери.
— О, разумеется, — сказал Генри, — я в этом не сомневаюсь…
Глава 10
Ровно в половине первого Генри зашел в «Оранжерею». Метрдотель сразу узнал его и подошел, сияя улыбкой. Генри, незаслуженно купаясь в ореоле славы мистера Горинга, позволил себе ненадолго воспользоваться привилегированным положением. Почтительные руки аккуратно избавили его от плаща, зажигалки возникали рядом с ним словно по волшебству, прежде чем он успевал открыть портсигар, его стул аккуратно выдвинули из-под столика, а салфетку в мгновение ока расстелили у него на коленях. Чувствуя себя самозванцем, но наслаждаясь ситуацией, Генри заказал мартини и переключил внимание на других посетителей.
Он смог заметить только два знакомых лица. Олвен Пайпер за столиком в углу обедала с грузным седым человеком, в котором Генри узнал известного писателя, славившегося остроумием и любовью к телевизионным играм. Они были погружены в беседу, которая закончилась тем, что Олвен упрямо поджала губы, а мужчина перешел от добродушных уколов к искреннему раздражению. По всей видимости, искренность Олвен все испортила. Скорее всего, подумал Генри, она высказывала свое мнение о последней инфантильной, но безобидной глупости, в которой участвовал ее собеседник.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})