Агата Кристи - Трагедия в трех актах
– Именно.
– Едва ли это возможно. Однако, мосье Пуаро, поступайте как знаете. Сам я не в силах разгадать эту тайну. Сдаюсь и признаю свое поражение. Впрочем, у меня теперь совсем иное на уме.
Возможно, сэр Чарлз надеялся, что его начнут расспрашивать, но его ожидания не оправдались. Правда, мистер Саттертуэйт заметно оживился, но Пуаро, казалось, целиком ушел в свои мысли.
– Ну, мне пора, – вздохнул сэр Чарлз. – Ах, да вот еще что. Я тревожусь о мисс Уиллс.
– Почему?
– Она уехала.
Пуаро удивленно на него уставился.
– Уехала? Куда?
– Никто не знает. Получив вашу телеграмму, я еще раз все обдумал. Я ведь вам говорил, мисс Уиллс что-то скрывает от нас, я был уверен в этом и решил в последний раз попытаться выведать у нее всю правду. Приехал к ней около половины десятого. Оказалось, что она еще утром уехала в Лондон, обещала к вечеру вернуться, а потом от нее принесли телеграмму, где она сообщает, что на день-другой задерживается и просит не беспокоиться.
– А есть основания беспокоиться?
– Пожалуй. Понимаете, она ничего с собой не взяла.
– Странно, – тихо сказал Пуаро.
– Да. Кажется, будто… Не знаю. Мне как-то не по себе.
– Я же ее предупреждал, – буркнул Пуаро. – Всех предупреждал. Помните, как я тогда всех просил: «Говорите! Говорите, пока не поздно!»
– Да, да. Вы думаете, она тоже?..
– Есть у меня кое-какие соображения, – ответил Пуаро. – Но пока я предпочел бы их не обсуждать.
– Сначала дворецкий Эллис, теперь мисс Уиллс. Где же все-таки Эллис? Не верится, что полиция до сих пор не напала на его след.
– Они ищут тело не там, где надо, – сказал Пуаро.
– Тело? Стало быть, вы согласны с Мими? Думаете, он мертв?
– Во всяком случае, живым мы его не увидим.
– Боже мой! – вырвалось у сэра Чарлза. – Какой-то кошмар! Ничего не понятно.
– Напротив, все понятно и логично.
Сэр Чарлз пристально посмотрел на него.
– Как? Вы шутите?
– Отнюдь. Это подсказывает мне моя железная логика.
Самоуверенность Пуаро явно задела сэра Чарлза.
– Не понимаю, – бросил он. – Выходит, я не умею мыслить логически.
Мистер Саттертуэйт тоже с удивлением смотрел на сыщика.
– Вы мыслите как актер, сэр Чарлз, – творчески, оригинально, невольно привнося в жизнь драматический эффект. Мистер Саттертуэйт заядлый театрал, он и мыслит как зритель, который наблюдает действие на сцене, игру характеров, чутко воспринимает атмосферу. А я.., у меня трезвый ум. Я вижу только голые факты, ни тебе романтического флера, ни огней рампы.
– Ну что ж, в таком случае оставляем вас наедине с вашими мыслями.
– Да. На двадцать четыре часа. Об этом я и хотел вас просить.
– Тогда желаем удачи. Покойной ночи.
Когда они вышли, сэр Чарлз раздраженно бросил:
– Этот тип слишком уж возомнил о себе.
Мистер Саттертуэйт улыбнулся. Главная роль! В этом все дело.
– Сэр Чарлз, вы только что сказали: «У меня теперь совсем иное на уме». Что вы имели в виду?
На лице актера появилось застенчиво-глуповатое выражение, столь хорошо знакомое мистеру Саттертуэйту. Сколько раз он ловил его на лицах счастливых влюбленных во время свадебных церемоний на Ганновер-сквер!
– Видите ли, мой друг, дело в том, что я.., э-э.., ну Мими и я…
– Рад слышать! Примите мои поздравления.
– Конечно, я слишком стар для нее.
– По-моему, она так не считает. А ей лучше знать.
– Вы слишком добры ко мне, старина. Знаете, я ведь вбил себе в голову, что она влюблена в Мендерса.
– Бог с вами, Картрайт. С чего это вы взяли? – искренне удивился мистер Саттертуэйт.
– Не важно, – решительно заключил сэр Чарлз. – Главное, что это не так…
Глава 14
Мисс Милрей
Пуаро не удалось провести в раздумье двадцать четыре часа, которые он себе выговорил.
На другое утро в двадцать минут двенадцатого к нему вдруг явилась Мими. К своему удивлению, она застала великого сыщика за возведением карточных домиков. На ее лице столь живо выразилось презрение, что Пуаро был вынужден оправдываться.
– Не подумайте, мадемуазель, что я на старости впал в детство. Нет. Просто мой мозг работает лучше всего, когда я строю карточные домики. Это моя старая привычка. Сегодня утром я первым делом купил колоду карт. К сожалению, они оказались не настоящие. Но ничего, такие тоже сойдут.
Мими подошла к столу и пригляделась к сооружению.
– Господи! Вы же купили «Счастливые семьи»[43]! – засмеялась она.
– Что значит «Счастливые семьи»?
– Это игра. Детская игра.
– Ну ничего, мне и такие годятся.
Мими взяла со стола несколько карт и принялась с нежностью их перебирать.
– Мисс Булочка – дочь пекаря. Как она мне всегда нравилась. А вот миссис Бидон, жена разносчика молока. О, Боже, Бидон! Да ведь это я.
– Почему? Что общего у вас с этой смешной картинкой?
– Как что? Фамилия.
У Пуаро было такое растерянное лицо, что Мими засмеялась и все ему рассказала.
– А, так вот о чем говорил вчера сэр Чарлз. А я недоумевал… Бидон… Само собой, вы поменяете фамилию. Не захотите же вы, чтобы вас называли леди Бидон, а?
Мими снова рассмеялась.
– Да уж. Пожелайте мне счастья.
– Я искренне хочу, чтобы вы были счастливы, мадемуазель. И не только пока вы молоды. Я хочу, чтобы счастье сопутствовало вам всегда, чтобы оно было построено не на песке, а на скале.
– Хорошо, я скажу Чарлзу, что вы назвали его скалой, – улыбнулась Мими. – А теперь о том, зачем я к вам пришла. Мне не дает покоя та вырезка из газеты, которую Оливер выронил из бумажника. Помните? Ее еще мисс Уиллс подняла и отдала ему. Так вот: или Оливер лжет – не может он не помнить, как эта вырезка к нему попала! – или у него ее вообще не было. Он выронил какую-то бумажку, а мисс Уиллс подсунула вместо нее вырезку о никотине.
– Зачем ей это понадобилось, мадемуазель?
– Она хотела избавиться от этой вырезки. Вот и подсунула ее Оливеру.
– Вы думаете, это она убийца?
– Да.
– А какие у нее мотивы?
– Нашли у кого спрашивать! Может быть, она сумасшедшая – это единственное, что мне приходит в голову. У талантливых людей довольно часто бывают психические отклонения. Другой причины не вижу. Право, не знаю, какие еще могут быть мотивы.
– Действительно, какой-то impasse[44]. Впрочем, что это я вас спрашиваю о мотивах. Ведь я без конца задаю этот вопрос себе. Почему убили мистера Беббингтона? Как только я смогу ответить на этот вопрос, дело будет закончено.
– И все-таки, может быть, это сумасшедший?
– Нет, мадемуазель, не сумасшедший в общепринятых смысле этого слова. У него была причина. Ее-то я и должен установить.
– Ну что ж, прощайте. Жаль, что потревожила вас, но эта мысль не шла у меня из головы… А теперь мне надо спешить. Мы с Чарлзом идем на генеральную репетицию «Собачки». Вы слышали об этой пьесе? Ее написала мисс Уиллс для Анджелы Сатклифф. Называется «Собачка смеется». Завтра премьера.
– Mon Dieu![45] – вскричал Пуаро.
– Что с вами? Что-нибудь случилось?
– Да. И впрямь случилось. Мысль! Блестящая мысль! О, как слеп я был.., как слеп…
Мими смотрела на него широко открыв глаза. Спохватившись, Пуаро взял себя в руки.
– Вы, наверное, думаете, что я спятил? Отнюдь! – сказал он. – Я прекрасно слышал, что вы сказали. Вы идете смотреть «Собачка смеется», играет мисс Сатклифф. Идите и не обращайте на меня внимания.
Мими ушла немного озадаченная. Оставшись один, Пуаро принялся шагать из угла в угол, что-то бормоча себе под нос. Глаза у него стали зелеными, как у кошки.
– Mais oui[46], это все объясняет. Любопытный мотив.., очень любопытный… Ни с чем подобным я до сих пор не сталкивался, однако в этом есть здравый смысл, а в тех обстоятельствах было вполне естественно действовать подобным образом. Все равно очень необычное дело.
Проходя мимо стола, где все еще стоял карточный домик, Пуаро смахнул его.
– «Счастливые семьи»! Они мне больше не нужны, – сказал он. – Задача решена. Теперь надо действовать.
Он схватил шляпу, надел пальто и спустился вниз. Швейцар вызвал ему такси. Пуаро дал адрес сэра Чарлза.
Подъехав к дому, он расплатился с шофером и вошел в холл. Лифтера не оказалось на месте, и Пуаро стал подниматься по лестнице. Едва он достиг третьего этажа, где располагалась квартира сэра Чарлза, как дверь отворилась и вышла мисс Милрей.
Увидев Пуаро, она вздрогнула.
– Вы!
Пуаро улыбнулся.
– Я! Я собственной персоной или по-английски правильнее сказать «моя собственная персона»! Ну, короче говоря, moi[47].
– К сожалению, сэра Чарлза нет. Они с мисс Литтон Гор ушли в театр, в «Бэбилон».
– Мне он, собственно, и не нужен. Я пришел за своей тростью. По-моему, на днях я забыл ее здесь.
– А-а, понятно. Ну что ж, Тампл вам ее найдет. Прошу прощения, но мне надо бежать. Хочу успеть на поезд. Еду к матушке в Кент.
