Агата Кристи - Партнеры по преступлению
– Один счет, стихотворение о весне, две газетные вырезки: «Почему женщины покупают жемчуг? Потому что это выгодное капиталовложение» и «Необыкновенная история: мужчина с четырьмя женами» и рецепт приготовления тушеного зайца.
– Не густо, – заметила Таппенс, и они продолжили сортировку.
Наконец коробка опустела. Супруги посмотрели друг на друга.
– Я это отложил, – сказал Томми, продемонстрировав половинку листа писчей бумаги, – так как тут есть что-то странное. Но не думаю, что это имеет отношение к цели наших поисков.
– Дай-ка взглянуть. О, одна из этих забавных штук… как их называют? Анаграммы, шарады… – Она прочитала вслух:
«Первое ты ставишь на огонь.Целое кладешь в него потом.Второе– первое на самом деле.Не любит третье зимние метели».
– Хм! – критическим тоном заметил Томми. – Рифмы так себе.
– Но я не вижу здесь ничего странного, – возразила Таппенс. – Лет пятьдесят тому назад у всех имелась коллекция подобных шарад. Они помогали коротать зимние вечера у камина.
– Я не имел в виду стихи. Мне показалась странной подпись внизу.
– «Св. Лука, 11:9», – прочитала Таппенс. – Ссылка на евангельский текст.
– Вот именно. Тебе это не кажется странным? Стала бы богобоязненная старая леди делать указание на евангельский текст под шарадой?
– В самом деле странно, – задумчиво согласилась Таппенс.
– Надеюсь, ты, как дочь духовного лица, имеешь при себе Библию?
– Вообще-то да. Что, не ожидал? Подожди минутку.
Таппенс подбежала к своему чемодану, вытащила маленький томик в красном переплете, вернулась к столу и начала быстро перелистывать страницы.
– Вот. Лука, глава 11, стих 9. О, Томми, посмотри-ка!
Томми наклонился и посмотрел на фрагмент стиха, куда указывал пальчик Таппенс:
– «Ищите и найдете».
– Все ясно! – воскликнула Таппенс. – Разгадаем криптограмму – и сокровище наше. Вернее, Моники.
– Ну, давай займемся криптограммой, как ты ее называешь. «Первое ты ставишь на огонь». Интересно, что это значит?.. «Второе – первое на самом деле». Полнейшая абракадабра!
– В действительности все должно быть очень просто, – сказала Таппенс. – Только это требует сноровки. Дай-ка я попробую.
Томми охотно подчинился. Таппенс устроилась в кресле и начала бормотать себе под нос, сдвинув брови.
– Просто, как бы не так! – буркнул Томми по прошествии получаса.
– Не брюзжи! Такие забавы не для нашего поколения. У меня большое желание вернуться завтра в город и найти какую-нибудь славную старушку, которая разгадает это не моргнув глазом.
– Ну, давай попробуем еще раз.
– Не так уж много вещей ставят на огонь, – задумчиво сказала Таппенс. – Что это может быть? Вода, чайник…
– Полагаю, слово должно быть односложным. Для воды не подберешь односложного синонима. Придумай какую-нибудь посуду, вроде чайника.
– Кастрюля, – пробормотала Таппенс. – Сковородка. Как насчет pan[37] или pot?[38] «Целое кладешь в него потом». Придумай какую-нибудь вещь, которую готовят на огне, начинающуюся с pan или pot.
– Pottery[39], – предположил Томми. – Их ведь обжигают.
– Да, но все остальное в этом слове не подходит. Pancaces?[40] Тоже нет.
Их прервала маленькая служанка, сообщившая, что обед будет готов через несколько минут.
– Только миссис Ламли просила узнать, вы любите жареную картошку или варенную в мундире? У нее есть и та, и эта.
– Варенную в мундире, – быстро ответила Таппенс. – Я люблю картошку… – Она умолкла, застыв с открытым ртом.
– В чем дело, Таппенс? Увидела привидение?
– Неужели ты не понимаешь, Томми? – воскликнула Таппенс. – Я нашла слово! Potatoes![41] «Первое ты ставишь на огонь» – это pot. «Целое кладешь в него потом» – это potatoes. «Второе – первое на самом деле» – это А, первая буква алфавита. «Не любит третье зимние метели» – конечно, это toes![42]
– Ты права, Таппенс. Хорошо соображаешь. Но боюсь, мы зря потратили время. Картофель никак не связан с пропавшим сокровищем. Хотя погоди! Что ты прочитала, когда мы рылись в коробке? Какой-то рецепт для молодого картофеля. Может быть, в этом что-то есть.
Он быстро просмотрел пачку рецептов.
– Вот! «Как хранить молодой картофель. Уложить его в жестяные банки и зарыть их в саду. Даже среди зимы он будет иметь такой же вкус, как если бы его только что выкопали».
– Получилось! – воскликнула Таппенс. – Сокровище зарыто в саду в жестяной банке.
– Но я спрашивал садовника, и он ответил, что ничего не зарывал.
– Да, но это потому, что люди всегда дают ответ не на конкретный вопрос, а на то, что, по их мнению, имел в виду спрашивающий. Садовник знал, что не зарывал ничего необычного. Завтра мы спросим его, где он зарыл картофель.
Следующим днем был сочельник. Томми и Таппенс отыскали коттедж старого садовника, и Таппенс после нескольких минут разговора на общие темы затронула интересующий их вопрос.
– Я бы хотела поесть на Рождество молодой картошки, – заметила она. – С индейкой она в самый раз. Интересно, здесь закапывают картофель в жестяных банках? Я слышала, что это сохраняет его свежим.
– Конечно, закапывают, – отозвался старик. – Старая мисс Дин из «Красного дома» закапывала три банки каждое лето и никогда не забывала их выкопать!
– На газоне возле дома, верно?
– Нет, у ограды под елью.
Получив нужные сведения, они простились со стариком, подарив ему на Рождество пять шиллингов.
– А теперь к Монике, – заявил Томми.
– Ты напрочь лишен театральной жилки, Томми! Предоставь это мне. У меня есть отличный план. Ты мог бы где-нибудь выпросить или стянуть лопату?
Конечно, лопатой они обзавелись, и поздней ночью две фигуры украдкой проникли в сад «Красного дома». Место, указанное садовником, легко было найдено, и Томми принялся за работу. Вскоре лопата ударилась о металл, и через несколько секунд он выкопал большую жестяную банку из-под печенья. Она была накрепко заклеена пластырем, но Таппенс с помощью ножа быстро смогла ее открыть. Заглянув внутрь, она издала стон. Банка была полна картофеля. Таппенс вытряхнула его, но больше там ничего не было.
– Копай дальше, Томми.
Через несколько минут вторая банка вознаградила их труды. Таппенс распечатала ее.
– Ну? – с беспокойством осведомился Томми.
– Опять картошка!
– Черт! – выругался Томми, снова начиная копать.
– В третий раз повезет, – утешила его Таппенс.
– По-моему, мы попали пальцем в небо, – мрачно заметил Томми, не прекращая работать лопатой.
Наконец была извлечена третья банка.
– Снова карто… – начала Таппенс, но умолкла на полуслове. – Мы нашли это, Томми! Картошка только сверху. Смотри!
Она вытащила старомодную бархатную сумочку.
– Беги в гостиницу и захвати сумочку, – велел Томми. – Холод смертельный, а я еще должен забросать землей яму. И тысяча проклятий на твою голову, Таппенс, если ты откроешь сумочку до моего прихода!
– Я буду играть честно. Бр-р! Как же я замерзла! – Она быстро удалилась.
В гостинице ей не пришлось долго ждать. Томми вернулся весь взмыленный после раскопок и недавней пробежки.
– Наконец-то частным сыщикам повезло! – сказал он. – Открывайте добычу, миссис Бересфорд.
Внутри сумки оказались пакет из промасленного шелка и тяжелый замшевый кошелек. Таппенс сначала открыла кошелек. Он был полон золотых соверенов. Томми пересчитал их.
– Двести фунтов. Полагаю, это все, что ей смогли выдать в банке. Открой пакет.
Таппенс повиновалась. Внутри была пачка банкнотов. Они пересчитали их. Сумма составила ровно две тысячи фунтов.
Томми присвистнул:
– Вот это да! Монике повезло, что мы с тобой богатые и честные. А что это там завернуто в папиросную бумагу?
Таппенс развернула маленький пакетик и вытащила нитку великолепного, тщательно подобранного жемчуга.
– Я не слишком разбираюсь в таких вещах, – медленно сказал Томми, – но уверен, что этот жемчуг стоит не меньше пяти тысяч фунтов. Посмотри на размер. Теперь понятно, почему старая леди хранила вырезку о том, что жемчуг – хорошее капиталовложение. Должно быть, она обратила все свои ценные бумаги в деньги и драгоценности.
– О, Томми, разве это не чудесно? Теперь Моника сможет выйти замуж за своего симпатичного молодого человека и жить так же счастливо, как я.
– Это очень мило с твоей стороны, Таппенс. Значит, ты счастлива со мной?
– Ну, в общем, да, – призналась Таппенс. – Но я не намеревалась это говорить. Просто с языка сорвалось от возбуждения. К тому же сегодня сочельник…
– Если ты в самом деле любишь меня, – заявил Томми, – то ответь на один вопрос.
– Ненавижу эти ловушки, – вздохнула Таппенс. – Ладно, спрашивай.
– Как ты узнала, что Моника – дочь священника?
