Жорж Сименон - Первое дело Мегрэ
Видимо, во всей этой истории действовали две враждующие группы. В одну, судя по всему, входили Чарли Чинаглиа, Тони Чичеро и Ларнер.
Но кто сидел во второй машине? Почему эти люди пошли на такое рискованное дело? Если тот человек и в самом деле был мертв, то что они сделали с трупом?
Если же он был жив, то где ему оказали первую помощь?
Это дело пока напоминало уравнение с двумя неизвестными — такие дела попадаются очень редко. Видимо, американцы прибыли из-за океана для того, чтобы свести с кем-то какие-то счеты, о которых французской полиции ничего не известно.
Единственной опорной точкой является сейчас ресторан Поччо. Там сразу окунаешься в атмосферу нью-йоркского кабачка. И это в двух шагах от Триумфальной Арки!
— Надеюсь, настанет день, когда я с вами рассчитаюсь, — пробурчал итальянец, когда Мегрэ, заплатив по счету, встал и собрался уходить.
— Что вы хотите этим сказать?
— Я хочу сказать, комиссар, что настанет день, а я в этом убежден, когда вы разрешите угостить вас обедом и не станете обижать меня, как сегодня, вытаскивая свои бумажник.
Его большой рот растянулся в улыбке, но глаза не улыбались. Он проводил Мегрэ и Лоньона до дверей и не отказал себе в удовольствии дружески похлопать Лоньона по плечу.
— Вызвать вам такси?
— Не стоит.
— Правда, дождь перестал. Что ж, прощайте, комиссар. Надеюсь, ваш спутник сумеет пережить потерю жены.
Наконец дверь захлопнулась, и Мегрэ с Лоньоном медленно пошли вдоль тротуара. Лоньон молчал. Быть может, в глубине души он радовался, что с Мегрэ обошлись как с новичком.
— Я велел записывать все его разговоры по телефону, — сказал комиссар, когда они уже подходили к перекрестку.
— Я это понял.
Мегрэ нахмурил брови. Если эта мысль пришла в голову даже Лоньону, когда Мегрэ вдруг спешно отправился звонить, то такой человек, как Поччо, уж наверняка догадался, в чем дело.
— В таком случае он не будет пользоваться телефоном. Скорее всего, он пошлет записку.
Улица была пустынной. Гараж напротив уже был закрыт. Асфальт на авеню Мак-Магон еще блестел от Дождя, у тротуара такси поджидало клиентов, и только вдалеке, у следующего перекрестка, можно было с трудом различить три расплывчатых силуэта.
— Думаю, что вам, Лоньон, следует остаться здесь и следить за рестораном. Вы мало спали эти дни, я скоро пришлю кого-нибудь вас подменить.
— Всю эту неделю я дежурю по ночам.
— Но при этом вы должны были бы отсыпаться днем, а вам это не удавалось.
— Это не имеет значения.
Ну что за несносный тип! Мегрэ был вынужден проявлять с ним чудеса терпения, чего он никогда не стал бы делать с Жанвье, Люка или с любым другим своим сотрудником.
— Как только придет подменяющий вас инспектор, вы отправитесь домой и немедленно ляжете спать.
— Это приказ?
— Да, приказ. Если вам почему-либо придется отсюда уйти, прежде чем вас подменят, обязательно позвоните мне.
— Хорошо, господин комиссар.
Мегрэ расстался с ним на углу улицы, быстрым шагом направился к авеню Терн, зашел там в первое попавшееся бистро, взял с прилавка жетон и заперся в кабине телефона-автомата.
— Жанвье? Ничего нового? Служба подслушивания ничего не сообщала? Кто с тобой дежурит? Торанс? Скажи ему, чтобы он взял такси и поехал на улицу Акаций. Там стоит Лоньон, его надо подменить. Лоньон объяснит, в чем дело.
Потом он сел в такси и поехал домой.
— Да, тебе звонила мадам Лоньон, — сказала ему жена.
— А что такое?
Мегрэ налил себе рюмочку сливянки.
— Она не знает, где ее муж, и волнуется за него. Она уверяет, что когда Лоньон уходил из дому, он был явно не в себе.
Мегрэ пожал плечами и взял было телефонную трубку, но вовремя сдержался. Хватит на сегодня! Он лег, спокойно проспал всю ночь и проснулся утром от запаха кофе. Но пока он умывался и брился, он почему-то все время думал о Лоньоне.
Когда Мегрэ в девять утра пришел в префектуру, Люка уже сменил Жанвье, который пошел спать.
— Есть сведения от Торанса?
— Он звонил вчера вечером, часов в десять. Передал, что не застал Лоньона на улице Акаций.
— Где он?
— Кто? Торанс? Все там же. Он только что звонил и спрашивал, надо ли ему там оставаться. Я велел ему позвонить еще раз через несколько минут.
Мегрэ попросил, чтобы его соединили с квартирой Лоньона.
— Это говорит комиссар Мегрэ.
— Вы не знаете, где мой муж? Я всю ночь не сомкнула глаз…
— Он не приходил домой?
— Как? Вы не знаете, где он?
— А вы?
Что за глупый вопрос! Надо было немедленно успокоить госпожу Лоньон, сказать ей хоть что-нибудь.
С того времени, как Мегрэ простился с Лоньоном на углу улицы Акаций, и до того момента, как туда приехал Торанс, прошло не больше получаса, и за это время Лоньон исчез. Он никому не позвонил и вообще не подал никаких признаков жизни.
— Признайтесь, господин комиссар, вы тоже думаете, что с ним случилось несчастье?.. Я всегда знала, что этим дело кончится… А я сижу совсем одна, беспомощная, на пятом этаже, и не могу двинуться с места.
Один бог знает, что ей сказать, чтобы хоть немного успокоить. Мегрэ в конце концов и сам расстроился.
Глава третья,
В КОТОРОЙ ПОЧЧО ВЫСКАЗЫВАЕТ СВОЕ МНЕНИЕ ПО РЯДУ ВОПРОСОВ, В ЧАСТНОСТИ ПО ВОПРОСУ О ДИЛЕТАНТИЗМЕ
Засунув руки в карманы пальто, Мегрэ в бешенстве ходил взад-вперед и ждал, стараясь сквозь клетчатые занавески разглядеть, что происходит в ресторане. Приехав на улицу Акаций, он был очень удивлен, обнаружив, что фонарь над дверью ресторана не горит. Однако внутри свет был, правда, тусклый — зажжена была одна только лампочка где-то в глубине зала.
Он постучал в окно, и ему почудилось, что там кто-то зашевелился. Дождя в то утро не было, но холод так и пронизывал, казалось, вот-вот начнутся заморозки. Мир под темно-свинцовым небом выглядел злым и жестоким.
— Он, конечно, дома, но я бы глазам своим не поверила, если бы он вам открыл, — сказала торговка овощами, выглянув из соседней лавочки. — В этот час он всегда занимается уборкой и не любит, чтобы его беспокоили. Он откроет двери не раньше одиннадцати часов, если только вы не постучите условным стуком.
Мегрэ снова принялся стучать на разные лады, а потом приподнялся на цыпочки, чтобы заглянуть поверх занавесок. По всему было видно, что он сильно не в духе. Он не любил, чтобы трогали его людей, даже если речь идет о жалком инспекторе, по имени Лоньон.
Наконец в полумраке зала он заметил какую-то фигуру, по контурам напоминающую медведя. Фигура медленно двинулась к дверям, и вскоре Мегрэ увидел лицо Поччо совсем близко от своего — их разделяло только стекло окна. Итальянец снял цепь с двери, повернул ключ и впустил гостя.
— Входите, — сказал он с таким видом, словно ожидал визита комиссара.
На Поччо были старые, чересчур широкие штаны, бледно-голубая рубашка с засученными рукавами, а на ногах — красные шлепанцы. Как бы не обращая никакого внимания на приход Мегрэ, он направился в глубину ресторана, туда, где горела лампочка, и снова сел за столик, на котором стояли остатки обильного завтрака.
— Будьте как дома. Может быть, выпьете чашечку кофе?
— Нет.
— Рюмочку коньяку?
— Тоже нет.
Нисколько не удивляясь, Поччо покачал головой, словно хотел сказать: «Отлично! Я и не думаю обижаться!»
Цвет лица у него был серый, под глазами — синие мешки. В сущности, он походил не на клоуна, а скорее на старого фарсового актера, у которого лицо от непрерывных гримас стало как бы каучуковым. У таких актеров, влачащих жалкую жизнь и всегда вынужденных приспосабливаться к обстоятельствам, обычно появляется это неопределенное выражение лица, говорящее о полнейшем равнодушии ко всему.
В углу, у самой стены, стояли несколько метелок и ведро. За окошечком была видна кухня, оттуда тянуло запахом бекона.
— Вы, кажется, сами мне сказали, что женаты и что у вас есть дети.
Поччо почесал затылок, поднялся и взял сигару из коробки, стоящей на этажерке, зажег ее и выпустил струю дыма чуть ли не в лицо Мегрэ. Все это он проделал нарочито медленно, как при замедленной съемке в кино.
— А что, ваша жена живет в префектуре на Набережной Орфевр? — спросил наконец Поччо.
— Значит, вы живете не здесь?
— Я мог бы сказать вам, что вас это не касается. Я мог бы даже указать вам на дверь, и вы не смогли бы на это пожаловаться. Вы понимаете меня? Вчера вечером я вас встретил, как родного, и даже хотел угостить обедом. А я ведь не шибко люблю полицейских! Надеюсь, вы на меня за это не в обиде? Но вы в своем деле мастак, а я уважаю людей, которые могут чего-то добиться. Ладно. Вчера вы отказались быть моим гостем, дело ваше. А сегодня вы с утра заявляетесь ко мне и спрашиваете о каких-то пустяках. Я не обязан вам отвечать.
