Дэвид Дэвис - Шерлок Холмс и Дело о крысе (сборник)
Холмс стоял рядом, в полном восторге от этой неожиданной встречи. Мы с Элис дружили, когда, окончив университет, я работал в Барте младшим врачом. Она была рядом, когда я делал первые шаги в медицине. Одного врачебного диплома маловато, когда имеешь дело с больными и умирающими. Путь от знания, приобретенного в аудиториях, к практическим навыкам всегда тяжел. Сестра Элис Меллор помогла мне пройти обряд посвящения. Собственно говоря, многие наши тогдашние знакомцы полагали – или надеялись, – что между нами возникнут романтические отношения, однако я тогда был еще робок, а за Элис ухаживал другой врач, Алек Каллахан – впоследствии я узнал, что они поженились.
Я взял и тепло пожал ее руку.
– Понятия не имел, что ты по-прежнему тут работаешь. Думал, ты вернулась в Эдинбург.
– Мы так поначалу-то и решили, но Алеку предложили в Лондоне место консультанта, мы и остались. Я ушла с работы, когда родилась наша дочь Белла, а после смерти Алека опять вернулась в Барт. Прямо как домой возвратилась.
Я грустно покачал головой:
– Соболезную. Я не знал, что ты овдовела, Элис. Это, наверное, тяжело.
Она повела плечами; сияние ее глаз на миг поугасло.
– Это случилось пять лет назад. У него развилась опухоль мозга. Он тяжело умирал, Джон, но вот время прошло, я свыклась и смирилась. У меня есть Белла, есть воспоминания, а у многих и того нет.
Я открыл было рот, чтобы рассказать о своей утрате, но как-то упустил момент.
Сделав шаг назад, она осмотрела меня с ног до головы.
– Ну, если не считать легкой седины, выглядишь ты почти так же, как когда ходил по этим палатам и трепетал от ужаса перед сэром Рэндольфом Доусоном, – проговорила она игриво. – Да перед ним трепетал весь младший персонал. Помнишь?
– Еще бы. Грозный был человек. Блестящий, но грозный.
– Ну и, разумеется, о всех твоих приключениях я знаю из рассказов о ваших с Шерлоком Холмсом подвигах.
Когда она упомянула имя моего друга, мы оба внезапно вспомнили, что он тоже здесь. Пока мы говорили, восстанавливая связи с прошлым, Холмс хранил молчание, и на лице у него застыло отрешенное, отчасти даже зачарованное выражение. Теперь же он шагнул ближе и коротко поклонился.
– Я всегда рад встрече с любым из старых друзей Уотсона, – учтиво проговорил он.
– А уж я как рада с вами познакомиться, мистер Холмс.
Они пожали друг другу руки.
– А теперь я все же перейду к цели нашего визита. Дело в том, что мы ведем одно расследование, и оно не терпит отлагательств.
– Расследование? Как интересно!
Холмс не ответил.
– Вам нужен доктор Стэмфорд?
Мы дружно кивнули.
Элис покачала головой.
– Он, сколько я помню, сегодня не дежурит. Однако, сказать по совести, джентльмены, мы тут в последнее время сильно о нем тревожимся.
– Почему? – спросил я.
Элис помолчала, будто ее вынуждали сказать то, чего ей говорить не хотелось. Наморщила нос.
– Ничего конкретного, просто ведет себя как-то странно.
– А в каком смысле странно? Я попрошу вас не упускать никаких подробностей, – мрачно проговорил Холмс.
Элис откровенно смутилась.
– Да уж не мне бы обо всем этом говорить, особенно здесь, в больнице. Я, наверное, и так уже слишком много сказала. Я ведь не знаю, почему именно вы спрашиваете, и уж всяко не хочу сказать ничего такого, что может навредить доктору Стэмфорду. Мы ведь с ним коллеги, да и работает он на моем отделении. Может быть, вам лучше переговорить с начальником доктора Стэмфорда?
– Хорошо, – согласился Холмс. – Мне понятны ваши сомнения.
– Благодарю. Пойдемте со мной, я вас представлю доктору Карсуэлу. – Элис посмотрела на часы. – Он, верно, уже закончил утренний обход; вы, скорее всего, застанете его в кабинете.
* * *Она привела нас к двери, располагавшейся в середине тускло освещенного коридора, на которой не было никакой таблички. Жестом попросила оставаться снаружи.
– Позвольте уж мне, – сказала она негромко. – Я войду первая, объясню, кто вы такие. Доктор Карсуэл бывает по временам… слегка несдержан.
Холмс с пониманием кивнул, и тогда Элис громко постучала по стеклу на двери. Последовала пауза, потом ей ответили.
– Войдите! – донесся изнутри повелительный возглас.
Заговорщицки улыбнувшись нам, Элис вошла. Через некоторое время она появилась снова – ее милое лицо слегка покраснело.
– Доктор Карсуэл чрезвычайно занят, однако обещал уделить вам несколько минут своего бесценного времени, – проговорила она, слегка задыхаясь и явно слово в слово цитируя доктора.
– Благодарю вас, – сказал Холмс, открывая дверь.
Я хотел было войти следом, но Элис чуть задержала меня и кое-что прошептала на ухо.
Кабинет доктора Карсуэла представлял собой типичную захламленную, неопрятную берлогу, в каких обычно обретаются старшие врачи. Мне показалось, что в определенном смысле мало что изменилось, а уж тем паче улучшилось, с тех пор, как я здесь работал. Сам доктор сидел к нам спиною за крошечным письменным столом, заваленным грудой медицинских карточек. Когда я затворил за собой дверь, доктор поздоровался; лицо его озарилось улыбкой. Был он бледным человечком лет сорока, с лысой головой и темной, ухоженной бородкой. Сквозь очки в золотой оправе ярко блестели темные глаза, взгляд был прямым и пристальным.
– Шерлок Холмс, детектив? – поинтересовался он глубоким, ласковым голосом.
Мой друг отрывисто кивнул.
– Я доктор Саймон Карсуэл. Как я понял, вы ищете доктора Стэмфорда? Вероятно, вам уже сообщили, что сегодня и завтра у него выходные дни, а посему не могу вам сказать, где он может находиться. Надо думать, вы пытались отыскать его на квартире?
– Пытались. Он съехал, не оставив нового адреса.
Карсуэл, похоже, опешил.
– Понятно. Надо же как! Очень странно. – Он снял очки, провел рукою по лбу. – Видите ли, Стэмфорд в последнее время вел себя… несколько необычно. Вот что… мне известна ваша репутация, мистер Холмс, я знаю вас как порядочного человека, умеющего хранить тайны, так что вам, пожалуй, я могу сказать… Уже несколько месяцев доктор Стэмфорд вел довольно рассеянную жизнь. У меня возникли подозрения, что он связался с дурной компанией. До меня доходили слухи о его походах в сомнительные клубы, пристрастии к азартным играм и к спиртному…
– Можете ли вы сказать, как он оплачивал это разгульное существование?
Карсуэл покачал головой.
– Пожалуй, нет… хотя… возможно, он распространял наркотики. У него имеется свободный доступ к больничным медикаментам, и, говоря по правде, я уже начал подозревать, что он и сам пристрастился к наркотикам.
– Но человек, которого вы описываете, совсем не похож на того Стэмфорда, которого я знал! – воскликнул я, хотя до меня тут же дошло, что сам я в последний раз видел своего друга распростертым на постели и погруженным в пьяное бесчувствие.
– Наркотики, как известно, быстро изменяют личность. Это пристрастие способно погубить самый мощный интеллект. Однако, как я уже сказал, то были не более чем подозрения. Тем не менее я волновался как за Стэмфорда, так и за вверенных ему пациентов. А узнав от вас, что он съехал от миссис Сандерсон, я начинаю думать, не подвергается ли он опасности. Боюсь, он способен на самые необдуманные поступки.
– У вас есть какие-то доказательства его пристрастия к наркотикам? – осведомился Холмс.
Карсуэл покачал головой.
– Нет, разве что я замечал у него обычные признаки летаргии: расширенные зрачки, резкие перемены настроения…
– Но это равным образом может быть вызвано избытком спиртного или депрессией, – предположил я.
– Вы правы, доктор Уотсон. Простите, что выражаюсь столь туманно, но вам не хуже моего известно, что в нашем деле при постановке диагноза зачастую приходится опираться только на прошлый опыт и голые предположения.
– А в моем деле нужны неопровержимые факты, – решительно заявил Холмс. – Вы можете сообщить мне имена кого-то из тех, кто принадлежал к «дурной компании», с которой, по вашим словам, связался Стэмфорд?
Карсуэл вновь покачал головой.
– Никаких имен Стэмфорд не упоминал. Собственно, он вообще редко заговаривал о своей жизни за пределами лечебницы. Я всего лишь сопоставил собственные наблюдения и сплетни, которые гуляют в ординаторской. – Он смолк и прищурился, как будто его внезапно осенило. – Я припоминаю… да… однажды, когда мы вместе находились в палате, ему принесли какую-то срочную записку. Прочитав ее, он побелел как полотно и на несколько минут вышел. Я успел бросить взгляд на записку – она была накарябана крупными, кривыми прописными буквами.
– Вы не заметили подпись? – тут же спросил я.
– Нет, увы. Но я разглядел слова «мост мечтаний». Не знаю, усматриваете ли вы в них какой-либо смысл, мистер Холмс.
– Боюсь, что да, – отозвался мой друг. – Боюсь, что да.
– Да уж, – сказал я, когда мы вышли из кабинета Саймона Карсуэла. – Не очень нам повезло. Он совсем не стремился оказать нам помощь.
