Эллери Квин - Игрок на другой стороне
— Согласно рапортам, он в течение этой недели трудился над коллекцией марок с такой аккуратностью, что покойный Роберт рядом с ним выглядел бы неряхой. Сейчас наш друг Перс точно докладывает о своих передвижениях. За исключением двух случаев.
— Каких это? — Эллери поставил чашку на стол.
— Дважды на этой неделе, — ответил инспектор с раздражением человека, взявшего на себя полную ответственность за промахи своих подчиненных, — Персивал ускользал без предупреждения.
— Что?!
— Один раз он попросил у Арчера разрешения отлучиться, чтобы сделать прививку против полиомиелита, — это, видишь ли, его гражданский долг! Арчер был занят и забыл предупредить дежурного, а тот «не рассчитывал», что Персивал куда-то смоется, и выбежал попить кофе! Ничего, теперь он может ни на что не рассчитывать в смысле продвижения по службе, — с мрачным удовлетворением констатировал инспектор. — А в другой раз наш песик вечером сорвался с поводка и вернулся в Йорк-Сквер, когда мы уже собирались поднять тревогу. Больше этого не случится! — процедил сквозь зубы старик.
— Надеюсь. — Эллери перевел дыхание и вытер салфеткой выступивший на лбу пот. Затем взял тост, посмотрел на него, снова положил на стол и начал задумчиво грызть большой палец.
— Ну… — начал инспектор, вставая и отодвигая стул.
— Папа, прежде чем ты уйдешь… — Эллери закрыл глаза и по-собачьи тряхнул головой. — Полагаю, в отношении писем нет ничего нового?
— Ты имеешь в виду, из лаборатории? Нет, хотя они увеличили микрослайды до размера двери сарая. Там только отпечатки Уолта. А ты ожидал, что Игрек окажется беспечным и оставит на письмах собственные отпечатки?
— Нет, но…
— Но что?
— Вчера я просматривал фотографии отпечатков… Кое-что меня заинтересовало.
Старик внимательно посмотрел на сына.
— Продолжай.
Эллери снова закрыл глаза.
— Я сидел здесь, разглядывал фотографии и пытался себе представить, как Уолт читает письма, пожирая их глазами. Судя по отпечаткам, он нередко брал письма в руки.
— Ну и что?
— Глядя, как распределены отпечатки, — Эллери внезапно открыл глаза, — видно, что Уолт держал письма за верхние уголки, как будто он часто подносил их к свету.
— Если ты подразумеваешь невидимые чернила, — сухо произнес инспектор, — то забудь об этом. Письма проверили и с этой точки зрения.
— Знаю. Но почему он держал каждую страницу за верхние уголки большими пальцами? В верхних углах отпечатки только больших пальцев. Почему, папа?
— Если бы я мог надеяться на ответ, — ответил старик тоном, в котором причудливо соединялись недоумение и раздражение, — то спросил бы Уолта.
Он поднялся из-за стола, так как зазвонил телефон.
— Нам нужно идти. Это звонили с почты.
— С почты?
— Они получили письмо, адресованное мистеру Персивалу Йорку.
Эллери резко повернулся на стуле.
— Письмо-карточку?
— Вот именно.
Глава 26
КУЛЬМИНАЦИЯ АТАКИ
Сидя в темной комнате отеля, он вставил в пишущую машинку чистый лист и начал печатать быстро и уверенно:
«Мой Дорогой Уолт!
Вот твоя самая последняя задача, подводящая славный итог всему, что ты сделал для меня и с моей помощью для себя.
Ты возьмешь вложенную в этот конверт чистую карточку и, помня о том, что на сей раз диагональная сторона должна находиться в левом нижнем углу, сделаешь на ней аккуратный отпечаток. Вот так:
Затем положи карточку в конверт, адресуй его мистеру Персивалу Йорку в Йорк-Сквер и отправь по почте в любое время до полуночи в тот же день, когда ты получишь карточку.
На следующий день исполняй свои обязанности, как обычно. Не беспокойся насчет графика новой работы Персивала Йорка. Он почти наверняка будет его придерживаться.
Когда в этот день ты закончишь свою работу, иди к себе в комнату. Ровно в пять минут девятого выйди оттуда, будучи готовым исполнить мое важнейшее поручение.
За дверью твоей комнаты стоит обернутая фольгой корзина, куда ты бросаешь использованные бумаги. Подними корзину. Под ней ты найдешь пакет, завернутый в белую бумагу. Разверни его, а бумагу и веревку выброси в корзину. Содержимое возьми с собой.
К этому времени уже стемнеет. Оставь в комнате зажженный свет и поднятые жалюзи — это важно.
Потом спустись по лестнице и выскользни через боковую дверь гаража. Не опасайся полиции — они не следят за тобой. Но позаботься, чтобы тебя никто не видел и не слышал.
Когда ты убедишься, что поблизости никого нет, иди в задний сад. Оставайся в тени, пока не очутишься на террасе. Двигайся бесшумно к застекленной двери в кабинет мистера Роберта. Ты увидишь там мистера Персивала, сидящего и работающего за письменным столом мистера Роберта спиной к тебе.
Используй содержимое пакета. Ты поймешь, как это сделать, как только увидишь его.
После этого, Мой Дорогой Уолт, наступит конец. Все произойдет само собой. События будут следовать быстро, но тебе нечего бояться. Ты останешься невредимым — это я тебе обещаю.
Избавься от этого письма так же, как избавился от других.
Не говорю «до свидания» — ты скоро поймешь почему, Мой Дорогой Уолт.
».
Вложив карточку и письмо в конверт без адреса, он вышел, однако его действия несколько отличались от действий после предыдущих аналогичных процедур.
Вот некоторые из этих беспрецедентных поступков.
Он зашагал по улице вдоль западной стороны Йорк-Сквера и, используя аллею позади многоквартирного дома за углом, где находился замок Роберта Йорка, быстро перелез через ограду между задним фасадом жилого дома и гаражом Йорк-Сквера.
Он скользнул вдоль стены гаража к боковой двери, вошел в гараж, бесшумно закрыл за собой дверь, несколько секунд постоял, прислушиваясь, затем в темноте прошел через гараж и поднялся по узкой лестнице к площадке перед комнатой Уолта.
Он присел на корточки и нащупал слева от двери обернутую фольгой корзину для бумаг.
Приподнял эту корзину, положил под нее маленький плоский пакет в белой бумаге.
Потом опустил корзину и убедился, что она твердо стоит на пакете, скрывая его.
Просунув конверт без адреса с новой карточкой и последними инструкциями Уолту в щель между дверью и полом, он поднялся и так же бесшумно спустился вниз по лестнице, вышел из гаража, прошел вдоль стены гаража, перелез через ограду и по аллее за многоквартирным домом вышел на улицу с западной стороны Йорк-Сквера.
В ту ночь он спал по-настоящему крепко.
Глава 27
ОТКРЫТАЯ ВЕРТИКАЛЬ
Эллери вылез из автомобиля на расстоянии квартала от Йорк-Сквера и, собрав свою волю в кулак, пошел, а не побежал к дому Роберта Йорка, позвонил, а не стал колотить в дверь и, когда ему открыли, заговорил, а не закричал. (Тем временем инспектор, как режиссер перед премьерой, проскользнул за кулисы, дабы еще раз проверить все детали.)
— Доброе утро, Энн. Персивал Йорк здесь? С ним все в порядке? — спросил Эллери и, когда девушка нахмурилась, понял, что произнес все это как одно большое немецкое слово.
Однако Энн оказалась на высоте положения, так как за ее челом скрывался быстрый ум, и кивнула.
— Он здесь и усердно работает. Разве это не чудесно?
Эллери вошел, и девушка забрала у него шляпу. В коридоре он увидел детектива в штатском, терпеливо дежурившего у лестницы, а за открытой дверью кабинета — Тома Арчера, который склонился над сидящим за письменным столом Персивалом Йорком.
Эллери кивнул в сторону двойных дверей столовой, и Энн тотчас же поняла, что он имеет в виду.
— Там нет никого, кроме Гоб, — пояснила она.
Энн и Эллери вошли в столовую и закрыли за собой двери. Щенок, уже начавший превращаться в красивую овчарку, поднялся и подбежал к ним. Эллери позволил собаке обнюхать его руку и почесал ее за левым ухом.
— Что случилось? — спросила Энн, и ее доверчивое лицо напомнило Эллери об их прошлом тягостном разговоре.
— На почте получена четвертая карточка, Энн. Карточка Персивала.
Она побледнела.
— Откуда вы знаете?
— Служащие почты, будучи джентльменами до мозга костей, отказались разрешить нам просматривать присланные ему письма, но обещали предупредить нас, когда к ним поступит конверт, адресованный подобным образом, перед его доставкой. Когда к вам приходит почтальон?
— Около десяти. Боже, значит, кто-то все еще пытается… Что вы намерены делать?
— Позволить ему получить почту.
Энн всплеснула руками.
— Ужасно!
— Что именно? — осведомился Эллери. — Ужасно позволить Персивалу получить карточку, когда мы можем избавить его от потрясения? Или вы имеете в виду, что ужасно само потрясение, как, впрочем, и все это дьявольское дело?
