Эрл Гарднер - Это — убийство

— Когда его открыли, то обнаружили там только подборку журналов. Видно, тебе пришлось совершить набег на газетный киоск и использовать весь находившийся там запас.

— Там еще не все журналы, — поправил Морейн. — Кое-что осталось.

— Как это понимать?

— Я рассчитал, что они меня отправят в каталажку, и потому сохранил несколько штук, чтобы было что почитать.

Дункан горестно вздохнул:

— Ну хватит, Сэм. Выкладывай. Морейн отрицательно повел головой.

— Почему ты скрываешь правду?

— Я хочу, чтобы ты выложил свои карты на стол раньше, чем это сделаю я.

— Не могу.

— Почему?

— Потому что не могу.

— Где Натали Раис?

— Под стражей.

— Ее вызвали в качестве свидетеля на заседание Большого жюри?

— Да.

Морейн облизал губы.

— Но был ли вызван в этом качестве еще кто-нибудь помимо тех лиц, о которых мне известно?

— Если тем самым ты хочешь осторожно выяснить насчет отца Натали Раис, — заметил Дункан, — то мы еще не обнаружили, где он скрывается, но сделаем это в ближайшее время.

— Если вы заставите его давать показания перед Большим жюри, — с расстановкой произнес Морейн, — то он будет в полном отчаянии. Элтон Раис в таком состоянии духа, что совершит какой-нибудь сумасбродный поступок, который нанесет непоправимый ущерб жизни его дочери.

— Многие судьбы сейчас под ударом, — безразличным тоном откликнулся Дункан. — Где документы, Сэм?

— Эти бумаги, если они действительно находятся у меня, являются козырем, не правда ли, Фил? Я их не отдам, пока все остальные карты не будут лежать на столе.

— Это уже сделано.

— Нет, это не так.

— Какую ты преследуешь цель?

— Я намерен договориться с тобой, Фил.

— А я ни о чем договариваться с тобой не собираюсь. Как, впрочем, и ни с кем другим. Я просто выполняю свой долг.

— Но то, о чем я хочу договориться, поможет тебе это сделать.

— В таком случае готов выслушать твое предложение.

— Ты в самом деле хочешь заполучить эти бумаги?

— Безусловно.

— Зачем?

— Затем что они позволят почистить администрацию города и округа.

— Но одновременно они испепелят твою партию.

— Это меня не интересует. Я окружной прокурор. Эти документы оздоровят тяжелую обстановку, которая сложилась в этом городе, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы они были предъявлены Большому жюри.

— Среди них есть такие, которые больно ударят по тебе, Фил.

— Ты думаешь, я не знаю об этом? Это — крах моей политической карьеры. Меня освободят от занимаемого поста, а моя репутация будет основательно подпорчена.

— И несмотря на это, ты продолжаешь настаивать?

— Совершенно верно. Я лично никаких гадостей не совершал. Самое большое, что мне могут инкриминировать, — так это подверженность влиянию со стороны бессовестных людей. Возможно, смогут также доказать, что в прокуратуре имеются случаи коррупции; что те, кому я верил, предали меня; что они за деньги обеспечивали безнаказанность для негодяев. Это мне аукнется, но помешать этому я не в силах. Если эти факты вписываются в общую картину, то будут преданы гласности наряду со всеми другими.

Морейн задумчиво покачал головой. Прокурор взглянул на часы.

— Я предлагаю тебе сделку. Фил, — решился Морейн.

— Я уже это слышал, — ответил Дункан.

— Повторяю: я иду на сделку с тобой. Я передам тебе эти документы, точнее, я скажу, где находится портфель с ними, чтобы ты имел возможность представить эти бумаги Большому жюри. Но с одним условием: ты позволишь мне задать свидетелям ряд вопросов.

— Что это значит? — удивился Дункан.

— Я имел в виду свидетелей убийств Пита Диксона и Энн Хартвелл.

— Я не могу этого сделать, Сэм. Это не предусмотрено процессуальными нормами, было бы неуместно, а также…

— Хорошо, — поскучнев, заявил Морейн. — Тогда ищи документы сам.

Дункан нервно забарабанил кончиками пальцев по столу.

— Свидетелей должен допрашивать я, — напомнил он. — Это входит в мои обязанности.

— Но разве ты не можешь разрешить мне задать несколько дополнительных вопросов?

— Да, это я МОГ БЫ сделать.

— Тогда соглашайся.

Фил Дункан встал из-за стола и начал вышагивать, размышляя, по кабинету.

Внезапно он развернулся и сказал:

— Я понимаю, Сэм: ты что-то задумал. Посвяти меня в суть твоего плана. Барни не мог убить Диксона, поскольку находился в момент его смерти вместе с нами. Ты — точно в таком же положении. Но Натали Раис вполне могла это сделать. Ее отец также может быть преступником. Барни Морден в свою очередь мог “заказать” убийство Диксона за деньги.

— А Торн?

— Торн тоже, черт бы его побрал! Я не знаю, где он был, когда произошло преступление, но, на мой взгляд, он способен на все, лишь бы помешать Большому жюри ознакомиться с этими материалами. Вспомни, что и ты под подозрением. Если ты послал Натали Раис в дом Диксона, чтобы заполучить эти документы, а она, выполняя твое поручение, застрелила Диксона, то вы оба виновны в убийстве первой степени. Ты, однако, что-то затеял. Я не знаю, что именно, но хотел бы выяснить до начала заседания.

— Ничего конкретного не могу тебе сказать, — ответил Морейн, — поскольку сам еще не представляю, что нужно сделать. Тем не менее я надеюсь, что в ходе допроса свидетелей смогу определиться. Поэтому-то я и предлагаю тебе эту сделку, Фил.

— Если ты не блефуешь в очередной раз и на самом деле располагаешь этими документами, ты окажешься в очень скверном положении, — отчеканил Дункан.

— Как так?

— Просто в силу того, что ты раскроешь, где они находятся.

— Почему?

— Потому что это вовлекает тебя в дело об убийстве Диксона. Для тебя, Сэм, обстановка складывается крайне неблагоприятно. Кто бы ни убил Диксона, он сделал это ради документов. И раз они у тебя, значит, преступление совершили Натали Раис или ее отец, а ты в этом случае выступаешь их сообщником. Согласно действующим в этом штате законам, если в твоем распоряжении находятся документы, принадлежащие Диксону, и в то же время совершено преступление с целью завладения ими, то ты столь же виновен в убийстве первой степени, как если бы сам лично произвел эти выстрелы. Именно так гласят законы этого штата. Я предупреждаю тебя, Сэм. Если все будет выглядеть так, как я описал, то я выдвину против тебя обвинение так же, как я сделал бы это против любого другого лица.

— Мне нравится, когда ты выступаешь с таких позиций, — поддержал его Морейн. — Если ты стоишь на них твердо и будешь столь же непреклонно отстаивать их и впредь, то заслужишь уважение всех членов Большого жюри.

— За меня не беспокойся, — строго глядя на Морейна, сказал Дункан. — Я говорю сейчас о тебе и о том, что произойдет в том случае, если эти документы действительно находятся у тебя.

— Я понимаю, что это значит, Фил.

— И несмотря на это, продолжаешь настаивать на своем условии?

— Продолжаю.

— Я сам себя спрашиваю, не блеф ли это?

— Это легко проверить.

— Почему ты идешь на это, Сэм?

— Причин тому множество. Частично, видимо, ради удовлетворения своей склонности поиграть в детектива. Возможно, для того, чтобы кого-то уберечь.

— Не Натали ли Раис?

— Не исключено.

Дункан резюмировал ситуацию, тщательно подбирая слова:

— Сэм, давай четко договоримся во избежание недоразумений. Я допрошу свидетелей, как обычно. Ты же хочешь задать им несколько вопросов после того, как я закончу. Правильно я тебя понял?

— Абсолютно.

— Мне придется разоблачать тебя, Сэм, — огорченно произнес прокурор. — Но я согласен.

— В таком случае пошли кого-нибудь на почту, — бесцветным голосом сказал Морейн. — Пусть он получит там письмо на имя мистера Джеймса Чарльза Фиттмора, Сити, до востребования. В конверт вложен картонный номерок камеры хранения Северного вокзала. По нему вы сможете получить этот портфель, и ты представишь документы Большому жюри.

Дункан направился к двери.

— Не говори потом, что я тебя не предупреждал, Сэм, — повторил он. — Я обвиню тебя в убийстве первой степени.

— Но ты ведь дашь мне возможность задать вопросы свидетелям?

— Я сделаю это, Сэм.

Глава 20

Итон Драйвер, председатель Большого жюри, был человеком с квадратной нижней челюстью, преуспевшим в жизни благодаря упорному труду и личным качествам: порядочности и сильному характеру.

Все прекрасно знали, что Драйвер был отрицательно настроен по отношению к Филу Дункану, Карлу Торну и руководимой ими политической машине.

Сейчас он пристально разглядывал Дункана. В его проницательных глазах таилось некоторое недоверие.

— Вы подтверждаете, что представите Большому жюри беспристрастный и полный отчет о событиях, связанных с делом Диксона? — задал он вопрос.

— Именно так.

— Знаете ли вы мотив убийства Диксона? — продолжал Драйвер тоном человека, расставляющего ловушку.