Патриция Вентворт - Вмешательство мисс Сильвер. Когда часы пробьют двенадцать
Фрэнк Эббот сидел на подлокотнике кресла и внимательно слушал. А Лэмб продолжал. Рассуждал старина на удивление четко и последовательно. Без прикрас. Апофеоз здравого смысла. Честно, беспристрастно. Вот она, опора нации. Простой человек, он и мыслит просто, последовательно, здраво. Фрэнку очень нравился старший инспектор Лэмб.
— А что, миссис Джексон еще раз заходила? — спросил он.
Лэмб кивнул:
— Да, проверить, на месте ли драгоценности сестры. Их у нее полно, и, на мой взгляд, вещицы довольно ценные.
Фрэнк Эббот приподнял левую бровь.
— Возможно, подарки мистера Мондерсли-Смита.
Лэмб снова кивнул:
— Я тоже так подумал. Миссис Джексон сказала, что у ее мужа имеется список всех этих побрякушек, он хотел застраховать ценности для мисс Роланд, так что я сказал, пусть приходит и проверяет.
— Но девушка носила не так много драгоценностей, или я не прав?
— Серьги с жемчугом и бриллиантами… бриллиантовая брошь. Три кольца оставлены на полочке над раковиной в ванной. Просто удивительно, как часто женщины забывают кольца в ванной, помыв руки.
Глава 32
Элла Джексон сидела за туалетным столиком сестры и сверяла наличие драгоценностей по списку. Их оказалось, как и говорил старший инспектор Лэмб, довольно много, и некоторые украшения стоили кучу денег. Время от времени Элла вспоминала о том, что Кэрри уже никогда не будет их носить, и, когда это происходило, бриллианты расплывались перед глазами и она прерывала работу, чтобы тихо поплакать. Со дня смерти матери Кэрри всегда была источником проблем в семье, и серьезной десятилетней девочке по имени Элла приходилось присматривать за своенравной пятилетней сестренкой. Взбалмошная упрямица и очень хорошенькая — такой была ее Кэрри. И отец всячески баловал и поощрял ее. А потом стали баловать мужчины. И довели до того, что с ней уже было просто невозможно справиться. Все нотации и уговоры Эллы ни к чему не приводили. Она вспомнила слова Кэрри: «Ты просто завидуешь, вот и все. Я нравлюсь мужчинам, и так, как на меня, на тебя они никогда смотреть не будут». Насчет мужчин она была права, но что касалось зависти или ревности… нет, здесь она ошибалась. Элле не нужны были мужчины. Ей нужен был лишь один — Эрни, — и в конце концов она его заполучила. Но произошло это уже после того, как Кэрри сбежала из дома, после того, как сердце отца было разбито и он умер. Десять лет назад, и не о чем тут было плакать, но порой прошлое напоминало о себе, и как-то уже не получалось отделить старые неприятности от новых.
В гостиной мисс Сильвер беседовала с инспектором Лэмбом. Обмен приветствиями и комплиментами состоялся, настал черед дежурных любезностей.
— Надеюсь, миссис Лэмб чувствует себя хорошо. И ваши милые дочурки… Надо же, как интересно получилось, все они на службе! Вы, должно быть, ими очень гордитесь. У вас есть их фотографии в униформах? Я бы с удовольствием взглянула.
Во взгляде Фрэнка Эббота одновременно сквозили цинизм и восхищение. Притворство?… Нет, нечто поумнее, чем притворство. Этот фокус со стариной Лэмбом не пройдет — он не купится на комплименты дочерям. Скорее искренний интерес. Смазывает им беседу, как хлеб маслом, самым лучшим маслом. И до тактичного перехода к делу — простота и искренность манер, уважение к закону и просто образчик старомодной и такой милой вежливости, наблюдать которую теперь можно разве что у престарелых тетушек.
— Боюсь, не смогу сказать вам намного больше, чем уже поведала миссис Андервуд. Могу лишь заверить, что, по моему мнению, говорила она правду, когда утверждала, что так и не вошла в эту квартиру вчера вечером и не общалась с мисс Роланд. Я пыталась убедить ее, что раз она невиновна, то следует сотрудничать с полицией самым активным образом. Как говорил наш дорогой и незабвенный лорд Теннисон, «чистота закона соизмерима с идеальной свободой». Как это справедливо, как выразительно и красиво сказано. Вы не находите?
Лэмб откашлялся и сказал, что в поэзии разбирается не слишком, но людям нельзя позволять нарушать закон, они должны лишь следовать ему, и если именно это имел в виду лорд Теннисон, то он с ним полностью согласен.
— А теперь я собираюсь поделиться с вами некоторой конфиденциальной информацией. Никаких сделок, просто хочу пояснить, что у нас имеется на данный момент. И если вам известно что-то, не известное пока нам, или же вы хотите что-то уточнить, давайте обменяемся по-честному. И я надеюсь, вы готовы сделать это для меня, как и я готов ради вас в этом плане на все. Не станем торговаться, заключим то, что называется джентльменским соглашением. Ну как, договорились, мисс Сильвер?
Мисс Сильвер тихо кашлянула.
— Именно это я и имела в виду. Уверяю вас, на данный момент мне известно совсем немного. Да, миссис Андервуд консультировалась со мной. Я посоветовала ей обратиться в полицию, но она разрыдалась и сказала, что никак не может этого сделать. Тут имеется несколько мелких обстоятельств. Надеюсь, в самом скором времени я сочту возможным поделиться с вами этой информацией. И от информации этой будет больше пользы, когда я смогу в ней разобраться. Там есть моменты, требующие особо деликатного подхода, и любое преждевременное вмешательство официального характера нежелательно. Буду крайне признательна, если на какое-то время вы воздержитесь от давления на меня по этому вопросу.
Тут уже Лэмб откашлялся.
— Что ж, будь на вашем месте кто-то другой, я бы ответил: уж позвольте мне судить, как обращаться со свидетельницей, которая что-то знает и не желает говорить. Так что я принимаю это ваше условие.
Мисс Сильвер ответила благодарной улыбкой — так она улыбалась в классной комнате, когда кто-то из учеников давал правильный ответ. Потом слегка склонила голову набок и сказала:
— Вы так изящно и точно выразились, инспектор.
Лэмб рассмеялся.
— Почти как лорд Теннисон! Что ж, ладно, не стану на вас давить, но чем скорее заполучу все эти ниточки, тем быстрее пойдет дело, так что уж прошу, не слишком затягивайте. Теперь вот что мы имеем. Только что пришел отчет о вскрытии и анализ отпечатков пальцев. Ее убили где-то минут через сорок пять, максимум через час после легкого ужина — если это вообще можно назвать ужином. Глоток вина и печенье. Нам неизвестно, когда именно она поужинала, но не ранее, чем в половине восьмого, когда вернулась домой, проводив сестру до угла улицы, на автобус в семь двадцать пять. Когда на следующее утро, в восемь, миссис Смоллетт обнаружила тело, на стульчике перед камином стоял поднос с напитками и печеньем. Отпечатки мисс Роланд были найдены на том бокале, что поменьше, там выявили остатки портвейна. На большом бокале с виски и содовой были обнаружены отпечатки пальцев неизвестного мужчины. Не скрою, я был готов к тому, что отпечатки на этом бокале оставил майор Армитейдж. Так вот, ничего подобного — это оказались не его отпечатки. Ни его, ни мистера Дрейка, ни мистера Уилларда или Белла. А потому мы пришли к заключению, что в квартире у нее за час до убийства побывал некий мужчина, не проживающий в этом доме. Мисс Роланд вела здесь жизнь спокойную и тихую, поскольку собиралась замуж. Мы рассчитываем на то, что мужчина, за которого она собиралась замуж, сможет отчитаться за свои действия и перемещения тем вечером. Теперь что касается самого преступления. Похоже, убийство не было преднамеренным, поскольку орудием его послужила эта металлическая статуэтка.
Мисс Сильвер взглянула на серебряную фигурку танцовщицы, грациозно поднявшей вытянутую ножку.
— Где ее нашли?
Лэмб указал на диван.
— Вон там лежала. Сами видите, осталось пятно. Должно быть, мисс Роланд ударили по голове сзади, затем орудие преступления отлетело и упало на диван. Судя по расположению тела, убийца стоял сзади и справа. Но вот в чем странность. Осталось пятно. К нему не прикасались, а вот статуэтка чистая, как слеза, ни следа, ни пятнышка, за исключением задней стороны фигурки, там, где она соприкасалась с еще не высохшим тогда пятном. Даже на этой острой ножке, по всей очевидности и нанесшей рану, нет ни единой отметины — а ведь ее рассматривали под микроскопом и подвергали химическим анализам. И ничего. Правда, в складках вот этого… шарфа, что ли, нашли слабые следы частицы мыла. — Лэмб указал на тонкую талию танцовщицы, задрапированную тканью.
— Так ее отмывали?
— Очень тщательно, — ответил Лэмб. — Странно то, что кто бы это ни делал, не удосужился вернуть статуэтку на место, на каминную полку. Не припоминаю, чтобы сталкивался с чем-то подобным прежде. Убийца — он или она — бросает окровавленную статуэтку на диван, от чего остается пятно, затем подбирает, тщательно отмывает водой с мылом и снова бросает на то же место. Очень странно.
Мисс Сильвер кашлянула.
— Бог ты мой… Так, значит, на фигурке никаких отпечатков?
