Лео Брюс - Дело для трех детективов

— А в пятницу? — спросил месье Пико, стараясь не столько подгонять её, сколько поддерживать нужное настроение.

— Ах да, они были здесь в ту пятницу, потому что в этот день у меня была стирка, и я помню, как увидела этот автомобиль на дороге, когда развешивала бельё. Был хороший ветерок, и я была рада, потому что в этот день у меня было постирано больше, чем обычно...

— И вы говорите, что они приехали вдвоём? Шофёр и его девушка?

— Да, они были оба, потому что я слышала, как они ссорятся.

Пико насторожился:

— Вы слышали, как они ссорятся?

— Да, как кошка с собакой, когда вышли из автомобиля. Только не как женатые — по-другому.

— Вы слышали, что они говорили?

— Нет, и не стремилась. Я никогда не слушаю того, что меня не касается. Всё, что я знаю, это то, что они сцепились по какому-то поводу и очень сильно, а затем пошли по тропинке. Я не знаю, что там произошло дальше, хотя могу догадываться.

— Несомненно, — сухо сказал месье Пико. — А когда они возвратились?

— О, всё было закончено. Можно сказать, солнце после бури. Я видела, как они шли по дорожке вместе, рука об руку.

— И вы ничего не услышали, абсолютно ничего, что произошло между ними?

— Ни словечка. Я никогда не прислушиваюсь к чужому разговору.

— Как они выглядели?

Женщина дала не очень чёткое, но достаточное описание Феллоуса и Энид, и месье Пико, задав ещё несколько вопросов, убедился, что это были именно они.

— Eh, bien[74], я благодарю вас, мадам. Вы оказали мне неоценимую помощь.

— Да что там, — отмахнулась женщина. — Вы думаете, я потребуюсь на дознании?

— Боюсь, что не могу вам ничего сказать.

— Полагаю, меня сфотографируют, ведь так?

— Это решать газетчикам. Но, во всяком случае, у вас есть чувство удовлетворения от того, что вы существенно помогли мне в поисках истины.

Казалось, женщине это не очень понравилось, но, когда месье Пико ещё раз очень галантно приподнял шляпу, она смогла улыбнуться.

— До свидания, мадам, — сказал месье Пико, и мы оставили её, пристально глядящую нам вслед.

— Но, Пико, — начал я, едва мы оказались вне пределов слышимости от дома, — как вы узнали, что из всех возможных мест именно здесь вы получите всю информацию?

— Mon ami, неужели вы действительно настолько близоруки? Разве вы не видите, что это — единственный дом около того места, откуда видно, что флаг на башне приспущен?

— Пико! Вы — гений! — воскликнул я и больше не ворчал во время продолжительного пути домой.

— А теперь, — сказал Пико, — некоторое время мне нужно подумать, а затем, возможно, всё встанет на места. Посмотрим. В конце концов, Амер Пико отстал ненамного. Теперь появился свет. О да, мой друг, много света. Небольшая работа ума, и я увижу всё. Самое изобретательное из всех преступлений. Самое изобретательное.

— Ну, хотелось бы и мне увидеть хоть что-нибудь. Если эта поездка Феллоуса и Энид значит так много, то что же Феллоус делал с той, другой парой, этим утром? Возможно, это было убийство, совершённое своего рода комитетом, Пико? — Я сознательно предлагал всё более дикие теории, поскольку свидетельства становились всё более запутанными. — Возможно, они все участвовали в этом?

Месье Пико улыбнулся:

— Нет. Я не думаю, что участвовали все.

— Тогда… чтоб меня повесили, Пико, я не верю, что вы всё решили. Вы, возможно, обнаружили, у кого были наилучшие мотивы, но о чём никто из вас, кажется, не думает, это та комната. Я утверждаю, что она была заперта и я ни на секунду не отходил от двери, пока Уильямс обыскивал помещение. Как вы намерены объяснить это? Вы, возможно, доказали, что Феллоус лгал, когда утверждал, что не брал с собой Энид тем днём, но как это вам поможет? Необходимо объяснить чудо!

— Нет, mon ami[75]. Чудом было бы, если бы мадам Терстон осталась жить, а не то, что она мертва. Намерение было неодолимым, а намеченный план казался безупречным. Но всё было проделано без учёта того, что есть Амер Пико — великий Амер Пико! Потому что ваша полиция — пф! Она никогда не смогла бы раскрыть это дело. Но сегодня вечером вы всё поймёте. Я расскажу вам всё, что хотите знать. Всё должно быть прояснено. Я обещаю.

— Если вы это сделаете, то вы — волшебник. Знаете, в последнее время я иногда почти начал соглашаться с Уильямсом, что во всём этом действительно есть что-то зловещее, что-то сверхъестественное!

— Зловещее, да. Но не было никакого волшебства, — сказал месье Пико, когда мы подошли к первым домам нашей деревни.

ГЛАВА 24

Мы расстались с месье Пико в деревне, где он жил, и я поспешил к дому в одиночестве. Уже начало смеркаться, и осенний ветер, поднявшийся к вечеру, раскачивал деревья, заставляя их потрескивать. Я размышлял о том, как приятно будет протянуть руки к огню и выпить горячего чая, когда заметил впереди на дороге нечто, что показалось сначала чем-то бесформенным, больше похожим на мешок с углём, чем на человека, но тем не менее перемещалось между оградами. Когда я подошёл ближе, то узнал отца Смита.

Я замечал, что люди, которые были с ним знакомы не слишком долго, часто выражали жалость к этому маленькому человеку, который внешне казался рассеянным и беспомощным, жалость совершенно излишнюю. Так что я не собирался сочувствовать монсеньору из-за того, что и лорд Саймон, и месье Пико опередили его, но и не хотел выглядеть глупым, если он скажет, что решил проблему давным-давно.

Кроме того, с отцом Смитом был местный врач, доктор Тейт, который сразу же обратился ко мне:

— Я рассказывал нашему другу довольно любопытную легенду, связанную с этой деревней. Я подумал, что это скорее по его части.

Я заметил, что отец Смит улыбнулся этому замечанию, но ничего не ответил, и доктор Тейт продолжил:

— Старожилы называют это историей Ангела Смерти, но я не знаю, как впервые возникло это имя. Кажется, эта история идёт со времён средневековья, когда дом, который теперь называют Типтон-Фарм-Хаус, был здесь единственным жильём приличного размера и, должно быть, был чем-то вроде небольшого замка. Он лежал в руинах в течение многих столетий и был восстановлен во времена короля Георга. Если вы когда-нибудь его посетите, то увидите, что некоторые стены там имеют толщину три фута. Эти стены могли бы многое рассказать!

— Почему? — невинно спросил отец Смит. — Разве их толщина означает, что они имеют уши?

Доктор Тейт продолжил:

— Я забыл фамилию той семьи, но они были, конечно, католиками, и верили, как все люди вашей религии, в домовых, леших и подобные существа.

— Леших? — переспросил отец Смит.

— Ну, вы понимаете, о чём я.

— Боюсь, что нет, — сказал отец Смит.

— Ладно, забудьте. Вы верите в демонов? — пошёл в новую атаку доктор Тейт.

— А вы верите в микробов? — парировал отец Смит.

Доктор Тейт решил оставить эту сомнительную почву:

— Ну, как бы там ни было, члены этой семьи были суеверны. И глава семьи, сэр Джайлс, был самым суеверным из них. В течение многих лет, пока он наконец не умер, он утверждал, что имел видение смерти, которая его ожидает. И это не было обычной смертью…

— А что такое обычная смерть? — спросил отец Смит.

— Ну, смерть от какой-нибудь болезни... смерть в постели.

— Понимаю. Обычная смерть — та, при которой покойного навещал доктор, так?

— Да. Хотя нет. Я имею в виду... ладно, независимо от того, что такое обычная смерть, смерть, которую видел для себя сэр Джайлс, была совсем не обычной. Он сказал, что за ним явился сам Ангел Смерти. Он прилетел по воздуху на больших чёрных крыльях, был одет в чёрное с головы до пят и в руке держал меч.

— А меч для чего? — спросил отец Смит.

— Чтобы нанести удар.

— Понимаю. Я просто подумал, что он нужен для проведения хирургической операции.

— Сэр Джайлс видел эту картину неоднократно, и всегда было одно и то же. Ангел Смерти прилетал издалека на крыльях по воздуху, чтобы покарать несчастного сэра Джайлса.

— То есть, чтобы отомстить? Но что такого сделал ему сэр Джайлс? — поинтересовался отец Смит.

— Он был крайне распутным старикашкой. И эти видения для него были мощным источником раскаяния. Он, казалось, думал, что Ангел Смерти поразит его за грехи. Слушайте, я ведь только пересказываю местную историю.

— Понимаю. Надеюсь, всё кончится хорошо.

— Наконец Ангел Смерти нанёс свой удар. Старик вёл себя отвратительно, даже по стандартам тех дней. И, казалось, ожидал, что за это его постигнет кара. Он сказал, что видел, как чёрные крылья оказываются всё ближе и ближе. И, наконец, однажды вечером он поднялся на замковую башню в одиночестве, и не спускался несколько часов. Домашние забеспокоились, один из сыновей поднялся поискать его и нашёл старика, лежащего в собственной крови в самой верхней комнате — ещё не мёртвого, но обессиленного.