Эллери Квин - Транедия Зет
— Нет, не припоминаю… — Внезапно он виновато улыбнулся. — Если не считать того, что я иногда натыкаюсь на людей. Вы ведь знаете, что я близорукий, мистер Лейн, и, боюсь, немного рассеянный…
Старый джентльмен тоже улыбнулся:
— Вот именно. Вы близорукий, рассеянный и на улицах Лидса натыкаетесь на людей. Обратите внимание, господин начальник, что я подозревал это уже некоторое время, хотя не знал в точности modus operandi.[55] Что случается, отец, когда вы сталкиваетесь с… э-э… невинными пешеходами?
Отец Мьюр выглядел озадаченным.
— Что вы имеете в виду? Люди всегда с добротой и уважением относятся к моей сутане, когда мои шляпа, зонтик или требник падают на тротуар…
— Ха! Ваш требник? Так я и думал. И что же делают эти добрые уважительные люди с вашими шляпой, зонтиком или требником?
— Подбирают их и отдают мне.
Мистер Лейн усмехнулся:
— Видите, господин начальник, насколько элементарной была эта проблема? Добрые люди подбирают ваш требник, отец, но отдают вам другой, который выглядит точно так же! Боюсь, в этом подмененном требнике содержатся сообщения, которые вы сами относите в тюрьму, а в том, который подбирают добрые пешеходы, — сообщения из тюрьмы во внешний мир!
— Но как вы до этого додумались? — воскликнул начальник тюрьмы.
— Тут нет никакого чуда. Я неоднократно замечал, как наш добрый отец отправляется из этого дома в тюрьму со слегка потрепанным требником, а возвращается с совершенно новым. Его требник не только не стареет, но возрождается из пепла, как бессмертный феникс.[56] Вывод был неизбежен.
Магнус снова вскочил на ноги и начал мерить террасу длинными шагами.
— Чертовски умно! Ну-ну, падре, не выглядите таким шокированным. Это не ваша вина. И кто, по-вашему, манипулирует этим рэкетом, а?
— Понятия не имею, — пролепетал священник.
— Разумеется, Тэбб! — Магнус повернулся к нам. — Это единственная возможность. Понимаете, отец Мьюр не только капеллан, но и заведующий тюремной библиотекой — это обычная вещь в больших тюрьмах. У него есть помощник по имени Тэбб — один из наших привилегированных заключенных. Но преступник есть преступник, и Тэбб, должно быть, использует падре как орудие — посредника между заключенными и их друзьями на свободе, передающего и получающего записки. Теперь все ясно! Тысяча благодарностей, мистер Лейн. Через пять минут я вызову этого негодяя на ковер. — И начальник тюрьмы, сверкая глазами, поспешил к тюремным воротам.
* * *Небо над холмами начало темнеть. С наступлением сумерек возвратилось большинство поисковиков, правда, с пустыми руками. Доу все еще пребывал на свободе.
Нам оставалось либо вернуться к Клеям, либо ждать, и мы выбрали последнее. Отец позвонил Илайхью Клею, чтобы о нас не беспокоились, — мы оба чувствовали, что не сможем покинуть дом рядом с тюрьмой, не узнав о результатах охоты на человека. Поэтому мы молча сидели на террасе, и один раз мне послышался лай ищеек…
Проблема бессовестного Тэбба беспокоила нас очень мало — за исключением отца Мьюра, который был безутешен, отказываясь верить дурному о «таком прекрасном молодом человеке, так заботящемся о наших книгах и о том, чтобы заключенные их читали». Около десяти вечера — мы не ели с полудня, но никто из нас не был голоден — священник, изнемогая от нетерпения, извинился и отправился в тюрьму. Вернулся он крайне расстроенным, ломая руки, а его лицо сохраняло изумленное выражение, которое грозило стать перманентным, как будто не мог осознать, что все розовые воздушные шарики веры в ближних, таящиеся в его мягком сердце, в реальной жизни были безжалостно проколоты.
— Я только что видел Магнуса, — пропыхтел он, опускаясь в кресло. — Все оказалось правдой! Не могу понять, что происходит с моими бедными мальчиками! Тэбб во всем признался.
— Значит, он использовал вас? — спросил отец.
— Да. Это ужасно! Я видел Тэбба мельком — его лишили должности и привилегий, а Магнус перевел его назад в категорию С. Он едва мог смотреть мне в глаза…
— А он сказал, сколько сообщений передал для Аарона Доу? — спросил мистер Лейн.
— Да. Доу отправил только одну записку — несколько недель назад сенатору Фосетту. Но Тэбб не знал ее содержания. Было также одно-два приходящих сообщения. Понимаете, Тэбб годами занимался этим прибыльным делом. Он только доставал записки из нового требника, когда я приносил его, — они были зашиты в переплет, — и вкладывал их в старый, когда я собирался уходить, но, по его словам, никогда в них не заглядывал. О боже…
* * *Мы продолжали сидеть и ждать того, чего боялись. Найдут ли беглеца? Едва ли он сможет долго ускользать от надзирателей.
— Охранники говорили, что надо бы спустить собак, — с дрожью в голосе сказал отец Мьюр.
— Мне показалось, что я слышала лай, — прошептала я.
Мы снова замолчали. Шли минуты. Из тюрьмы доносились крики, автомобили выезжали со двора и возвращались назад — некоторые ехали по дороге через лес, а некоторые мимо дома отца Мьюра. Один раз мы увидели мужчину в черном, ведущего на привязи стаю жуткого вида собак.
С начала одиннадцатого, когда вернулся священник, и до полуночи мы неподвижно сидели на террасе — мне казалось, что под бесстрастной маской Друри Лейн пытается ухватить какую-то ускользающую мысль. Он смотрел на темное небо полузакрытыми глазами, сплетая пальцы рук. Казалось, мы для него не существовали. Не думал ли он о том, что незадолго до побега Аарона Доу из тюрьмы там умер человек?..
В полночь автомобиль прогромыхал с холма в направлении Лидса и затормозил у наших ворот. Мы тут же вскочили, вглядываясь в темноту.
Из машины выпрыгнул мужчина и побежал по дорожке к террасе.
— Инспектор Тамм! Мистер Лейн! — крикнул он. Это был окружной прокурор Джон Хьюм, растрепанный и возбужденный.
— Ну? — отозвался отец.
Хьюм плюхнулся на нижнюю ступеньку.
— У меня новости для всех вас… Вы все еще считаете Доу невиновным?
Друри Лейн сделал шаг вперед и остановился. При тусклом свете звезд и наших свечей я видела, как беззвучно шевелятся его губы.
— Вы имеете в виду… — заговорил он.
— Я имею в виду, — устало и сердито ответил Хьюм, как будто рассматривал случившееся как личное оскорбление, — что сегодня днем ваш друг Аарон Доу бежал из тюрьмы Алгонкин, а вечером — всего несколько минут назад — доктор Фосетт был найден убитым!
Глава 16
ЗЕТ
Теперь я понимала, что это с самого начала было неизбежным. Я все время об этом думала, но не могла проникнуть в самую суть. Что касается старого джентльмена, то это крайне скверно отразилось на нем. Он не мог себе простить, что совершил ошибку, протестировав Аарона Доу в окружной тюрьме Лидса в отсутствие непредубежденных свидетелей, и сейчас, когда мы сидели в его автомобиле, управляемом Дромио и мчащемся следом за машиной Хьюма в темноте вниз с холма, он опустил голову на грудь, думая о том, что он должен был предвидеть и предотвратить убийство доктора Фосетта.
— Мне не следовало приезжать сюда, — пробормотал Лейн. — Смерть Фосетта была предопределена фактами, но я оказался слепым дураком…
Больше он ничего не сказал, а мы с отцом не находили слов, чтобы утешить его. Отец Мьюр не поехал с нами — последний удар оказался для него слишком сильным, и мы оставили его в гостиной уставившимся в Библию.
Снова мы свернули в темную подъездную аллею, увидели сверкающий огнями особняк и суетящихся полицейских и шагнули через порог сквозь дверной проем, которому словно суждено было служить проходом для убитых и убийц.
После первой сцены несколько месяцев назад, казалось, мало что изменилось. Снова присутствовал шеф Кеньон, окруженный угрюмыми детективами, снова комната на первом этаже, снова мертвец…
Но доктора Фосетта убили не в кабинете сенатора. Труп лежал на ковре его медицинского кабинета, в нескольких футах от письменного стола, за которым только вчера вечером я видела доктора, изучающего кусочек дерева, который мог быть средней секцией миниатюрного сундучка. Доктор Фосетт лежал на спине, глядя в потолок открытыми стеклянными глазами; черная бородка клинышком торчала из синеватого подбородка. Если бы не изогнутые конечности, он походил бы на мумию египетского фараона.
С левой стороны груди высовывалась рукоятка предмета, похожего на нож, который я определила как разновидность ланцета.
Я устало прислонилась к отцу и почувствовала, как он ободряюще сжал мою руку. История повторялась. Сквозь туманную пелену перед глазами я видела знакомые лица и слышала слова. Маленький медэксперт, доктор Булл, стоя на коленях возле распростертой фигуры, быстро шарил по ней пальцами. Кеньон мрачно уставился в потолок. У стола поместился Руфус Коттон, политический опекун Джона Хьюма, — его розовый лысый череп поблескивал от пота, в злых умных глазах застыли страх и недоумение.
