Эрл Гарднер - Показания одноглазой свидетельницы
– Вы в этом уверены?
– Конечно. Это были очки человека примерно лет шестидесяти. А для очков миссис Мейнард совсем другой рецепт.
– Вы знаете рецепт ее очков? – спросил Мейсон.
– Нет, но мне достаточно одного взгляда на ее глаза, чтобы сказать, что это не ее очки. У миссис Мейнард характерные для близоруких людей большие зрачки и очень чистая склера, или белок глаза. А те очки были, наоборот, для дальнозоркого, для человека лет шестидесяти.
– Разве вы можете определить возраст человека по рецепту его очков?
– Обычно да. По очкам можно многое узнать об их владельце. Те очки, возможно, принадлежали человеку славянского происхождения. Я бы сказал, что, судя по размерам носа, они больше похожи на мужские, нос картошкой...
– Не будете ли вы любезны нам сказать, – прервал Мейсон, явно раздраженный тем, что триумф, который, казалось, был уже в его руках, вдруг начал ускользать, – как вы можете, просто взглянув на очки, определить, что их владелец славянского происхождения?
– Ну, я же не сказал определенно, я сказал, что это вероятно, возразил свидетель. – Кроме рецепта линз, существует также оправа. В данных очках ширина переносицы указывает на картофелеобразный нос, а короткие дужки свидетельствуют, что этот человек обладал тем типом черепа, который обычно присущ славянам. Кроме того, могу еще сказать, что левое ухо у этого человека приблизительно на полдюйма выше, чем правое. К тому же на наружной поверхности стекол были параллельные царапины, свидетельствующие о том, что владелец очков довольно часто снимал их и клал стеклами вниз на стол. Обычно частицы пыли не оставляют царапин на оптическом стекле, но если очки класть на твердую поверхность, где есть пыль и, возможно, частицы песка, то поверхность стекол почти наверняка будет поцарапана. В особенности у таких очков, как эти, имеющих изгиб примерно в десять диоптрий и поэтому очень выпуклых.
– Вы узнали все это по очкам?
– Да, сэр, по очкам и оправе.
– А почему вы проявили такой интерес к этим очкам? – спросил Мейсон.
– Это моя профессия.
– И что вы сделали с этими очками?
– Заменил старые стекла новыми и отправил их с посыльным утром двадцать третьего по адресу миссис Мейнард в Лос-Анджелесе.
– У меня, пожалуй, все, – объявил Мейсон.
– И у меня тоже, – сказал окружной прокурор, не скрывая улыбки. Вопросов нет.
– Есть у вас еще свидетели? – спросил судья у Мейсона.
Мейсон покачал головой.
– При данных обстоятельствах, Ваша Честь, мы, возможно, не будем вызывать других свидетелей защиты. Но поскольку близится время перерыва, я бы предпочел, чтобы обсуждение этого дела было отложено до завтра.
Окружной прокурор тут же вскочил.
– Мы возражаем против того, чтобы дело откладывалось на следующий день.
– Возможно, завтра я предложу обвиняемой дать показания, – прервал его Мейсон.
Бергер откашлялся.
– Если так, то я беру назад свое возражение.
– Очень хорошо. Значит, завтра в десять, – сказал судья Кейс. – Суд объявляет перерыв.
19
Перри Мейсон, Делла и Пол Дрейк сидели в кабинете Мейсона.
– Так что ж это у нас выходит? – сказал Дрейк.
– Черт знает что, – ответил Мейсон. – Вижу лишь, что с каждым днем наши дела идут все хуже. Моя клиентка лжет мне на каждом шагу. Возможно, она делает это из-за сына, но нам лучше не доискиваться причин, а собрать и рассмотреть все факты с самого начала. Так вот, во-первых, эта женщина и ее муж наверняка были одновременно с нами в ресторане. Кто-то показал ей меня, причем показал только ей, а не мужу. Я готов поклясться, что Артман Фарго не имел ни малейшего представления обо мне, когда на следующее утро я зашел к нему под видом покупателя.
– Я думаю, – сказал Дрейк, – это Питер показал тебя миссис Фарго. Все, что мы знаем об этом Питере, наводит на мысль, что он связан с какими-то темными делами. Ну хотя бы его исчезновение после вашего с ним разговора.
– И сразу же после этого разговора, – подхватил Мейсон, – к нам с Деллой вдруг подсела совершенно незнакомая женщина и начала рассказывать историю о своем украденном и кем-то усыновленном ребенке.
– А она-то тут при чем? – спросил Дрейк.
Мейсон, возбужденно расхаживающий взад и вперед по кабинету, вдруг щелкнул пальцами.
– В этом весь ответ, – сказал он. – Здесь-то и есть ключ к загадке, но сперва я проглядел его.
– Я тебя не понял, – сказал Дрейк.
– Пол, – возбужденно воскликнул Мейсон, – я хочу выяснить все об этом давнишнем деле, о шантаже с участием Элен Хемптон, ну, ты знаешь, о чем я говорю... О нем было написано в той вырезке из газеты, что мне прислали в ночной клуб. Нужно взять отпечатки пальцев... Хотя постой, нет времени. Нужно использовать самый короткий путь. Давай-ка подумаем.
Мейсон перестал вышагивать по кабинету и задумчиво остановился.
– Элен Хемптон, Элен Хемптон, – повторил он вслух. – Эти очки, проговорил он задумчиво. – Миссис Мейнард готова была сквозь землю провалиться, когда зашел разговор об очках. А любовница Артмана Фарго работает в «Золотом гусе» и была женой Питера.
Он снова щелкнул пальцами.
– Понял! – торжествующе воскликнул он. – Слава Богу, теперь все понятно!
– Что тебе понятно? – спросил Дрейк.
Мейсон вынул из кармана записную книжку.
– Делла, вот здесь номер телефона Селинды Джилсон. Позвони ей. Когда она подойдет к телефону, сделай вид, что ты очень взволнована. Притворись, будто бежала и запыхалась, будто ты до смерти испугана и ужасно торопишься. Попроси к телефону Селинду Джилсон. Скажи ей, что ты подруга Элен Хемптон, что под предлогом медицинского обследования ей ввели сыворотку правдивости и Элен все рассказывает. Потом вдруг брось трубку, испуганно вскрикнув, будто кто-то тебя застиг у телефона.
– Вот горе-то, – сказала Делла Стрит, – мне, оказывается, нужно было обучаться сценическому искусству.
– Ты им и так неплохо владеешь, – успокоил ее Мейсон.
– Я не понимаю, – сказал Пол Дрейк. – Для кого ты расставляешь все эти сети, Перри?
– Для человека в очках, – с усмешкой ответил Мейсон.
Делла вставила в пишущую машинку лист бумаги, и ее пальцы ритмично застучали по клавишам. Мейсон стоял сзади нее, заглядывая ей через плечо. Он раза два кивнул, потом сказал:
– Все верно, Делла.
Делла вынула лист из машинки и, стоя у телефона, прочитала наспех составленный текст.
– Здесь есть одно слабое место, – заметил Мейсон и наклонился над текстом с карандашом в руке.
Он вычеркнул несколько слов, потом фразу, потом сделал небольшую вставку между строк.
– Сделаем вот так.
Делла Стрит снова прочитала текст.
– Действуй, – сказал Мейсон, показывая на телефон. – Звони.
В комнате стало очень тихо.
– Только бы она ответила, – прошептал Мейсон. – Только бы она оказалась дома.
Делла резко проговорила:
– Алло, это Селинда Джилсон?.. Неважно, кто говорит. Я подруга Элен Хемптон, и даже больше чем подруга. У нас с ней друг от друга нет секретов. Слушайте меня, слушайте и не перебивайте. Никто не должен знать, что я вам звоню. У нас в квартире полицейские. Под каким-то предлогом, я даже не знаю под каким, потому что меня не было в то время в комнате, они сделали Элен какой-то укол. Она, дурочка, поверила, что это какое-то медицинское исследование. А на самом деле они ей ввели сыворотку правдивости. И она им все рассказывает. Вы, наверно, знаете о чем. Я подумала... ой! – Делла понизила голос. – Мне, похоже, нужно закругляться...
Она тихо опустила на рычаг телефонную трубку.
– Вот и прекрасно, – сказал Мейсон и, схватив шляпу, быстро выскочил за дверь.
20
Мейсон негромко постучал костяшками пальцев в дверь квартиры Селинды Джилсон.
– Кто там? – крикнула она.
– Я, – ответил Мейсон.
– Так входи и не стесняйся. Дверь не заперта.
Мейсон распахнул дверь и вошел в квартиру.
Селинда Джилсон, полуодетая, стояла перед огромным зеркалом. Она с улыбкой повернулась к Мейсону, и тут же на ее лице появилось выражение ужаса.
– Черт вас возьми! – воскликнула она и шагнула к креслу, через спинку которого был переброшен халат. Она накинула халат и сказала сердито, сверкнув глазами: – Как вы смеете врываться сюда таким образом? Я одеваюсь.
– Вы меня сами пригласили, – сказал Мейсон.
– Я приняла вас за другого.
– За кого?
– Не ваше дело.
Мейсон подошел к креслу, уселся поудобней и вынул из кармана сигареты.
– Закуривайте, – предложил он.
– Скажите, за кого вы меня принимаете?
– За очень привлекательную молодую женщину, – ответил он.
