Рекс Стаут - Право умереть
— Я рад, что ты увидел ее, — обратился я к Саулу. — Впредь я буду о ней много говорить, и тогда ты сможешь лучше оценить ее. Ты, конечно, согласен, что лучший способ достичь цели — это домогаться ее издали, но весь вопрос, из какой дали. Миля — это даль, но и ярд также, даже один дюйм. Хотел бы я лучше знать поэзию. Если бы я мог…
— Заткнись! — зарычал Вульф.
— Слушаюсь, сэр, — отозвался я. — Я только рассказывал Саулу об одном-единственном из наших посетителей, который показался мне стоящим упоминания. Разве были и другие достойные?
— Нет. — Он выпрямился в кресле.
— Тогда не о чем спорить. И, следовательно, я могу продолжать беседу о мисс Тайгер.
— К черту!
— Может быть, мне уйти? — Саул поднялся с места.
— Нет. Когда у Арчи иссякнет его глупость, он может предложить что-нибудь дельное. Я — не могу. Это безнадежно. То, что Воун видел или говорил вчера, покрыто мраком. Один из этих шестерых людей либо убил его, либо ему известно, кто это сделал, но кто именно — узнать невозможно. Где-то существует еще какой-то человек, но и сотня детективов не отыщет его и за сто дней. Саул?
— Сожалею.
— Арчи?
— Сожалею и грущу.
— Два высококвалифицированных и умелых человека! Что вы собой представляете?! Пойдите куда-нибудь! Делайте что-нибудь! Или я должен просидеть здесь еще один вечер и отправиться спать, размышляя о нашем крушении? Размышляя в отчаянии, как позавчера над дифтонгами.
Саул и я обменялись взглядами. Наш гений, кажется, свихнулся. Чтобы отвлечь его, я спросил:
— Над дифтонгами?
— Да. Скудость имеющихся у нас данных почти равна нулю. Наши посетители не заслуживают ни малейшего внимания. Соедини меня с мистером Воуном.
Сперва я подумал, что он просто свихнулся, затем, сообразив, что существует еще старший Воун, который еще жив, и, возможно, дифтонги являются его хобби, а подошел к телефону. Может быть, мистера Воуна (ведь сын его еще не погребен) не окажется на службе, но я на всякий случай позвонил в корпорацию «Герон», и мне ответили, что его сегодня не будет. Тогда я набрал домашний номер. Его не подзывали к телефону, пока я не растолковал, что Ниро Вульф желает задать ему один вопрос, — я не сказал, что вопрос касался дифтонгов, — и минуту спустя он подошел к телефону.
— Я осмеливаюсь побеспокоить вас, мистер Воун, — сказал Вульф, — только потому, что имею отношение к смерти вашего сына в связи с расследованием обстоятельств гибели Сюзанны Брук. Я нуждаюсь в информации, сообщить которую можете только вы. Согласно опубликованным в прессе сообщениям, ваш сын окончил Гарвардский университет в тысяча девятьсот пятьдесят девятом году. Это правильно?
— Да. А почему вы спрашиваете?
— Чтобы перейти к следующему вопросу. Я бы не хотел в данный момент подробно объяснять вам суть дела, но возможно, это окажется полезным для выяснения личности убийцы. Знаете ли вы о знакомстве вашего сына с его однокурсником по имени Ричард Оулт? Оулт.
— Боюсь, что нет… Хотя, минутку… Да, да, знаю. Этот юноша застрелился в тот год, когда они окончили университет. Мой сын рассказывал об этом. Да, он довольно хорошо знал его. Но я не понимаю… Какая связь…
— Возможно, что никакой. Если мне удастся найти связь, тогда вы поймете. Не знаете ли вы, бывал ли ваш сын в доме Ричарда Оулта? Может быть, во время каникул?
— А где он жил?
— Эвансвиль, штат Индиана.
— Тогда нет, Питер там не бывал. Я в этом уверен. А у вас есть основания предполагать, что он бывал там?
— Нет. Весьма признателен, мистер Воун, за содействие. Если это приведет к чему-нибудь положительному, я тем самым отплачу вам за причиненное беспокойство.
Кладя трубку на рычаг, я не мог отвести от нее глаз. Я думал о дифтонгах. Надо будет навести справки. Слишком много лет прошло с тех пор, как я изучал эту премудрость в школе. В пятом классе? Или, может быть, в четвертом.
Мои размышления прервал Вульф.
— Соедини меня с мистером Друкером.
Снова я не сразу понял, чего он добивается. Прошло десять дней с тех пор, как я ел ростбиф и яблочный пирог с Отто Друкером, видным гражданином города Расина, в моей комнате в гостинице. Я отыскал номер телефона и заказал междугородный разговор. Когда Друкер подошел к телефону, я перекинулся с ним несколькими вежливыми фразами после чего передал трубку Вульфу. Друкер заметил, что ему приятно говорить с человеком, за чьей деятельностью он следит с интересом и восторгом.
Вульф от удовольствия хрюкнул.
— Но я могу потерять ваше уважение из-за дела, которым я сейчас занимаюсь. Вы можете оказать мне большую услугу. Надеюсь, что вы помните ваш разговор с мистером Гудвином.
— Конечно. Относительно Сюзанны Брук. Вы все еще занимаетесь этим делом?
— Да. Совершенно запутался в нем. Что вы можете сказать относительного молодого человека, застрелившегося на пороге дома Бруков?
— Немного. Я рассказал Гудвину все, что мне было известно. Я даже не запомнил его имени.
— Его звали Ричард Оулт. Не знаете ли вы, приезжал ли в Расин кто-либо из членов его семьи? Или кто-нибудь по поручению родных?
— Не знаю, но думаю, что нет. Насколько я помню, тело находилось здесь всего один или два дня, а затем гроб был отправлен. Не припоминаю, чтобы кто-нибудь приезжал за ним. Могу узнать.
— Не беспокоитесь. Если не ошибаюсь, мистер Гудвин говорил вам, чтобы вы распоряжались нами, если вам понадобится какая-либо информация отсюда.
— Он не произносил слова «распоряжаться», но сказал, что вы ответите взаимностью, и я высоко ценю вашу любезность. Мне нравится это «распоряжаться». Если вам что-нибудь понадобится — дайте мне знать. Я к вашим услугам.
Вульф поблагодарил и, положив трубку, оттолкнул от себя телефон, словно обиделся на него, как это и было в действительности. Затем он отодвинул кресло назад, поднялся и, подойдя к глобусу, повертел его и уставился в точку неподалеку от центра Соединенных Штатов Америки.
Минуту спустя он, не оборачиваясь, вопросил:
— Черт возьми, где находится этот Эвансвиль?
— Если вы нашли Индиану, то внизу, на реке Охайо.
Прошло еще десять секунд.
— Как туда добираться? — Он обернулся к Саулу.
— Пожалуй, быстрее всего самолетом до Луизвиля. Но я должен вернуться до понедельника. В понедельник у меня есть дела, — сказал Саул.
— Туда отправится Арчи. Ты будешь нужен мне здесь. Арчи, отыщи…
Он умолк, так как я повернулся к телефону и начал набирать номер справочной аэропорта.
Глава 14
В десять минут третьего, в ночь на пятницу, я сидел на табурете перед столом, покрытым стеклом, в комнате с двумя окнами, под пристальным взором полицейского. Я был, как говорится, не в лучшем виде после суетливого дня в Нью-Йорке, перелета в Луизвиль и трехчасового переезда на взятой напрокат машине в Эвансвиль, но так как теперь уже знал, о каком дифтонге шла речь, и знал также, что засну крепче, лишь получив ответы на некоторые вопросы, я забросил вещи в гостиницу и, памятуя о том, что полицейский участок работает всю ночь напролет, прямехонько отправился туда.
Признаюсь, я все время твердил себе в участке, что должен держаться независимо.
Полицейского звали Сиверс, точнее — лейтенант Сиверс. Это был старый служака с огромной челюстью и небольшим количеством волос на голове. Он внимательно рассмотрел мою лицензию детектива, выданную полицией штата Нью-Йорк, вернул мне и нахмурился.
— Арчи Гудвин… — произнес он. — Кажется, я где-то встречал это имя.
— Надеюсь, что не в списке разыскиваемых преступников. Возможно, вы слышали про человека, у которого я работаю, — Ниро Вульф.
— Да? — удивился он. — Этот! И как вы его считаете?
— Я задавал себе этот вопрос тысячу раз, и будь я проклят, если хоть раз мог найти ответ.
— Не рассчитывайте на мою помощь в этом деле. Что вас привело сюда?
— Нам понадобились кое-какие сведения относительно человека по имени Ричард Оулт, вернее, относительно его семьи. Сам он умер. Покончил с собой в Расине, штат Висконсин, четырнадцатого августа тысяча девятьсот пятьдесят девятого года.
— Помню, помню.
— Эвансвиль ведь его родной город, не так ли?
— Да. Он здесь родился.
— Вы его знали?
— Встречал. Не припомню, приходилось ли мне хоть раз разговаривать с ним. Он был не из той категории людей, с которыми нам приходится часто беседовать. А почему вы заинтересовались им спустя столько лет?
— А мы в нем заинтересованы. В связи с одним делом, которое мы в настоящее время расследуем, нам, возможно, сумели бы помочь его родные. Я повидаюсь с ними завтра, — или, точнее сегодня, — но я подумал, что не помешает заранее узнать, что они за люди. Как они тут котируются?
— Никак не котируются. Вы их здесь не увидите. Ни завтра, ни когда-либо. Просто некого видеть.
