Элен Макклой - Две три призрака
— Конечно, я знала Алана. Бедняга! Он так горевал после смерти Гризель. А теперь попробую вспомнить. Да, я встретилась с Гризель в Нью-Йорке в косметической школе, и она сказала мне, что помолвлена с молодым врачом из «Лернер-мемориал». Денег у него не было, и ей хотелось подкопить немного, чтобы они смогли пожениться. Тогда мы открыли маленький салон. Денег у нас хватало только на аренду, но я заняла немного, и работали мы как проклятые. Гризель познакомила меня с ним. У меня тогда тоже был приятель, и мы много времени проводили вместе. Каким был Алан? Легким. Он ненавидел скандалы и всегда старался соглашаться с тем, что говорили другие. Он много работал и был честолюбив, более честолюбив, чем Гризель, мечтавшая уехать обратно в Вермонт, жить там в большом доме, иметь много детей. Какой она была нежной и доброй! Она очень любила Алана и, мне кажется, была слишком хороша для него. Я никогда не могла понять, что Гризель в нем нашла. Наконец они поженились, но ей пришлось работать. Года через два я и Ирвинг как-то ужинали у них, и вдруг Гризель почувствовала ужасную боль. Клиника Алана была рядом, и мы бросились туда. Какой-то врач осмотрел ее и поставил диагноз — острый аппендицит, необходима срочная операция. Время было уже позднее, и, к несчастью, среди дежуривших врачей не оказалось хорошего хирурга. А Алан считался не хуже многих стариков.
— Вы хотите сказать, что Алан сам прооперировал свою жену? — с ужасом спросил Бэзил.
— Как вы догадались? Я слышала, что у врачей есть правило не оперировать своих родственников, и после этой ночи оно мне кажется совершенно правильным. Но тогда другого выхода не было. Алан считался там лучшим, правда, я заметила, что врачам это не понравилось. Я потом разговаривала с операционной сестрой, и она мне сказала, что это было ужасно, она никогда не видела ничего подобного. Сначала все вроде бы шло гладко — простерилизуйте здесь, дайте то… работа, ну, вы-то знаете. Но с той минуты, как Алан взял скальпель и сделал надрез, он… как бы сказать… совсем расклеился. Он все делал неправильно. Сестра сказала мне, что поначалу они ничего не поняли. Все было чудовищно. А когда поняли, было слишком поздно. Она умерла через час после того, как ее перевезли в палату.
— Как же я не догадался спросить у Хансена, кто ее оперировал! — воскликнул Бэзил. — Ведь именно этого вопроса он боялся все время, пока мы с ним разговаривали. А мне даже в голову не пришло!
— Я знаю, такое случается очень редко и клиники стараются все замять. Что будет тогда с доверием к врачам? Ведь хирурги не имеют права ошибаться. Они должны быть богами, и в девяносто девяти случаях все идет правильно. А это был сотый. Но самое ужасное, что Алан любил Гризель. Мне кажется, именно поэтому все так и произошло. Он был в состоянии шока, когда начал операцию. У него сдали нервы. Он потерял голову и раскромсал ее так, что исправить это было невозможно.
Но Бэзил сомневался. Он был достаточно знаком с психологией, чтобы понимать: даже в стрессовом состоянии нельзя сделать ничего такого, чего не хочет мозг. Значит, противоречие было в чувстве Амоса к Гризель? И разочарование, похороненное глубоко в подсознании, вышло на поверхность, когда он сделал первый надрез…
Теория Фрейда о подсознательной цели каждого ошибочного движения — только теория. Она основывается на огромном количестве доказательств, но когда-нибудь какой-нибудь психолог докажет, что это не вся правда о работе мозга и нервной системы. Алан засомневался в себе, и сомнение превратило его жизнь в пытку. Он не мог доискаться до истины. «Я убил ее, потому что подсознательно давно хотел ее убить?» Возлюбленная с детских лет, приехавшая за своим счастьем в Нью-Йорк. Его кругозор расширялся, ее оставался провинциальным. Нищета молодого врача и переутомление обоих, потому что она продолжала работать и после свадьбы… Отсутствие детей… Не была ли эта любовь часто встречающимся влечением юноши к нежной, решительной и преданной девушке, взаимопониманием, которое на самом деле было непониманием? Вполне вероятно, он хотел разорвать их отношения и не мог, потому что тогда стал бы Презирать себя. Или его удерживало обещание, которое, как долг чести, связывает сильнее брака? Оно приговорило Алана Кьюэлла к скучному супружеству, потому что он «ненавидел скандалы, всегда старался соглашаться с тем, что говорили другие…»
Так он стал убийцей. Ненаказанным убийцей, так в точности и не узнавшим, убил он или нет. Даже сильный человек вряд ли смог бы пережить такой удар, а Алан сильным не был, наоборот, он был трагически слаб. Он остался верен обещанию, данному Гризель, потому что, боясь причинить ей боль, не хотел причинить боль себе. Он был человеком, шедшим по пути наименьшего сопротивления.
— Что же было потом?
— Он больше не оперировал. Алана оставили в штате, но, мне кажется, просто ждали, когда утихнут разговоры, чтобы избавиться от него. Он стал пить. Иногда пил на работе, но Присси об этом не знал — сестры не выдавали. Они знали, что он спивается… а потом он просто исчез. Я думала, он убил себя, и уверена, так же думали в клинике. Должно быть, там были рады, что не нашли тело.
— Логично. Все сходится, — сказал Бэзил. — Сначала он пытался освободиться от воспоминаний при помощи искусственной амнезии — пьянства, а потом в тот вечер, когда сестричка пригласила его в кино…
— Линтон? Я ее помню. Отвратительная интриганка. После смерти Гризель она пыталась окрутить его, но не думаю, что ей это удалось. Он после той ночи вообще не смотрел на женщин. Тем более на Линтон, которая была в операционной, когда все произошло. Но она была слишком глупой, чтобы это понять, и постоянно докучала ему, например приглашала в кино. Иначе, как она говорила, он опять напьется, а на самом деле ей просто хотелось замуж.
— Вы сказали, она докучала Алану, — задумчиво проговорил Бэзил, — и была ему особенно неприятна, потому что все видела, постоянно напоминала ему о том, о чем ему хотелось забыть. Давайте поглядим, не сможем ли мы мысленно восстановить тот последний вечер. Ему не хотелось идти с Линтон в кино, но он согласился, потому что это был путь наименьшего сопротивления. Оставшись один на улице, он ужаснулся мысли провести с ней весь вечер. Нам известна только ее версия, но, возможно, она сказала ему нечто, переполнившее чашу его терпения.
— Наверно. Что-нибудь вроде: вам надо Перестать пить, а не то вас вышвырнут на Улицу.
— И он не пошел к стоянке такси, — продолжал Бэзил. — Может, он остановил машину и подумал, что ему вовсе не обязательно возвращаться к мисс Линтон. В какой-то степени это опять был путь наименьшего сопротивления. Вместо того чтобы вернуться и извиниться, в конце концов, что-нибудь придумать, он просто-напросто уехал, не сказав ей ни слова и избежав неприятной сцены. Пока все в его характере. Он был готов причинить ей боль, но не хотел при этом присутствовать. Люди, лишенные воображения, всегда так поступают.
— Но почему он не поехал домой?
— Он знал, что Линтон позвонит ему. Может, Алан поехал в бар и там напился. Если бы она была с ним, ему не удалось бы этого сделать.
— Но потом-то он мог поехать домой?
— Думаю, сидя в баре, он вспомнил, что ему сказала Линтон, и представил свое будущее, если все останется по-прежнему. И тогда-Тогда он сделал попытку покончить с кошмаром. Взял такси, приехал на Центральный вокзал и купил билет до Стрэдфилда.
— Почему до Стрэдфилда?
— В то время там была знаменитая клиника для алкоголиков. Алан мог слышать о докторе Клинтоне, так как в его больницу время от времени попадали и такие больные. Он поехал туда ночью, потому что хотел немедленной помощи. Он боялся ждать, боялся, что решимость его покинет. К тому же Алан был слишком пьян, чтобы размышлять, пустят его в клинику или нет среди ночи. Было темно, от станции он шел пешком по шоссе, и тут его сбила машина. Удар пришелся по голове и дал ему как раз то, чего он искал с тех пор, как убил жену, — нирвану. С какой благодарностью, должно быть, его сознание навсегда сбросило в подсознание страшный груз воспоминаний. Клиника Клинтона оказалась ближайшей больницей. Его привезли туда, и врачи поставили диагноз: алкоголизм, сотрясение мозга и амнезия. Они оставили его там из милости… но благодаря разным обстоятельствам он стал другим человеком.
— Кем?
— Писателем Амосом Коттлом, которого убили в прошлое воскресенье.
— Алан — Амос Коттл? Ну и ну! Скажите, если можно, он был убит как Кьюэлл или как Коттл?
— Вы думаете, кто-то узнал в нем Кьюэлла и покарал его за смерть Гризель?
— Возможно.
— Родители Гризель умерли. Замужняя сестра живет в Дирфилде, штат Массачусетс. Братьев у нее не было, а представить себе замужнюю сестру… Нет, это не она… Может быть, какая-нибудь другая детская любовь?
— Не знаю, но… звучит как-то уж совсем по-корсикански. Много лет спустя мстить человеку за то, что он неудачно прооперировал вашу детскую любовь?
