Джун Томсон - Тайны Шерлока Холмса (сборник)

Холмс повернулся ко мне. Его худое лицо исказилось от ярости и торжества.

– Думаю, Уотсон, что теперь я расплатился с капитаном ван Вейком по всем счетам.

Прежде чем я успел ответить, от группы дерущихся на корме отделилась грузная фигура в клетчатом пальто и быстрым шагом направилась в нашу сторону. По мере ее приближения я узнал идущего к нам человека. Это был инспектор Скотленд-Ярда Петерсон. За время нашей дружбы с Холмсом я успел свести знакомство с этим полицейским и был о нем весьма высокого мнения. Петерсон показал себя блестящим офицером, храбрым, толковым, всегда готовым к сотрудничеству и при этом великолепно знающим преступный мир Лондона.

– Превосходно, мистер Холмс, – воскликнул он, остановившись у бездыханного тела ван Вейка и окинув его довольным взглядом. – Отличный удар левой. Подобное я видел только на ринге в исполнении профессиональных боксеров[43]. Что ж, капитан благодаря вам повержен, и теперь перевес на нашей стороне. Команда у нас в руках. – Инспектор махнул рукой в сторону кормы.

Сопротивление было сломлено, и восстановилось некое подобие порядка. Теперь членов команды поодиночке конвоировали к трапу полицейские. Кто-то из служителей закона был одет в форму, а кто-то – в гражданское платье. Среди задержанных я узнал старшего помощника Баккера. Руки его были скованы за спиной. Из-за свежего синяка, расплывающегося под левым глазом, физиономия бородача показалась мне особенно отталкивающей.

По приказу инспектора Петерсона два констебля, охранявших сходни, подошли к распростертому ван Вейку, рывком подняли капитана на ноги и защелкнули у него на запястьях наручники. Когда его уводили, он бросил на нас взгляд, преисполненный такой лютой ненависти, что у меня кровь застыла в жилах. Подумать только, еще совсем недавно мы с Холмсом, одурманенные и связанные, лежали в каюте этого злодея и он мог сотворить с нами все, что ему заблагорассудится!

После того как команду «Фрисланда» препроводили на берег (матросов впоследствии освободили, поскольку они не имели никакого отношения к попытке похитить нас, предпринятой капитаном и старшим помощником), нам нечего было делать на судне. Инспектор Петерсон оставил на борту дежурных, а четверых пассажиров, которые, запершись в каютах, с ужасом вслушивались в шум драки, успокоил и отправил по домам.

Мы с Холмсом в сопровождении Петерсона отбыли в Скотленд-Ярд, где состоялась формальная процедура опознания ван Вейка и Баккера, после которой капитану и его помощнику были предъявлены обвинения.

– Ну а сейчас, любезный инспектор, вы наверняка хотите услышать более подробный рассказ о невероятных событиях прошлой ночи. Вам ведь явно недостаточно сделанного мной официального заявления? – осведомился Холмс.

На следующий вечер после схватки на «Фрисланде» мой друг пригласил Петерсона к нам в гости на Бейкер-стрит.

– Для начала я хотел бы остановиться на личности преступника, стоящего за попыткой похитить нас с Уотсоном.

– Мы и так уже знаем, кто это! – с жаром произнес полицейский. – Речь идет о ван Вейке, капитане парохода «Фрисланд», которому помогал его старший помощник Баккер.

– Ошибаетесь, инспектор. Вы назвали исполнителей. Преступный замысел выносил человек куда более могущественный и опасный. И вам с Уотсоном известно имя этого злого гения. Разве вы еще не догадались? Ну что ж, придется открыть карты. Я имею в виду профессора Мориарти.

– Мориарти? – хором воскликнули мы с инспектором.

– Позвольте, Холмс, – растерянно промолвил я, взглядом призывая на помощь Петерсона, потерявшего от изумления дар речи, – но ведь профессор Мориарти пал от вашей руки, сгинул в Рейхенбахском водопаде. Вы что, намекаете, будто он спасся неким чудесным образом?

– Нет, дружище. У него не было ни малейшего шанса на спасение. Никто, даже Мориарти, не смог бы выжить, низринувшись в ту бездну. Однако я вполне допускаю, что профессор, будучи гением зла, продолжает мне мстить с того света. Некогда он предупредил меня, что, если я его погублю, он уничтожит меня даже из могилы[44]. Наш разговор, между прочим, состоялся здесь, в этой самой гостиной. В ходе той беседы он сообщил мне, что стоит во главе преступного сообщества, масштабы которого я даже не представляю себе. В этом он ошибался. Благодаря моим изысканиям я тогда уже знал, что Мориарти контролирует международный преступный синдикат, ответственный, по самым скромным подсчетам, за сорок тяжких преступлений. Речь идет об убийствах, грабежах и махинациях.

Если не ошибаюсь, Уотсон, в беседе с вами я как-то сравнил Мориарти со злобным пауком. Полагаю, это удачное сравнение. Его организация представляла собой обширную сеть, покрывавшую немалую территорию. Когда, прибегнув к помощи инспектора Петерсона[45], мы начали громить эту шайку и арестовывать ее членов, нескольким преступникам удалось уйти. Среди них были ван Вейк и его подельник Баккер. Мориарти поручил им отомстить за него, если он сам не сумеет справиться со мной.

План был достаточно прост. Преступникам надлежало приступить к его осуществлению через несколько лет после поединка у Рейхенбахского водопада[46]. Мориарти решил, что с течением времени моя бдительность ослабнет и я решу, будто мне больше нечего опасаться. Однако профессор допустил два серьезных просчета.

Во-первых, в отличие от Мориарти, я не склонен недооценивать противника. Это был выдающийся ум. Да, я понимаю, что профессор обратил свой дар во зло, и это меня донельзя возмущает, но нисколько не мешает мне восхищаться мощью его интеллекта. Так что я был объективен и мог изучать Мориарти, как ученый исследует под микроскопом некий редкий и сложный организм. И вот я пришел к выводу, что мыслим мы схожим образом. Короче говоря, мне было под силу просчитать ход его мыслей и предсказать его действия и поступки.

Тогда я задался вопросом, что бы стал делать на месте профессора, если бы столкнулся с подобным мне противником и рисковал принять смерть от его рук. Ответ представлялся мне вполне очевидным: Мориарти должен был разработать план, способный и после его смерти погубить недруга.

Вторая ошибка профессора заключалась в том, что привести в действие свой замысел он поручил ван Вейку. Капитан – злодей, убийца и душегуб, и в этом отношении он являет собой вполне подходящую кандидатуру, но ему недостает воображения, которым в избытке обладают аферисты и мошенники. Когда вчера вечером он поведал нам об исчезновении мистера Пеннингтона, я практически сразу же заподозрил неладное.

– Неужели? – не в силах сдержаться, перебил я друга. – А мне его рассказ показался вполне правдоподобным. Что именно заставило вас усомниться?

– Поведение дочери пропавшего пассажира, мисс Пеннингтон. Опять же я попытался поставить себя на ее место. Судите сами: вы – юная леди, темной ночью в шторм вы садитесь на пароход вместе с отцом, который вдруг неожиданно пропадает. На ее месте я бы первым делом кинулся за помощью к пассажирам соседних кают. Вместо этого мисс Пеннингтон зачем-то побежала на палубу к старшему помощнику.

Я мог бы закрыть глаза на эту странность, если бы не прочел письмо, которое мне якобы отправила с капитаном мисс Пеннингтон. Нисколько не сомневаюсь, что оно действительно написано юной девушкой, однако ровный, аккуратный почерк совершенно не обнаруживает того волнения, в котором она должна пребывать в подобных обстоятельствах.

В письме она упомянула о неком деле, расследованием которого я занимался. Мол, она слышала о нем от отца. Я решил проверить обоснованность своих сомнений и поинтересовался у ван Вейка, знает ли он, о каком именно деле идет речь.

Вот тут-то капитан и выказал недостаток воображения и гибкости ума, подтвердив мои подозрения, что в конечном счете стоило негодяю свободы. Ему бы сказать, что он ничего не знает, и дело с концом. Но он так хотел заманить меня на судно, что допустил ошибку и упомянул о деле Блекмора.

Боюсь, из соображений конфиденциальности я не смогу вам поведать о сути этого дела, да она и не так важна. Достаточно сказать, что речь шла о попытке шантажа некоего весьма именитого лица. Шантажировал его некий Блекмор, действовавший по приказу Мориарти.

Я пошел на хитрость, и мне удалось добиться ареста Блекмора по совершенно другому обвинению – за сбыт краденого. Арестовал преступника инспектор Лестрейд из Скотленд-Ярда, вся слава досталась ему, а мне взамен позволили изъять интересующие меня бумаги из сейфа Блекмора.

Впоследствии ход судебного процесса над Блекмором бурно обсуждали газеты, но при этом так ни разу и не упомянули моей фамилии. Как, скажите, в таком случае ван Вейк узнал о том, что я имел отношение к тому делу? Ответ напрашивался сам собой: капитан являлся членом шайки Мориарти и потому знал подлинную подоплеку событий.