Дороти Сэйерс - Пять отвлекающих маневров
— Не будем спорить. В любом случае, я не мог задерживаться, — вернулся к своей одиссее Фергюсон. — В три часа пятнадцать минут после полудня у меня была назначена встреча на выставке, а поезд в час сорок шесть прибывает в Глазго только в три часа тридцать четыре минуты. Пришлось пойти на это мучение. Но самое противное, что тот человек в назначенный час не явился. В отеле я обнаружил записку, в которой было сказано, что он срочно уехал навестить больного родственника.
— Больные родственники должны быть запрещены законом, — изрек Уимзи.
— Да, это было уж слишком, черт побери! Ну что делать? Тогда я взял свой злосчастный двигатель и отнес его в «Спаркс энд Крисп», и он все еще там, пропади все пропадом! Что-то неладное с обмоткой… Насколько я мог понять, они и сами не разобрались, в чем там дело. И это практически в новой машине! Она прошла-то всего тысячу миль! Я предъявил иск по гарантии.
— Ну, ничего — успокоил Фергюсона Уимзи. — Зато механики из «Спаркс энд Крисп» обеспечат вам славненькое алиби.
— Да. Хотя даже не помню точно, когда я туда попал. Но они смогут сказать. Я ехал на трамвае. Думаю, добрался до места около трех часов дня. Поезд, конечно, задержался на четверть часа… Ну как всегда.
— Он опоздал чуть ли не на двадцать минут, — строго поправила Фергюсона мисс Сэлби. — Это было весьма досадно. Опоздание сократило время нашего общения с Кэтлин.
— Поезда в провинции всегда опаздывают. Это закономерно и специально делается для того, чтобы проводник и машинист могли выходить на каждой остановке и любоваться на садик начальника станции. Ну, знаете эти соревнования садоводов и огородников… О них пишут в журналах, которые продаются на вокзалах… Вот так они и проводятся. Машинист выходит в Киркганзеоне или Бридж-оф-Ди, захватив с собой рулетку. Измеряет призовой кабачок и говорит: «Два фута четыре дюйма. Никуда не годится, мистер МакГеох. Тот, что в Далбитти, обгоняет ваш на два дюйма. Ну что, Джордж, пойди теперь ты взгляни на него». Тогда туда идет проводник и говорит: «О да! М-м… Будет лучше, если удобрить его перегноем, птичьим навозом и экстрактом азиатского ландыша». А когда они возвращаются в Далбитти, то говорят там, что кабачок в Киркганзеоне растет прямо у них на глазах. Почему вы смеетесь? Я знаю, так оно и есть на самом деле. Чем им еще сдается заниматься на этих непрерывно сменяющихся станциях?
— Как вам не стыдно? — укорила рассказчика мисс Андерсон. — Вы несете такой вздор, а бедный мистер Кэмпбелл погиб.
— Его ведь завтра хоронят, — заметил Джок Грэхем. — В Гейтхаусе. Кто-нибудь пойдет? У меня нет соответствующего облачения…
— Боже мой! — вздохнул Боб. — Я совсем об этом не подумал. Полагаю, надо пойти. Будет странно, если мы не пойдем. Кроме того, я бы действительно хотел почтить память бедняги. Отправимся уж в чем есть.
— Но не в этом же ужасающем твидовом костюме? — язвительно спросила мисс Сэлби.
— А что такого? — возразил Андерсон. — Я буду испытывать одинаковое сожаление и в клетчатом костюме, и во фраке, пропахшем нафталином. Пойду в обычной рабочей одежде, но, естественно, с черным галстуком. Как думаете, пойдет мне цилиндр?
— Точно нет! — воскликнула мисс Андерсон.
— Боже милостивый, — хлопнул себя по лбу Уимзи. — Надеюсь, Бантер не забыл заказать венок. Впрочем, уверен, что не забыл. Он все всегда помнит. А вы пошлете венок от клуба, Стрэтчен?
— Да, — сказал Стрэтчен. — Мы все сошлись во мнении, что это будет правильно.
— Проблема Кэмпбелла была в том, — неожиданно заговорил мистер Гандикап, — что он не умел проигрывать. Удачный апроуч-шот[32] или сильный слайс-офф [33] за пределы поля портили ему настроение на весь день и делали дальнейшую игру невозможной.
Отпустив сие критическое замечание, он снова погрузился мрачное молчание и больше не промолвил ни слова.
— В Лондоне осенью, кажется, проводилась его персональная выставка. Да? — спросил Фергюсон.
— Надеюсь, сестра покойного займется делами бедняги, — сказал доктор. — Возможно, она организует еще одну выставку, и вернисаж будет ждать большой успех.
— Никогда не поймешь, что доктор хочет сказать подобного рода замечаниями, — заметил юный Андерсон. — Кстати говоря, что это за сестра? Кто-нибудь ее видел?
— Она звонила сюда сегодня, — сообщила миссис Андерсон. — Милая, скромная дама. Мне она понравилась.
— Что она думает обо все этом?
— Ну а что она может думать, Джок? Была очень расстроена, как и следовало ожидать.
— А у нее самой нет никаких предположений? Кто, по ее мнению, столь не любил ее брата, что решился на преступление? — поинтересовался Уимзи.
— Нет! Я выяснил, что она не видела брата уже несколько лет. Она вышла замуж за инженера из Эдинбурга. Хотя сестра Кэмпбелла не распространялась на эту тему, у меня сложилось впечатление, что ее муж и брат не слишком-то ладили.
— Все это крайне неприятно и загадочно, — сказала миссис Андерсон. — Надеюсь, в конечном счете окажется, что так называемое убийство — фантазия полиции. Трудно представить, чтобы кто-либо из здешних обитателей мог совершить такое страшное преступление. Скорее всего, это был несчастный случай, и все.
Доктор открыл было рот, но, поймав взгляд Уимзи, тут же закрыл его Проницательный детектив-любитель догадался, что в разговоре с коллегой врач из Ньютон-Стюарта, должно быть, сболтнул лишнее. Его светлость поторопился перевести разговор в иное русло, для того чтобы избежать щекотливой темы и одновременно, если получится, разузнать что-нибудь полезное.
— Очень многое, — начал он, — зависит от того, сколько времени Кэмпбелл на самом деле провел в Миннохе во вторник утром. Мы знаем, по крайней мере, Фергюсон знает, о он выехал из дома около половины восьмого утра. До места около двадцати семи миль езды. Допустим, Кэмпбелл приступил к работе где-то между половиной девятого и девятью сорока пятью. Сколько времени обычно уходит на проработку эскиза?
— Считая набросок?
— Это как раз неизвестно. Но скажем, он начал с чистого холста.
— У него был подготовительный рисунок, — возразил Стрэтчен. — Кэмпбелл показал мне черновой набросок, выполненный в альбоме в воскресенье. А в понедельник он на этюды не ездил.
— Насколько мы знаем, — подтвердил Фергюсон.
— Вот именно — насколько мы знаем.
— Ну и?.. — поторопил их Уимзи.
— Мы же не видели картину, — пожал плечами Боб. — Как же можно сказать, сколько времени потребовалось, чтобы ее написать?
— Послушайте, — предложил Питер, — у меня появилась идея. Я знаю, как мы можем получить приблизительное представление о том, сколько времени понадобилось Кэмпбеллу на работу. Предположим, каждый из вас возьмет холст такого же размера, на который уже будет нанесен схематичный набросок углем. Вы смогли бы изобразить пейзаж, подражая Кэмпбеллу, насколько это, конечно, возможно? Я буду стоять рядом с секундомером. Так мы сможем рассчитать среднюю скорость написания картины и сделать определенные выводы.
— Воссоздать картину преступления? — засмеялся юный Андерсон.
— В некотором роде.
— Послушайте, Уимзи, это все, безусловно, очень интересно, но у присутствующих здесь живописцев разный уровень мастерства и плюс к этому своя неповторимая творческая манера. А если еще задаться целью рисовать, как Кэмпбелл — используя мастихин! Да у меня получится черт знает что! Этим мы ничего не добьемся.
— Как знать, как знать… Это у вас, Фергюсон, стили с Кэмпбеллом совершенно разные, но Джок, например, может сымитировать кого угодно, да и Уотерз утверждал, что довольно легко мог бы подделать руку Кэмпбелла. А, скажем, Боб у нас — специалист по мастихину.
— Я буду участвовать, лорд Питер, — неожиданно громко заявила мисс Сэлби. — Если это действительно может принести какую-то пользу, рискнуть своей репутацией художника совсем необидно.
— Вот это по-нашему, — одобрительно кивнул Грэхем. — Я тоже согласен, Питер.
— И я готов рискнуть, — подал голос Стрэтчен.
— Ну, хорошо, — подытожил Боб. — Мы все будем участвовать. Следует ли нам отправиться на место трагедии, старина?
— Начало в половине девятого утра? — спросила мисс Сэлби.
— Не имеет смысла ехать туда слишком рано, — возразил Стрэтчен. — Следует учитывать освещение.
— Это один из пунктов, которые нам предстоит прояснить, — объявил Уимзи. — Когда Кэмпбелл мог приступить к работе?
— О-хо-хо, — вздохнул Боб Андерсон. — Подниматься ни свет ни заря не в моих правилах.
— Ничего! Вы думайте, как это может помочь следствию, — посоветовал Уимзи.
— Ладно. А вы предлагаете отправиться завтра утром?
— Чем раньше мы проведем эксперимент, тем лучше.
— Вы довезете нас на машине?
