Анна Литвинова - Дамы убивают кавалеров

Я легко сбежал вниз по лестнице. Под мышкой у меня был плотный черный пакет.

«Я не должна об этом думать! Я сойду с ума, съеду, спячу! Сволочи, я убью их!»

«Уб-бью, уб-бью», – колотилось сердце.

Даша потрогала пульс. Он бился неровно – то частил, то совсем затихал. Вот так – дожили до аритмии. Не годится. Она должна быть здоровой и сильной.

Даша прошла на кухню. Развела полпузырька корвалола. Махом выпила. Закашлялась. Отрава! И толку никакого. Сердце все равно хулиганит: стучит, как хочет.

Чушь собачья эти лекарства! Даша досадливо запила корвалол водой, прополоскала рот. Потом скинула тапки и прошла в коридор, к зеркалу. Будем лечиться народными средствами. Как учил тренер.

Ноги ставим на ширине плеч, сгибаем их в коленях, бедра – параллельно земле. Руки вытягиваем вперед. Следим, чтоб не горбиться. И стоим – столько, сколько сможем. Упражнение жестокое. Но если выдержал хотя бы пару минут, – значит, ты человек сильный. А она просто обязана быть сильной. Сейчас – обязана.

Даша простояла в стойке триста секунд. То есть ровно пять минут. На триста первой секунде – со стоном опустилась на пол. Спину ломило, бедра были готовы взорваться. А сердцу – упражнение понравилось. Пульс бился хоть и быстро, но ровно, словно метроном. В голове прояснилось.

Даша твердой походкой прошла в комнату Ленчика. Находиться здесь было больно: его джинсы на стуле, его плеер на кровати. Только сына – нет. «Он вернется. Он скоро вернется!» – внушала себе Даша. Но все равно к горлу подступил комок слез: «Они не выпустят его!»

«А если ты будешь сидеть и рыдать – тогда что, выпустят?!» –прикрикнула она на себя.

Нужно действовать – хотя бы потому, что человеку, занятому делом, некогда горевать. Даша заварила себе крепкого чаю. Бухнула в чашку пару ложек меда. Проверено: такой напиток лучше всего влияет на голос. Он начинает звучать проникновенно, бархатисто и сексуально.

«Раз, два, три… проверяем голос. Звучит – отлично!»

Даша набрала телефонный номер. Ей ответили немедленно и сразу ее узнали.

И снова перед кафе «Ана» на Кольцевой дороге оказались припаркованными пять заграничных автомобилей – суммарной стоимостью более миллиона долларов. Снова в кафе «Ана» проходил еженедельный сбор хозарской Семьи. Снова на сходняке присутствовали: великий хакан всех хозар Каримов Сурен Ахмед-оглы, его сыновья-тудуны Нарим и Услан, а также племянник хакана, тудун Бандаров. За соседним столиком кафе, ближе ко входу, расположились четверо боевиков, прикрывающих великого хакана и его подручных.

После того как хакан с тудунами вкусили пищи, они успели обсудить многое. Для начала отношения с группировкой воронцовских, что портились день ото дня. Затем переводы денег на Кавказ – в помощь единоверцам, что сражались против русской оккупации. После поговорили о новых путях получения с Кавказа наркотиков и оружия. Обсудили отмывку «грязных» денег, трансферы их за границу – в офшорные зоны, на собственные счета.

Под конец толковища стали обсуждать более мелкие вопросы. Великий хакан сказал с вопросительной интонацией:

– Недавно много «фулюганств» (последнее слово он произнес по-русски) происходило вокруг нас и вокруг наших дел…

– Да, папа, – с готовностью откликнулся сын Нарим по кличке Черный. – Нашли фулюгана.

Хакан удовлетворенно полуприкрыл веки. Он и сам, без сообщения сына, уже знал об этом.

– Кто? – спросил он.

– Малъщик, – пояснил Черный. – Одиночка. Фулюган. Студент. Девятнадцать лет.

– Почему? – коротко спросил великий хакан.

– Он мой «Брабус» разбил. Мы поставили его на деньги.

– Зачем он фулюганил?

– Обиделся на нас. Мстил.

– Что делать с ним будем? – спросил великий хакан. Обвел ближайших помощников взглядом. Замолчал. Полуприкрыл глаза. Перебросил две косточки четок. В наступившей тишине слышен стал неумолчный шум Кольцевой автодороги, стук игральных костей на столике у охраны.

Сыновья и племянник, хозарские тудуны, остро переглянулись между собой. По тону великого хакана они поняли: хакан сейчас не в совете нуждается. Дело слишком мелкое, чтобы обсуждать его на сходке Семьи – на сходке, где решаются судьбы всех хозар. Дело о «малъщике-фулюгане» можно решить (как говорят русские на своем ублюдочном, птичьем языке) «в рабочем порядке». И совсем не потому хакан заговорил о нем в присутствии сыновей и племянника, что хотел услышать их мнение. Тудуны поняли: великий хакан желает теперь (да пошлет ему Аллах всевозрастающую мудрость!), на примере случая с «малъщиком», чему-то научить их. Научить их, всех троих тудунов. Сыновья и племянник давно привыкли, что хакан передает им свою мудрость на примере случаев из жизни. Простых историй, которые он умеет возвысить до притчи.

Взор великого хакана обратился к племяннику, Бандарову.

В Бандарове до сих пор жило еще воспоминание, как сержантики патрульно-постовой службы ломали ему руки и заталкивали в ментовскую машину. И как нагло говорил с ним в отделении другой «мусор». И какими немалыми деньгами пришлось откупаться от легавых и от позора на всю хозарскую Семью… Поэтому Бандаров сказал:

– За яйца малъщика надо подвесить. Каждый день родителям фулюгана будем по одному его пальцу высылать. Потом яйца его вышлем. Потом – голову. Чтобы все знали: с хозарами нельзя исподтишка фулюганить. В открытую сражаться – можно. Тем, у кого, конечно, силы есть. Но нельзя пакостить потихоньку нам, хозарам!

Бандаров закончил и взглянул на дядю: прав, мол, я оказался?

Великий хакан, не меняя выражения лица, сказал:

– В тебе обида говорит, племянник. Обида и гнев. Пылающее сердце в тебе говорит.

Помолчал, добавил:

– Когда дело решаешь, обида и гнев – плохие советчики.

Хакан выдержал паузу. Бандаров пристыженно опустил голову. Он не угадал того, что хотел услышать дядя.

– А ты что скажешь, Нарим? – обратился великий хакан к младшему сыну.

– Убить малъщика всегда есть время, – сказал Нарим Суренович Каримов по кличке Черный. – Сначала с его семьи надо «компенсация» (это слово он произнес по-русски) получить. За наши потери. И за наши оскорбления.

Черный выжидательно посмотрел на отца.

Великий хакан помолчал, затем сказал кратко:

– Не все на свете деньгами меряется, Нарим.

Нарим Каримов по кличке Черный понял, что и он не дал того ответа, на который рассчитывал отец. Нахмурился.

– Ты что скажешь, Услан? – обратился хакан к старшему сыну.

– Отец! Малъщик многое умеет, – сказал Услан. – Он смог проникнуть в компьютерный сеть (опять по-русски) магазина, что держит уважаемый мой двоюродный брат. Я не умею в нее проникнуть, Нарим не умеет, сам великий хакан – неизмерима его мудрость! – не умеет. Никто из наших людей не умеет!.. А этот малъщик сумел к тому же… – опять перешел на русский Услан, – …в компьютерный локальный сеть ментов проникнуть. Сумел туда, в плохие списки, наши имена записать. Этого тоже никто из нас и из наших людей не умеет… – Услан сделал паузу, не спеша оглядел братьев. Не чинясь, глянул на великого хакана. Продолжил: – Я слышал одну вещь… Умные люди рассказывали… Говорили о том, что обычно «американский ЦРУ» делает, когда его «компьютерный сеть» ломает такой малъщик, хакер. Или – что крупный банк делает. Или – ФБР.

Услан повременил. Все трое родственников, сидевшие за их столом, молчали. Тихо стукали кости нард на столе у охранников. Он продолжил:

– ЦРУ и ФБР малъщика-фулюгана не убивают. Даже если он много им навредил. И в тюрьму они его не сажают… Они его – к себе работать берут. Такой умный малъщик на них начинает работать. Компьютерный сеть их врагов ломает…

Услан выдержал еще одну паузу, затем сказал:

– Американцы еще глупее русских. Но они не дураки. Весь мир на их президентов молится – тех, которые на зеленых бумагах нарисованы…

Услан бросил взгляд на великого хакана, чтобы понять: он угадал? Правильно ли он говорит? То ли он сказал, что хотел бы услышать отец? Однако лицо великого хакана оставалось, как всегда, непроницаемым.

– Я предлагаю, – закончил свою речь третий тудун, – чтобы этот малъщик на нас работал. Если он сумел в ментовский локальный компьютерный сеть наши фамилии взять и записать – значит, он может в эти списки и фамилии наших врагов записать? Если он одному нашему большому магазину навредил – значит, может и другому магазину навредить? Тому магазину, что наши враги держат, он тоже может навредить?.. Он много пользы может нам, хозарам, принести, этот наш фулюган-малъщик!

Речь последнего тудуна более всего (судя по удовлетворенно полузакрытым глазам) полюбилась великому хакану. Однако великий хакан, по обыкновению, долго молчал. Затем начал говорить. Трое тудунов внимали каждому его слову.