Агата Кристи - Третья девушка
— Нет, сэр. Та, что приезжала за сэром Родриком.
— А-а! — Брови Пуаро поднялись. — Пригласите ее. Где вы ее оставили?
— Я проводил ее в комнату мисс Лемон, сэр.
— А! Так ведите ее сюда.
Соня не стала ждать, чтобы Джордж доложил о ней. Она вошла, опередив его, быстрой и даже воинственной походкой.
— Мне было трудно выбраться, но я приехала сказать вам, что я этих бумаг не брала. Не брала, понимаете?
— Разве кто-нибудь сказал, что это вы их взяли? — спросил Пуаро. — Садитесь, мадемуазель.
— Не хочу я садиться. У меня нет времени. Я просто приехала сказать вам, что это не правда. Я очень честная и делаю только то, что мне говорит сэр Родрик.
— Я понимаю. Я все понимаю. Вы утверждаете, что не выносили из дома сэра Родрика Хорсфилда никаких документов, писем или бумаг? И никому не передавали никаких сведений? Так?
— Да. И я приехала сказать вам это. Он мне верит. Он знает, что я никогда такого не сделаю.
— Прекрасно. Буду иметь это в виду.
— Вы думаете, что сумеете найти эти бумаги?
— Сейчас я занят другим расследованием, — ответил Пуаро. — Так что документам сэра Родрика придется подождать.
— Он тревожится. Очень тревожится. Есть кое-что, о чем сказать я ему не могу. А вам скажу: он все время что-то теряет. Он забывает куда что положил. Он все кладет в.., как это?., в странные, места. Нет, знаю! Вы подозреваете меня. Все подозревают меня, потому что я иностранка. Потому что я приехала из другой страны, и все думают.., они думают, что это я краду бумаги, которые пропадают у сэра Родрика, словно шпионка из ваших глупых английских книг. Но я не такая. У меня есть мозги.
— А-а! — произнес Пуаро. — Это всегда полезно знать. Вы хотите мне сказать что-то еще?
— Почему вы так думаете?
— Ну, мало ли…
— О каком другом расследовании вы говорили?
— Не смею вас задерживать. Вероятно, у вас сегодня выходной?
— Да. У меня сегодня выходной, и я могу делать что хочу. Могу поехать в Лондон. Могу пойти в Британский музей.
— А, да! И в музей Виктории и Альберта[58] тоже, не так ли?
— Да.
— И в Национальную картинную галерею[59]. А в хорошую погоду вы можете пойти в Кенсингтонский сад[60]. Или даже в сады Кью.
Она вся напряглась и бросила на него сердитый вопросительный взгляд.
— Почему вы говорите о садах Кью?
— Потому что там много редких и красивых цветов и не менее замечательных деревьев. О! Непременно побывайте в садах Кью. Плата за вход чисто символическая. Не то пенс», не то два. Так что практически задаром вы можете полюбоваться тропическими деревьями и посидеть на скамье с книгой. — Он мягко ей улыбнулся и не преминул заметить, что ее тревога явно возросла. — Но я злоупотребляю вашим вниманием, мадемуазель. Возможно, вы торопитесь навестить друзей в посольстве.
— Почему вы говорите это?
— Да просто так. Вы ведь иностранка, и вполне вероятно, что у вас есть друзья в вашем посольстве.
— Вам кто-то наговорил про меня! Кто-то пытался обвинить меня. Я же вам сказала, этот глупый старик все кладет не туда. И только! И он не знает никаких важных тайн! И у него нет никаких секретных бумаг и документов. И никогда не было.
— Ну, ну, вы говорите вовсе не то, что думаете. Просто всему свое время… Когда-то он был очень важным человеком и знал важные тайны.
— Вы хотите меня напугать.
— Нет-нет. Я не любитель мелодраматических эффектов.
— Миссис Рестарик. Это вам наговорила миссис Рестарик. Она меня не любит.
— Нет, мне она ничего не говорила.
— Я ее тоже не люблю. Таким женщинам я не доверяю. По-моему, у нее есть секреты.
— Неужели?
— Да, у нее есть секреты от мужа. Она ездит в Лондон и другие места и встречается там с другими мужчинами. Во всяком случае, с одним мужчиной.
— Неужели? — снова повторил Пуаро. — Это интересно. Вы думаете, она встречается с каким-то мужчиной?
— Да, думаю. Она все время ездит в Лондон и очень часто не говорит об этом мужу. Или говорит, что едет за покупками. Он все время проводит у себя в конторе и ему невозможно знать, почему его жена так часто ездит в Лондон. А она больше бывает в Лондоне, чем дома. А еще притворяется, будто любит работать в саду.
— Но с кем она встречается, вы не знаете?
— Откуда я могу знать? Я за ней не слежу. Мистер Рестарик доверчивый человек. Он верит тому, что она ему говорит. Может быть, он все время думает о делах. И еще он беспокоится из-за дочери.
— Да, — сказал Пуаро, — он беспокоится из-за дочери. А что вам о ней известно? Вы ее хорошо знаете?
— Нет. Совсем не хорошо. Если вы спросите, что я про нее думаю, я вам скажу: я думаю, что она сумасшедшая.
— Вы считаете ее сумасшедшей? Почему?
— Иногда она говорит странные вещи. Видит предметы, которых нет.
— Предметы, которых нет?
— И людей тоже. Иногда она бывает очень взволнованная, а иногда ходит словно во сне. Что-нибудь ей говоришь, а она не слышит. Не отвечает. По-моему, есть люди, которым она желает смерти.
— Вы имеете в виду миссис Рестарик?
— И еще своему отцу. Она смотрит на него так, словно его ненавидит.
— Потому что они не хотят, чтобы она вышла замуж за своего молодого человека?
— Да. Не хотят. И конечно, они правы, но она очень сердится. Как-нибудь, — добавила Соня, весело кивая, — она убьет себя. Я надеюсь, так не будет, но с теми, кто влюблен, так бывает. — Она пожала плечами. — Ну, я пойду.
— Только прежде скажите мне, носит ли миссис Рестарик парик?
— Парик? Откуда я могу знать? — Она задумалась. — Да, вполне возможно. Очень удобно, когда путешествуешь. И модно. Я сама иногда ношу парик. Зеленый! Прежде носила. Я пойду, — повторила она и вышла.
Глава 16
— Сегодня у меня страшно много дел, — объявил Эркюль Пуаро, когда на следующее утро, позавтракав, он вошел в комнату мисс Лемон, — Встречи, встречи, встречи. Вы все сделали, что я просил? Навели справки, договорились о встречах?
— Разумеется, — сказала мисс Лемон. — Все здесь, — добавила она, вручая ему небольшую папку.
Пуаро быстро просмотрел содержимое и кивнул.
— Я знаю, что всегда могу на вас положиться, мисс Лемон, — сказал он. — C'est fantastique![61]
— Ну что вы, мосье Пуаро. Не вижу тут никакой фантастики. Вы дали мне указания — я их выполнила. Только и всего.
— Нет, не только! — возразил Пуаро. — Разве я не даю указаний газовщику, монтеру, столяру? И разве они выполняют мои указания? Очень, очень редко. — Он вышел в переднюю. — Дайте мне другое пальто, Джордж. Опять похолодало. — Он сунул голову в комнатку секретарши. — Кстати, что вы думаете о девушке, которая вчера приходила?
Руки мисс Лемон замерли над пишущей машинкой.
— Иностранка, — только и сказала она.
— Да-да.
— Несомненно иностранка.
— И это все, что вы о ней подумали?
— У меня не было возможности оценить ее способности, — помешкав, ответила мисс Лемон и тут же добавила:
— Ее как будто что-то тревожило.
— Да. Видите ли, ее подозревают в хищении документов.
— О-о! — сказала мисс Лемон. — И важных документов?
— Да, скорее всего. Но, возможно, они никуда и не исчезали. Возможно, их просто куда-то засунули.
— Ну что же, — сказала мисс Лемон, одаряя Пуаро весьма красноречивым взглядом, было очевидно, что ей не терпелось поскорее от него избавиться и с надлежащим рвением приняться за работу, — могу добавить лишь одно: когда кого-то нанимаешь, надо быть крайне осмотрительным и помнить, что самое надежное — это английское.
Выйдя из дому, Пуаро взял такси и отправился в Бородин-Меншенс. Свернув во двор, он огляделся. В одном из подъездов стоял швейцар в форме и насвистывал тоскливый мотивчик. При приближении Пуаро он сказал:
— Слушаю вас, сэр?
— Тут вот какое дело, — начал Пуаро, — не могли бы вы рассказать мне о недавно здесь случившемся трагичном происшествии.
— Трагичное происшествие? — повторил швейцар. — В первый раз слышу.
— Какая-то дама выбросилась.., или, скажем, выпала, из окна и разбилась насмерть.
— А, это! Я-то тут первую неделю, понимаете? Ну и не знаю ничего. Э-эй, Джо!
К ним через двор направился швейцар из подъезда напротив.
— Ты ведь знаешь про даму, которая упала с седьмого этажа? С месяц назад это было.
— Да нет, поменьше, — ответил Джо, пожилой, медлительный человек. — Жуткое дело.
— Она погибла сразу?
— Да.
— А как ее звали? Видите ли.., возможно, это была моя родственница, — сказал Пуаро, умевший, когда ему это было нужно, и приврать.
— Вот оно что, сэр! Очень вам сочувствую. Миссис Шарпантье ее звали.
— И долго она жила в этой квартире?
— Дайте-ка сообразить. Да с год, пожалуй, а то и полтора. Да нет, вроде бы все два. Квартира семьдесят шесть, седьмой этаж.
— Самый верхний?
— Да, сэр.
Пуаро не стал спрашивать относительно внешности и возраста — как родственник он должен был это знать и сам. Поэтому он спросил совсем о другом:
