Эрл Гарднер - Дело о девушке с календаря
– Здравствуйте, мистер Мейсон, – произнесла Маргарет Коллисон, с улыбкой протягивая адвокату руку. – Я очень много читала о вас, но никак не ожидала, что мы встретимся. Я уже говорила мистеру Дрейку, что не знаю, чем могла бы вам помочь.
– Расскажите мне абсолютно точно все события, – предложил Мейсон. – Я сопоставлю ваш рассказ с показаниями других свидетелей и, может быть, обнаружу что-нибудь ценное. Я хотел бы, чтобы вы свидетельствовали перед судом. Но, возможно, это и не понадобится. Итак, расскажите мне, что с вами произошло вечером в понедельник, восьмого числа.
– У меня находилась на лечении одна из собак Бордена. Но он любил, чтобы ночью все его собаки были дома. Поэтому, как правило, собак приводили ко мне рано утром, в течение дня я лечила их, а на ночь их уводили. В тот понедельник в восемь часов утра собаку доставили ко мне, а в девять вечера за ней должен был приехать мистер Ферни. Когда в девять он не приехал, я подумала, что его что-то задержало, и решила подождать его звонка. Мне пришлось ждать почти полтора часа, да и то позвонил не мистер Ферни, а какой-то мужчина, который сказал, что звонит от имени мистера Ферни и что тот неожиданно задержался. Он спросил, не могу ли я подготовить собаку к отправке домой, несмотря на позднее время, потому что мистер Ферни уже едет ко мне.
– Вы согласились?
– Да. Я сказала, что собака будет в моей машине. Вывести ее и погрузить – дело пяти минут.
– Вы так и сказали?
– Да.
– Когда приехал мистер Ферни?
– Я только-только завела собаку в машину. Он поставил свою машину у меня перед домом, а к Бордену мы приехали на моей.
– Как далеко вы живете от дома Бордена?
– Чуть больше двух миль.
– Что было потом? – спросил Мейсон.
– Мы подъехали к калитке. Мистер Ферни ключом открыл ее и взял от меня собаку. Я сказала ему, что хотела бы поговорить с мистером Борденом об этой собаке, посоветовать ему сделать ей операцию. Мистер Ферни предложил мне войти с ним в дом и узнать, есть ли возможность поговорить с хозяином.
– Что дальше?
– Мы вошли в дом. Вскоре мистер Ферни сказал, что в своем кабинете мистера Бордена нет, но, наверное, он наверху, в студии, он пойдет поищет его…
Тут секретарь суда стукнул молотком по столу:
– Всем встать!
Пока Эрвуд занимал свое место за судейским столом, Мейсон шепотом продолжал расспрашивать доктора Коллисон:
– Когда вы уезжали, Ферни поехал с вами?
– Да.
– Оставался ли он один, вне вашего поля зрения, пока вы находились в доме?
– Да. Завыла сирена охранного устройства, и он вышел узнать, что случилось, отозвать собак и выключить прожектора. Именно в тот момент я ответила на телефонный звонок, сказав, что мистер Борден просил его не беспокоить. Я решила, что какой-то любопытный бездельник хулиганит у ворот. Кроме того, мне было известно, что мистера Бордена действительно нельзя беспокоить, если он этого не хочет.
– А оставался ли Ферни вне вашего поля зрения внутри дома?
– Только тогда, когда поднялся на несколько ступеней, чтобы постучать в дверь студии.
– Вы слышали стук?
– Да.
– Вы слышали какие-нибудь голоса?
– Нет.
– Не мог он войти туда?
– Конечно, нет. Для этого у него не было времени. Я услышала стук, потом он сразу же спустился вниз. Вы знаете, мистер Мейсон, когда он спустился ко мне, у него был какой-то совершенно ошарашенный вид. Он сказал, что Борден в студии и велел его не беспокоить. Еще он сказал…
– Прошу тишины в зале суда, – громко произнес судебный пристав. – Можно сесть.
Эрвуд занял свое место и взглянул на окружного прокурора.
– Магнитная лента готова, мистер окружной прокурор?
– Да, ваша честь. Но я еще раз хочу заявить о нашем возражении на основании того, что недопустимо пользоваться доказательством, подлинность которого не установлена. Это некомпетентно, несущественно и в настоящий момент не имеет отношения к делу.
– Магнитная запись действительно та самая, которая найдена в доме Бордена?
– Да, ваша честь.
– Тогда возражение отклоняется. Мы прослушаем ее.
Гамильтон Бергер с оскорбленным видом занялся магнитофоном. Затем в течение десяти минут в зале суда через динамик звучали голоса Джорджа Анслея и Меридита Бордена. В конце беседы голос Анслея произнес:
– Ну, думаю, мне пора уходить.
Голос Бордена ответил:
– Я рад, что вы посетили меня, Анслей, и позабочусь о вас, как смогу. Полагаю, что у вас больше не будет неприятностей с инспекторами. Они, как и все остальные, не любят, когда о них идет дурная слава, а ведь это в основном зависит от меня.
Затем послышался смех Бордена, и в этом смехе чувствовалась ирония.
– Я сам могу найти дорогу, – сказал голос Анслея.
– Нет-нет, я провожу вас до двери. К сожалению, сегодня я один в доме.
Магнитная лента с шипением крутилась еще секунд десять, потом раздался странный глухой звук, после которого все шумы на пленке исчезли, хотя кассета продолжала крутиться.
Гамильтон Бергер подошел к магнитофону и стал перематывать ленту назад.
– Это все, ваша честь, – сказал он.
Эрвуд задумчиво нахмурился и спросил:
– Что означают эти потрескивающие звуки, которые слышны на пленке после того, как исчезли голоса, мистер окружной прокурор?
– Они возникли оттого, что пленка продолжала крутиться, а микрофон был включен на запись.
– А что это за глухой звук?
– Это звук того выстрела, который убил Меридита Бордена, – ответил Гамильтон Бергер и с жаром добавил: – С разрешения суда, мы заявляем, что нас вынудили раскрыть наши карты. Мы намеревались предъявить это доказательство в высшей инстанции суда, который будет судить обвиняемого.
– Защита имела право предъявить пленку в качестве одного из доказательств, – ответил Эрвуд, – и сделано это было по приказанию суда в ответ на требование защиты.
– Теперь запись услышали, – недовольно признал Бергер. – И к тому времени, когда обвиняемому придется давать показания перед судом присяжных, у него будет готово подходящее объяснение, которое ему придумают.
– Здесь не место для подобных замечаний, мистер окружной прокурор, – ответил Эрвуд. – Защита для того и существует, чтобы предъявить суду свои доказательства.
– Но в данном случае, – сердито настаивал Бергер, – она пользуется доказательствами обвинения.
– Прекратите спорить, – резко оборвал его судья. – У вас есть еще свидетели, мистер Мейсон?
– Да, ваша честь, – кивнул адвокат. – Я хочу еще раз вызвать мистера Ферни для дальнейшего перекрестного допроса.
– Мы возражаем, – запротестовал Бергер. – Защита только и делает, что вызывает свидетелей повторно. Закон не предусматривает, что можно допрашивать их бесконечное число раз.
– Еще что-нибудь, мистер прокурор? – спросил судья.
– Нет, ваша честь, это все, что я хотел сказать.
– Возражение отклоняется. Решать вопрос о возможности повторного допроса свидетелей – компетенция суда. Мистер Ферни, подойдите сюда.
Ферни, который, очевидно, все еще чувствовал себя не в своей тарелке, возвратился на свидетельское место.
– Я прошу вас, – обратился к нему Мейсон, – еще раз вспомнить вечер восьмого числа этого месяца. Около одиннадцати часов вы находились в доме Бордена вместе с доктором Коллисон. Говорили ли вы доктору, что поднимались к фотостудии и мистер Борден просил вас его не беспокоить? Я имею в виду смысл сказанного.
– Возражаем на основании того, что это показания с чужих слов, это не истинный перекрестный допрос, – заявил Гамильтон Бергер.
– Отклоняется, – резко сказал судья Эрвуд. – Вопрос представляется существенным. Суд намерен выслушать ответ.
– Но обвинение не может полагаться на слова этого свидетеля, ваша честь.
– Можете не полагаться, но эти слова определяют позицию свидетеля. Отвечайте, мистер Ферни.
– Ну, – промямлил Ферни, – я поднялся по лестнице к студии, постучал в дверь и…
– Вопрос был другой, – прервал его Эрвуд. – Вас спросили, что вы сказали доктору Коллисон?
– Я сказал, что мистер Борден занят в студии и не хочет, чтобы его беспокоили.
– Вы сообщили ей, что он сам сказал вам об этом? – спросил Мейсон.
Ферни взглянул на сидящую в зале доктора Коллисон.
– Я не помню точно свои слова.
– А когда вы уезжали из дома с доктором Коллисон, вы спросили ее, не слышала ли она выстрела?
– Кажется, я сказал, что раздался звук, похожий на выстрел.
– Вы спросили ее, слышала ли она этот звук?
– Может, и спросил.
– Больше вопросов нет, – сказал Мейсон.
– У меня тоже нет, – Бергер покачал головой.
– Защите больше нечего добавить, ваша честь, – объявил Мейсон.
– У меня тоже нет других доказательств, ваша честь, – констатировал Бергер, – и теперь я выступаю с ходатайством о передаче обвиняемого высшей судебной инстанции. Доказано, что обвиняемый владел орудием убийства и что он угрожал покойному. К тому же достаточно очевидно, что именно обвиняемый сделал через несколько секунд после окончания беседы тот выстрел, который убил покойного. Вероятно, тогда, когда покойный провожал обвиняемого до двери. Звук выстрела вполне отчетливо слышен на пленке.
