Поль Магален (Махалин) - Кровавая гостиница
– Булавку?
Тут Франциск и Себастьян вмешались в ссору. Два близнеца выпили в трактире «Великий победитель», а затем продолжили дома за обедом. Хмель начинал оказывать свое действие. Прибавим еще, что старая вдова благоразумно убрала под замок бутыль со спиртовой настойкой, что привело ее сыновей в дурное расположение духа. Их злоба вылилась на Марианну:
– Ах вот как! Значит, дело в булавке! Не думаешь же ты, что мы поверили этой царапине, которую ты сама себе нарисовала? Твоим стонам и вздохам? Твоим кривляньям?
Марианна пожала плечами и сухо ответила:
– Да разве я ради вас кривлялась? Если те, для кого я это делала, попались на удочку, так какого черта вам надо?
Франциск топнул ногой:
– Ты едва не убила Денизу с Флоранс…
– Конечно, и ужасно сожалею…
– Сожалеешь?
– Сожалею, что у меня ничего не вышло, — пояснила Марианна и процедила сквозь зубы: — Эти дуры меня оскорбляют, особенно Дениза. Да, я ненавижу ее, ненавижу ее тонкие руки, ее восковое лицо, высокомерный взгляд! Стоит ей где-нибудь появиться, так другим там делать нечего. Сначала эти болваны принялись перед ней распинаться из-за какого-то обморока, потом Жозеф заставил меня принести ей воды, будто я ее горничная, затем вы стали спорить, кому быть ее кучером, и, наконец, решили, что я отвезу ее в павильон Армуаза, в наш, между прочим, павильон! Мое терпение лопнуло, и я сказала себе, что буду дурой, если упущу этот случай и не избавлю себя от вашей сахарной куклы, а заодно и от этого змееныша Флоранс, которая не сегодня, так завтра выдаст нас властям. А жандарм испортил все дело, и я напрасно себя искалечила. Ну ничего, я этого так не оставлю!..
Старший Арну, нервно ходивший по кухне, снова встал перед ней:
– Хочешь, красавица, я дам тебе добрый совет?
– Давай! — расхохоталась молодая фурия. — Это будет твой первый подарок.
Жозеф продолжал:
– Я охотно подарю его тебе, потому что мне он не будет стоить ни гроша.
– Ну?
– Не смей прикасаться к поручику и его сестре.
Франциск захлопал в ладоши:
– Наш старший сказал, как святой Иоанн Златоуст, и если мамаша поставит на стол бутылку с настойкой, мы с удовольствием выпьем за брата.
И, так как Агнесса Шассар не двигалась с места, пьяница обратил гнев на Марианну:
– Ты поняла, не правда ли, милая?
– Что?
– Дениза и ее брат — под нашим покровительством, и если ты когда-нибудь посмеешь…
– Да, — подхватил Себастьян, приняв угрожающий вид, — если ты только слово им скажешь…
– И что тогда? — решительно спросила мегера.
Франциск показал ей свой кулак мясника и произнес:
– Я раздавлю тебя.
Себастьян сжал свои пальцы, которые были крепче клещей, и ответил:
– Я задушу тебя.
Марианна окинула их вызывающим взглядом и вскрикнула:
– А ну-ка подойдите поближе, посмотрим вас в деле!
Девушка встала, и тяжелая дубовая скамья, на которой сидела эта бобелина, [17]завертелась как флюгер в ее могучей руке. Противники достали ножи из карманов, а старший брат, любуясь картиной, думал: «Если бы я не нуждался в их помощи, с какой радостью я посмотрел бы, как они перегрызут друг другу глотки!» Однако, заметив, что мать, погруженная в глубокие размышления — сколько может стоить починка ее шарабана, — не очень-то спешит утихомирить своих детей, Жозеф заключил, что будет благоразумнее, если он вмешается.
– Подождите, ягнятки мои! — сказал он спокойно. — Позже будем выяснять отношения. Сначала нам нужно обеспечить себе безопасность…
Марианна и двое близнецов, вероятно, были того же мнения, потому как сразу успокоились, однако не без внутреннего протеста. Девушка, опуская скамью, проговорила сквозь зубы:
– Уж и пошутить нельзя!
– Да, — сказал Франциск, убрав свой нож, — уж и пошутить нельзя! Как же тогда развлекаться, если нет даже стакана вина, чтобы смочить пересохшее горло!
– Я не хочу, чтобы шутили, и не хочу, чтобы пили, — произнес твердым голосом старший. — Мне надо поговорить с вами о серьезном деле, и вы должны меня внимательно выслушать. Во-первых, мои мысли, которые я высказал вам тем вечером, окончательно оформились. Что касается жандарма и Флоранс…
– Прямо сейчас с ними покончим? — спросил Себастьян.
– Я не вижу к этому никаких препятствий, — самодовольно заявил Франциск.
– Дурачье! — холодно произнес старший.
Марианна расхохоталась в лицо близнецам, ошеломленным таким эпитетом. Жозеф обратился непосредственно к ней:
– Тебе я прощаю утреннюю выходку. В ней было благое намерение. Впрочем, план придуман безупречно: ни малейшего усложнения, ни одного компрометирующего факта — все просто, как поздороваться. Лошадь взбесилась, шарабан летит прямехонько в реку, и две бедные женщины гибнут во время падения. Расквашенный лоб для правдоподобия. Тебе не удалось предвидеть только выстрел поручика. Но почему ты со мной не посоветовалась? Вместо того чтобы обратиться ко мне, ты бросаешься в омут с головой, поддаешься личным предубеждениям, злишься, мстишь — что глупее всего, ведь месть ничего не приносит, — и вот результат: в конюшне — одной лошадью меньше, а в сарае — обломки повозки.
– Однако, — проговорила Марианна, — три дня назад ты сам говорил о Флоранс, что если бы случай….
– Что было уместно три дня назад, сегодня совсем не годится. Сегодня для осуществления моих планов мне необходимы Дениза и Флоранс — это путы, которыми я свяжу офицера жандармского корпуса по рукам и ногам.
– По рукам и ногам? — в недоумении повторили два близнеца, не успевавшие следить за идеями брата.
Жозеф посмотрел на них с презрительной жалостью и проговорил:
– Мои бедные дети, я говорю о том, что жандарм войдет в нашу семью…
Послышались изумленные возгласы, но оратор невозмутимо продолжал:
– Да, Филипп Готье станет нашим зятем дважды.
– Каким же это образом?
– Черт возьми! Для начала он женится на нашей младшей сестре, а потом выдаст за одного из нас свою прекрасную кружевницу.
– Ага! — вскрикнула Марианна. — Так ты не шутил, когда говорил за обедом, что будут две свадьбы?
– Я не имею привычки шутить, — заметил ей старший Арну, — когда речь идет о том, как сберечь свою шкуру. Я даже думал соединить тебя с этим горячим молодцем, но отказался от такой мысли: баба с твоим темпераментом и он с его железной хваткой — плохая пара. Вы сожрали бы друг друга, как волк и собака в одной легенде. Флоранс, напротив, будет для офицера лакомым кусочком. Тамбур-мажоры [18]всегда сходили с ума от таких милых куколок. Вы, кстати, заметили, как жандарм любовался нашей кошечкой, когда ее пытались привести в чувство?..
– Я заметила, — сказала Марианна.
– И Флоранс тоже. Открыв глаза, наша хитрая штучка наградила любезного кавалера словом «благодарю», от которого тот облизнулся, будто меду поел. Эти маленькие девочки, что хоть сейчас могут отправляться в рай без причастия и исповеди, в одну минуту понимают науку бабушки Евы лучше, чем какая-нибудь шаловливая прачка, изучавшая ее с тех пор, как познакомилась с первым любовником!
– Уверен ли ты в своих словах? — спросила вдова из-за печки.
– Ладно, мать, мы же не слепые, и я говорю вам, что наши голубки нашли друг друга. Главное, чтобы ворковали не долго. Впрочем, наша будущая невестка поможет мне ускорить дело.
– Наша будущая невестка?
– Да, сестра вашего будущего зятя.
– Ты рассчитываешь на Денизу?
– Она — мой первый сообщник. Вдвоем мы живенько обстряпаем это дельце. Вы уже можете ощипывать кур и нанимать музыкантов. Отпраздновав две свадьбы, мы будем спать спокойно. Если поручик когда-нибудь и откроет нашу тайну, то он не поведет на гильотину всю свою новую семью. Я говорю «всю», — Жозеф произнес это слово с особенным ударением, — потому что Флоранс, конечно, тоже будет замешана. Мы не снимем с нее вины. Она жила и умрет вместе с нами. Кто докажет, что она не виновна — не виновна, как вы или я?
– Великолепно! — восторженно воскликнул Франциск.
– Да, неплохо, — прибавил Себастьян, — но ты не сказал, за кого из нас выйдет Дениза.
– За того, кто ей больше понравится. Пусть сама выберет.
– Без принуждения?
– Без принуждения.
Марианна потрясла головой и пробормотала:
– Да знаю я эту принцессу из павильона сторожа… Она всех троих оттолкнет.
– Вот тут, ангел мой, ты заблуждаешься, — возразил лукаво Жозеф. — Я возьму это на себя.
Потом, обращаясь к двум близнецам, он прибавил:
– Значит, решено: после того как дочь сторожа сделает свой выбор, те двое, что будут отвергнуты, примут отказ без сопротивления и гнева.
