Рекс Стаут - Гамбит
– Но послушайте! Это просто неслыханно! Где мне взять такую сумму!
– Поменьше эмоций. Принесите сколько есть, но только не мелочитесь, а об остальном договоримся. Ну, а теперь я ложусь спать и прошу меня больше не беспокоить. Вы хорошо усвоили? Пиотти, Тридцатая улица восточнее Второй авеню.
– Да.
– Лучше запишите.
Я повесил трубку, выпрямился, потянулся и зевнул. В целом я, наверное, был ничуть не хуже Салли, но моя роль была сыграна еще не до конца. Потянувшись еще раз, я снова взялся за трубку, попросил телефонистку соединить меня и через минуту услышал:
– Дом Ниро Вульфа. Говорит Сол Пензер.
Я пропищал измененным голосом.
– Это Лиз Тэйлор. Можно попросить Арчи?
– Арчи вышел прогуляться, мисс Тэйлор. Но я ничуть не хуже его, а может, и лучше.
Тут я заговорил уже собственным голосом.
– Хитер ты, черт! Все улажено. В час дня у Пиотти. Ну и набегаемся мы за утро. Приходи позавтракать со мной в ресторан «Тальбот» к восьми.
– Все по плану?
– Абсолютно. Точное попадание. Итак, приятных сновидений – я только что пожелал ему того же.
Пока я надевал пижаму, готовясь ко сну, мне пришло в голову, что человек, который сумел так ловко укокошить Комуса, способен на многое, и, заперев дверь на ключ, я на всякий случай забаррикадировал ее столом и поставил сверху стул. До окна добраться без каната, укрепленного на крыше, было практически невозможно, ну а если ему до семи утра удастся это осуществить – что ж, я буду рад его видеть.
Глава 14
В пятницу, без десяти час дня я сидел за столиком в ряду у стены справа в ресторанчике Пиотти, ел спагетти с анчоусовым соусом и потягивал красное вино – совсем не то вино, которое подадут вам, если вы вздумаете зайти сюда перекусить. Вульфу как-то довелось вытащить Джона Пиотти из крупной неприятности и не ободрать его при этом, вследствие чего всякий раз, как я заезжал сюда отведать лучшие в Нью-Йорке спагетти, передо мной всего за шестьдесят центов появлялась бутылка вина, которое Пиотти держит только для себя и трех-четырех достойных посетителей и которое значительно превосходит восьмидолларовое вино во «Фламинго». Другим же следствием стало то, что Джон разрешает нам использовать его помещение для ловушек, поэтому там через погреб протянуты провода, соединяющие кухню с одним столиком в зале. За этим-то столиком я и сидел.
Утро оказалось не таким суматошным, как я думал. Отчасти потому, что провода, протянутые через погреб, оказались на месте и в рабочем состоянии. Нам к ним и притронуться не пришлось. На кухне Сол установил магнитофон из буфета вульфовской кухни, а для столика я купил последнюю модель мини-микрофона. К этому, собственно, и свелись основные расходы на операцию: 112 долларов 50 центов на микрофон плюс стоимость прикрытия в вазе, с искусственными цветами в центре стола. Ваза, конечно, должна быть точь-в-точь такой, как и на других столах, поэтому нам пришлось немало повозиться, чтобы просверлить в ней дырочку для проводов. Допуская, что мой сосед по столу может вдруг ни с того ни с сего пододвинуть вазу и обнаружить под ней провода, мы просверлили в ее дне еще два отверстия и прикрепили шурупами к столу. Так что, если ему вздумается ее подвинуть, я скажу: «Право, Пиотти не таков, чтобы дать посетителю прихватить что-нибудь с собой!»
К половине двенадцатого все было готово. Сол отправился ждать на кухню, чтобы гость не удивился при виде человека, взятого на мое место, если решит заглянуть сюда пораньше. Я забежал в «Тальбот» посмотреть, нет ли для меня записок. Ничего не было. Тогда я позвонил Вульфу и, доложив, что мы готовы, в половине первого отправился к Пиотти. Наш столик Джон держал свободным, так что я сел и принялся за спагетти. Без десяти час собралось уже немало посетителей, среди которых были и мои знакомые. За соседним столиком лицом ко мне сидел Фред Даркин, а еще через столик, спиной ко мне, Орри Кэтер. Я сидел лицом к двери. Все чин чином.
В четыре минуты второго появился доктор Эвери. Он сделал несколько шагов, остановился, но, увидев меня, направился к моему столику. Пока он раздевался и вешал свои вещи на крючок, я отправил в рот полную вилку спагетти, а пока он усаживался, я запил ее вином. Он выглядел намного старше, чем вчера вечером, и вовсе не таким холеным.
– Здешние спагетти – нечто особенное, – сообщил я. – Советую попробовать.
Он покачал головой.
– Я не голоден.
– И вино тоже не простое.
– Я днем никогда не пью.
– Вообще-то я тоже, но сегодня есть повод. – Пока я наматывал спагетти на вилку, глаза мои смотрели в тарелку, но потом я поднял взор и внимательно посмотрел на него. – Сколько вы принесли?
Руки его лежали передо мной на столе, кончики пальцев нервно постукивали по столу.
– Я пришел просто из любопытства, – сказал он. – Что это у вас за шутки?
Голос звучал не так бодро, как вчера по телефону, но, впрочем, он провел тяжелую ночь.
Я наклонился к нему.
– Послушайте, – сказал я, – что попусту тратить время на разговоры. Я ведь в среду видел, как вы входили к Комусу, и видел, как выходили. Я вчера просил…
– Да бросьте вы. Когда будет нужно, я расскажу об этом и Ниро Вульфу, и полиции, и судье с присяжными. Если вы будете искать алиби, то вы знаете время не хуже меня. У нас ведь с вами не конкурс любознательных. Вчера я задался вопросом: могли ли вы убить Пола Джерина? Вполне вероятно, у вас была возможность подсыпать мышьяк, когда вы смешивали воду с горчицей. Но все было неясно из-за того, что Джерину стало плохо до того, как вы к нему пришли; вчера же вечером я, наконец, узнал, почему ему стало плохо, так что вы могли захватить с собой яд, зная, что может представиться возможность употребить его, Так что Джерина убили вы, и я знаю или, по крайней мере, догадываюсь зачем. В пятницу вечером Ниро Вульф объяснил вам, что человек, убивший Джерина, не имел ничего против него, а хотел уничтожить Мэтью Блаунта. Вы тогда сказали, что это ерунда, хотя знали, что нет, потому что сами были убийцей и убили по этой причине. А когда вы узнали, что Комус вас вычислил и хотел что-то по этому поводу предпринять, вы пришли к нему домой и убили, а я видел, как вы вошли и вышли. Так сколько вы принесли?
Он обнаружил, что не контролирует свои руки, и убрал их со стола.
– Все это ложь, – сказал он. – Каждое слово – ложь.
– Ну, что ж. Тогда встаньте и уходите. А можете позвонить в прокуратуру и сказать, что я вас шантажирую. Тут неподалеку есть телефонная будка. Обещаю сидеть здесь и ждать, пока меня не арестуют.
Он облизал губы.
– Мне следовало бы так и сделать, сообщить, что вы меня шантажируете.
– Милости прошу.
– Но это значит… начнется скандал. Мне это совсем… некстати. Ведь даже если вы и видели, как я входил и выходил, – а это неправда, но даже если и так, это ведь еще не доказывает, что я убил Комуса. Вы поднялись к нему в квартиру и обнаружили труп после десяти часов. Кто-то, значит, приходил к нему после того, как я ушел, то есть, получается, что там кто-то был после меня, даже если я там и был. Так что вы врете, что видели меня, и это не очень удачная ложь. Но если вы…
– Заткнитесь, – перебил я его, – я еще мог бы послушать что-нибудь толковое, но толкового у вас не получится. Так что давайте договариваться, да или нет, и если нет, то тогда я встану и уйду. Прямиком к Ниро Вульфу Так вы входили в тот дом в среду вечером или нет?
Он снова облизнул губы.
– Я вовсе не собираюсь отчитываться перед вами, когда вы так грубо заставляете…
Я отодвинул стул и собрался было встать. Он удержал меня рукой.
– Нет, – сказал он. – Сядьте.
Я наклонился к нему.
– Нет?
– Я хочу сказать, что да.
– Так вы входили в тот дом в среду вечером?
– Да, но я не убивал Дэна Комуса.
Я снова сел и взял стакан, чтобы отпить немного вина.
– Следите за собой, – посоветовал я. – Если мне снова придется вскакивать, чтобы заставить вас разговаривать нормально, это привлечет внимание посторонних. Так сколько вы принесли?
Он запустил руку в нагрудный карман, но ничего оттуда не вытащил.
– Вы сами признаете, что это шантаж, – сказал он.
– Безусловно. Одного поля ягоды – убийца и вымогатель.
– Но я-то не убийца. А если я решительно откажусь от навязываемой мне роли и не соглашусь на ваши условия, то вы устроите вокруг моего имени такой скандал, какого мне не пережить. Я попаду под подозрение, от которого уже никогда не смогу освободиться. И только из этих соображений я подчиняюсь. Подчиняюсь, хотя я крайне возмущен.
Он снова запустил руку в карман и на этот раз вытащил листок бумаги, развернул его, пробежал глазами и протянул мне.
– Вот. Читайте.
Там было написано следующее:
«Настоящим заверяю и при необходимости подтвержу это под присягой, что мое сообщение, сделанное доктору Виктору Эвери, о том, что я видел, как он заходил в дом Дэниела Комуса в среду, 14 февраля, неверно. Я никогда не видел, чтобы доктор Виктор Эвери, заходил в этот дом. Я пишу и подписываю это по собственному желанию, без какого-либо давления со стороны кого бы то ни было».
