Сирил Хейр - Смерть не азартный охотник
— Тем не менее иногда бывает важно пользоваться каким-то определенным сортом?
— Разумеется. Поэтому люди вроде Слоумена и получают солидные дивиденды. Вы, часом, не подумываете, инспектор, заняться рыбной ловлей, когда удалитесь на покой?
— Нет-нет. Я просто интересовался... Но вы рассказывали о мистере Ригли-Белле.
— Да, пока вы меня не прервали. У меня сложилось впечатление, что он пребывает в том нервном состоянии, когда человек не может быть один, а так как для меня главное очарование рыбалки — возможность находиться в одиночестве, то я обошелся с ним не слишком любезно. В конце концов Белл отошел чуть ниже по течению и уселся на берегу, притворяясь, будто смотрит на воду. Когда рыба плеснула прямо перед ним, он попытался ее подцепить, но даже со своего места — в паре сотен ярдов от него — я видел, что он все делает не так, что, должен признать, совсем на него не похоже. Потом Белл снова сел, а я двинулся вверх по течению, но когда оглядывался, он все еще был там. Около двух я решил перекусить, но, как только начал, Белл появился снова и спросил, не может ли он съесть свой ленч в моем обществе. Мне было неудобно отказывать. Белл почти ничего не ел, но выпил солидную фляжку виски. Я видел, что у него что-то на уме, но не собирался допытываться. Наконец он сказал, что ему нужен мой совет. Я спросил, идет ли речь о профессиональном совете. Белл ответил утвердительно. Тогда я сказал, что даю профессиональные консультации только в Линкольнс-Инн и что, какие бы у него ни случились неприятности, они вполне могут подождать до понедельника. Было чертовски жарко, и Белл сказал, что хочет прилечь в тени. Меня это не удивило, учитывая принятую им порцию виски. Он направился в стоящую поодаль хижину, и я на некоторое время от него избавился. Около пяти Белл снова спустился к реке и, думаю, рыбачил до начала дождя, когда я подошел к нему и попросил отвезти меня в гостиницу. Это все.
Смитерс точно рассчитал время своего повествования. Когда он закончил, такси остановилось у его офиса. Очевидно, клерк с хриплым голосом смотрел в окно, так как он сбежал по лестнице, распахнул дверь и доложил:
— Мистер Дженкс здесь, сэр.
— Хорошо. Заплатите шоферу. — Смитерс быстро зашагал к дому.
Прежде чем он исчез, Маллет окликнул его:
— Я вас увижу на уик-энд в Дидфорде, мистер Смитерс?
Солиситор повернулся и рявкнул:
— Для чего, по-вашему, я покупал наживку, тупица вы эдакая?
— Мистер Смитерс сегодня в превосходном расположении духа, сэр, — заметил клерк. — Он никого так не называет, если не настроен в высшей степени дружелюбно.
Адвокат вошел в офис, оставив «эдакую тупицу» задумчиво разглядывать два серо-голубых предмета, прикрепленных к миниатюрным крючкам.
«Хоть я и не рыболов, — подумал Маллет, — но возможно, кое-что поймаю с помощью этих штуковин!»
Глава 20
РАЗГОВОР В КЕНСИНГТОНЕ
Маллет посмотрел на часы. Он тщательно спланировал вторую половину дня, но не был рабом графика и после того, что узнал за последние полчаса, чувствовал себя вправе внести в него некоторые изменения. Вместо намеченной поездки в Сити, он остановился неподалеку от Темпл-Бара и свернул в бифштексную в стороне от Стрэнда, рядом с Миддл-Темплом.
Это было любимым убежищем инспектора, где он был любимым клиентом. Придя на ленч достаточно рано. Маллет мог не спеша выбрать стейк, проследить, как его кладут на гриль, и наблюдать, сидя за столиком, как его постепенно доводят до совершенства. Солнце пекло немилосердно, и ноги ощущали раскаленные тротуары. Иностранца бы удивило, что кто-то предпочитает в такой день есть горячую пищу в душном помещении, где открытый гриль еще выше поднимет температуру. Но инспектор был истинным кокни[4] и с презрением относился к слабакам, ограничивавшим себя в теплую погоду рыбными салатами, ледяной водой и прочими американскими штучками. Даже в это вырождающееся время Маллет был далеко не одинок в своих пристрастиях, и, когда его ленч подходил к концу, закусочная наполнилась людьми.
Большинство посетителей было, так или иначе, связано с юриспруденцией, ибо местоположение бифштексной делало ее регулярным «портом захода» для клерков при солиситорах и барристерах. Один из них вскоре присоединился к Маллету за его столиком. Он состоял на службе у лидера округа, где находится Дидфорд, и причислял инспектора к обширнейшему кругу знакомых, которым располагает каждый опытный клерк.
— Я слышал, старина, что вы расследуете дидфордское убийство, — сказал он.
Инспектор признал, что так оно и есть.
— Строго между нами — вы думаете, что к следующей выездной сессии что-то выяснится?
— Мне это кажется весьма вероятным, — осторожно ответил Маллет.
— Сессия уже на носу, — заметил клерк. — Если вы в ближайшее время кого-нибудь не арестуете, дело отложат до конца летних каникул.
— Знаю.
— Мы выезжаем не так часто, как обычно, но всегда готовы взяться за такое дело, если нам поручит это генеральный прокурор. Скажу по секрету, он очень высокого мнения о нас.
— Охотно верю.
— Особенно если это сделала женщина, — доверительно сообщил клерк. — Такая защита всегда нас привлекает. Можно играть на сентиментальных струнах. Не могли бы вы намекнуть мне, старина, насколько вероятно, что убийца — женщина?
— Боюсь, что нет, — ответил Маллет, вставая.
— Ну, пока, старина. Не забудьте, что я вам сказал насчет летних каникул. Откровенно говоря, во время следующей сессии вы можете нас здесь не застать. Работа отнимает у нас слишком много времени, и я не удивлюсь, если мы займем место в парламенте.
— Буду ждать этого с нетерпением, — серьезно отозвался инспектор. — Всего хорошего.
Маллет прошагал по южной стороне Стрэнда до Сомерсет-Хаус[5]. Когда он поравнялся с входом, оттуда вышел стройный, хорошо одетый молодой человек. Инспектор похлопал его по плечу.
— Ну, Фрэнт, каковы результаты?
Сержант Фрэнт двинулся дальше рядом с ним.
— Не ожидал увидеть вас здесь, — сказал он. — Я думал, вы собирались в Сити.
— Да, но я изменил планы. Давайте немного пройдемся. Я могу сесть на метро в Вестминстере — если вы раздобыли то, что мне нужно.
— Я раздобыл все, что там можно было найти, — ответил Фрэнт, передавая инспектору пачку документов. — Копия свидетельства о браке Джона Ричарда Снайда, капитана армии его величества, с Лорой Лидией О’Ши, незамужней, тринадцатого апреля 1901 года; копия свидетельства о рождении Мэри Юфимии Снайд, дочери вышеупомянутых, родившейся в Лондоне четвертого сентября 1902 года; копия свидетельства о рождении Хилари Монтегью Снайда, сына вышеупомянутых, родившегося в Олдершоте двадцать четвертого марта 1907 года; копия свидетельства о браке Роберта Мэтесона, вдовца, с вышеупомянутой Мэри Юфимией Снайд, незамужней, девятое июня...
— Спасибо, — прервал инспектор, пряча бумаги в карман. — Думаю, это все, что мне нужно. Надеюсь, нет сомнений, что Хилари Монтегью — это наш Хилари?
— Ни малейших. Я проверил в архиве — это тот же парень.
— Вот и хорошо, — сказал Маллет. — Но как странно!
— Что странно?
— Что Мэтесон женился прямо посреди рыболовного сезона.
После этого инспектор, к явному разочарованию коллеги, сменил тему и обсуждал другие дела всю дорогу до Нового Скотленд-Ярда.
Ровно в три часа мистер Мэтесон закрыл за собой дверь своего дома в Кенсингтоне и быстро зашагал, предвкушая спокойное времяпрепровождение в клубе «Удочка и леса». Когда он покинул площадь с северной стороны, Маллет появился на ней с южной. Подробное объяснение того, как был достигнут сей подвиг синхронизации, заняло бы слишком много времени, но следует упомянуть, что частично это зависело от неосознанного содействия горничной Мэтесонов и швейцара в «Удочке и лесе» — экспансивных личностей, всегда готовых поболтать с дружелюбными незнакомцами. Точное следование привычкам — болезнь, усиливающаяся с возрастом и делающая пациента уязвимым для внимания тех, чьи планы зависят от его присутствия или отсутствия в определенный момент.
— Инспектор Маллет спрашивает, мэм, не могли бы вы уделить ему несколько минут, — доложила горничная хозяйке в тот момент, когда мистер Мэтесон садился в такси.
В этот день Юфимия Мэтесон выглядела особенно привлекательной — насколько это доступно женщине не первой молодости после утра, проведенного в салоне красоты мадам Жанно на Бонд-стрит. Тем более досадно, что в ответ на сообщение горничной она нахмурилась, разом восстановив все морщины, которые специалист удалял целый час.
— Пригласите его сюда, — сказала Юфимия служанке. — Проклятие! — произнесла она вслух, глядя в зеркало над камином. Было ли вызвано это восклицание погубленным лбом или более серьезными причинами, оставалось тайной.
