Энн Перри - Вор с Рутленд-плейс
— А почему бы и нет? Каждый переживает горе на свой лад, и те, кто желает вам добра, не станут упрекать вас тем, что вы хотите развеяться. Мне, например, доставляет удовольствие музыка и созерцание великих произведений искусства, красота которых пережила их творцов, вобрав в себя всю боль и все устремления. Я буду счастлив сопроводить вас в любую галерею по вашему выбору — или куда-либо еще.
— Но ведь люди, наверно, считают, что мне следует оставаться в доме? — озабоченно нахмурился Олстон. — По крайней мере, до похорон? Знаете, это еще несколько дней. До пятницы. — Он моргнул. — Вы, конечно, знаете, о чем я говорю.
— Если вы не против, я мог бы поехать с вами, — спокойно предложил Аларик. — Если вам больше нравится быть одному, обижаться не стану, но я в такой ситуации одиночество не выбрал бы.
Лоб Олстона прочертила глубокая морщина.
— В самом деле? Очень, очень великодушно с вашей стороны.
Шарлотта подумала о том же, но с раздражением. Она предпочла бы осуждать Поля Аларика и иметь для этого основания. Зато глаза Кэролайн излучали мягкий свет одобрения.
Шарлотта бросила взгляд на Эмили и моментально поняла, что сестра тоже это заметила.
— Вы так добры. — Резкие нотки в голосе Эмили отражали скорее ее собственные страхи, чем беспокойство за Олстона. — Прекрасное решение. Дружеская помощь в такое время бесценна. Помню, в трудный час именно близость мамы и сестры служила мне поддержкой и утешением.
О чем это она? Уж не о смерти ли Сары? Та трагедия одинаково поразила их всех — но никакого другого «трудного часа» Шарлотта припомнить не могла.
Между тем Эмили продолжала:
— Не вижу причин, почему бы вам не прокатиться, если мсье Аларик предлагает составить компанию. Ни один здравомыслящий человек — никто, чье мнение имело бы значение, — не увидит в этом чего-то предосудительного. — Она с вызовом выставила подбородок. — Люди, конечно, не всегда верно истолковывают некоторые связи, но чаще всего это касается дружбы между леди и джентльменом. Вот тогда разговоров бывает много, независимо от того, насколько все невинно на самом деле. Вы не согласны, мсье Аларик?
Пристально наблюдая за ним, Шарлотта попыталась обнаружить хотя бы малейший намек на понимание истинного значения и цели этих малосодержательных слов.
Аларик, однако, сохранил полное самообладание; казалось, его внимание полностью поглощено Олстоном.
— Осуждающие найдутся всегда, леди Эшворд, — ответил он. — Независимо от обстоятельств. Всем не угодишь. Нам должно следовать голосу совести и соблюдать очевидные условности, дабы не оскорбить кого-то непреднамеренно. Полагаю, это всё. А в остальном каждый волен вести себя так, как ему заблагорассудится. — Он повернулся и внимательно посмотрел на Шарлотту, словно понимая каким-то особенным чутьем, что она сказала бы то же самое. — Вы не согласны, миссис Питт?
Перед Шарлоттой встала дилемма. Она терпеть не могла уклончивость, и ее собственный язычок столько раз загонял ее в неловкие ситуации, что всякое соперничество с ним выглядело бы смехотворным. Ей также хотелось бы согласиться, потому что во французе было одно качество — не элегантность и даже не привлекавший ее интеллект, а некий запас чувств, пока еще скрытый и недоступный, но влекущий и очаровывающий, как надвигающаяся буря или поднимающийся с моря вечер, — грозный, опасный и неодолимо прекрасный.
Шарлотта закрыла, потом открыла глаза.
— Я думаю, это эгоистичное потакание собственным желаниям, мсье Аларик, — сказала она с чопорной церемонностью, от которой ее едва не стошнило. — Как бы мы ни хотели этого, мы не можем игнорировать общество. Если бы за оскорбление чувств других людей — неважно, заслуженное или нет, — каждый платил только сам и только свою цену, это было бы одно. Но так не бывает. Чаще всего слухи задевают невинных. Мы не одиноки. Никто не одинок. Любое пятно ложится еще и на семью. Представление о том, что можно поступать как заблагорассудится, не причиняя зла другим, есть иллюзия, в высшей степени незрелая и безответственная. Слишком многие пользуются ею для оправдания потворству своим слабостям, а потом ссылаются на то, что, мол, ничего не знали, и изображают изумление, когда вместе с ними достается другим, как будто это нельзя было предвидеть, имея хотя бы унцию здравого смысла! — Она выпалила это на одном дыхании и остановилась, не смея ни на кого взглянуть, и в первую очередь на Аларика.
— Браво, — прошептала Эмили так тихо, что остальным показалось, будто она всего лишь вздохнула.
— Шарлотта! — потрясенно изрекла Кэролайн, не зная, что еще сказать.
— Как тонко ты все подметила. — Эмили поспешила заполнить паузу. — И как хорошо выразила! Эта тема давно заслуживает того, чтобы высказаться по ней четко и ясно. Мы так часто обманываем себя самих, чтобы оправдать любое свое поведение… Может быть, мне и не полагается, поскольку я твоя сестра, но все же похвалю тебя за честность!
Поскольку именно эту заповедь Шарлотта исполняла в последнюю очередь, реплика Эмили могла быть только иронической, хотя в голубых глазах сестры не было ничего, кроме искренности.
Шарлотта мило улыбнулась, мысленно отправив по ее адресу несколько стрел.
— Спасибо. Ты мне льстишь. — Она поднялась. — А теперь я, по крайней мере, должна уйти, иначе у меня не останется времени, чтобы посетить очаровательную миссис Чаррингтон. Ты со мной, мама? Или мне сказать ей, что ты сочла своим долгом остаться здесь с мистером Спенсер-Брауном — и мсье Алариком?
Поскольку первый вариант не мог рассматриваться Кэролайн иначе как в шутку, ей оставалось только последовать примеру дочери и подняться.
— Разумеется, нет, — с кислой ноткой ответила она. — С радостью составлю тебе компанию. Мне Амброзина тоже нравится, так что я навещу ее с превеликим удовольствием. Да и Эмили с ней нужно познакомить. Или вы уже знакомы? — с язвительным намеком поинтересовалась она.
Эмили, однако, ничуть не смутилась.
— Нет, не знакомы. Но Шарлотта так хорошо о ней отзывается, что я уже с нетерпением жду возможности познакомиться с этой женщиной.
Очередная ложь — в присутствии сестры Шарлотта ни разу не помянула миссис Чаррингтон, — но прекрасный повод откланяться.
В глазах Аларика — элегантного, широкоплечего, высокого — прыгали веселые огоньки; он видел их насквозь, так ясно, как удается иногда только иностранцам.
— Уникальная женщина, — подтвердил он с легким поклоном. — Вот с кем никогда не соскучишься.
— Редкое качество, — пробормотала, покраснев, Шарлотта. — Никогда не надоедать.
Потеряв терпение, Кэролайн незаметно пнула дочь ногой. В первой попытке она промахнулась, но второй выпад достиг цели, и губы ее дрогнули в довольной усмешке.
— Помолчи. — Кэролайн посмотрела на Олстона, который тоже поднялся, чтобы проводить гостей. — Если только мы сможем чем-то помочь, пожалуйста, дайте мне знать. — Имя ее мужа при этом почему-то не прозвучало. — Живем мы близко и с удовольствием окажем любое содействие — например, в каких-то организационных приготовлениях.
— Большое спасибо, — ответил Олстон. — Я вам крайне признателен.
Шарлотта посмотрела на Аларика и, встретившись с ним взглядом, глубоко вздохнула.
— Если вам понадобится помощь моего отца в устроении похорон, уверена, что он будет только рад. Может быть, он заглянет к вам и что-то посоветует? Мы тоже пережили потерю, и он очень отзывчивый человек. Не сомневаюсь, он вам понравится. — Она не отвела глаз, хотя и чувствовала, как к лицу приливает кровь.
В глубине темных глаз мелькнуло наконец понимание, и на его щеках тоже проступила краска.
— Разумеется, — негромко ответил он. — Мне понятны ваши цели, миссис Питт. Обещаю обдумать ваше предложение самым серьезным образом.
Она попыталась улыбнуться, но неудачно.
— Спасибо.
Все попрощались и направились к выходу, где уже ждала вызванная звонком горничная. Дверь была распахнута полностью, так что им не пришлось вытягиваться в цепочку. Выйдя в холл, Шарлотта обернулась и обнаружила, к немалому смущению, что Поль Аларик смотрит им вслед и взгляд его черных глаз направлен не на Кэролайн и не на Эмили, которая тоже обернулась, а на нее саму.
Меньше всего в эту секунду ей хотелось смотреть на Кэролайн, но именно на этом она себя и поймала. Мать смотрела на нее так, как одна женщина смотрит на другую, не более того; со стороны могло показаться, что они и не знакомы вовсе. И только одно выражал этот взгляд: внезапное и полное осознание соперничества.
Глава 7
Шарлотта едва дождалась мужа. Приготовив простейшее из блюд, она поставила его в духовку — пусть готовится само — и стала перескакивать с одного дела на другое, не преуспев ни в чем. Часы показывали четверть седьмого, когда она услышала, как открылась дверь, и, бросив кухонное полотенце, побежала встречать мужа. Обычный порядок выглядел так: он проходил поближе к теплой плите, а она помогала ему снять пальто, садилась и слушала, как прошел у него день. Но на этот раз выдержки не хватило, и Шарлотта закричала, как только Питт вошел в коридор:
