Рекс Стаут - В лучших семействах
— Отошлите его, и мы где-нибудь встретимся.
— Невозможно. Мы нигде не будем в безопасности… за исключением лишь одного места. Есть лишь одна-единственная причина, дающая право любому мужчине провести довольно значительное время в спокойной обстановке и не отчитываться за каждую минуту. Нам нужна женщина. Ты знаешь все их разновидности.
— Не все, — возразил я. — Я очень разборчив. Какая разновидность нам требуется?
— Довольно молодая, привлекательная, внешне кокетливая, беззаветно преданная тебе, умеющая держать язык на привязи и не пустоголовая.
— Господи, знай я, где найти такую, я был бы уже давно женат. Я слагал бы о ней оды и пел…
— Арчи, — рявкнул Вульф, — если при всей твоей любви к удовольствиям ты не в состоянии предъявить мне ни одной такой женщины, то я в тебе жестоко ошибся. Конечно, рискованно довериться кому-то, но любой другой путь для нас ещё более рискован.
Я сложил губы трубочкой.
— Рут Брейди?
— Нет. Она — детектив, и её знают. Совершенно неприемлемо.
— Есть ещё одна, которая может на это согласиться в компенсацию за отмененное путешествие в Норвегию. Могу спросить.
— Как её зовут?
— Вы её знаете, Лили Роуэн.
Он скорчил гримасу.
— Она богата, невоздержанна, и у неё дурная репутация.
— Чушь. Конечно, денег у неё и впрямь куры не клюют, но она вовсе не невоздержанная, а игривая. И она нам здорово помогла уличить того провинциального убийцу. Помните?.. А больше у меня никого нет. Позвонить ей?
— Да.
— И что сказать?
Он объяснил: я получил ответы на несколько интересовавших меня вопросов, ещё раз подтвердил, что лучшей кандидатуры у меня нет, после чего, наконец, подтянул к себе телефонный аппарат и набрал её номер. Никого. Я попытал счастья в «Черчилле»; туда она не заглядывала. Третьим в списке любимых мест её времяпрепровождения числился клуб «Фламинго». Здесь мне повезло. В ответ на вопрос, кто её спрашивает, я попросил передать, что Эскамильо, хотя довольно много воды утекло с тех пор, как она в последний раз назвала меня так.
Через несколько минут послышался её голос:
— Арчи? Ты ли это?
— Я предпочитаю Эскамильо, — твёрдо сказал я. — Так надо для конспирации. Ты уже навеселе?
— Приезжай и проверь. Все равно мои провожатые мне уже осточертели. Послушай, я незаметно улизну, мы встретимся перед входом и закатимся в…
— Нет. Я работаю, влип в историю и нуждаюсь в помощи. Ты как раз относишься к той разновидности женщин, которую мы ищем, и я плачу целый доллар в час, если ты справишься с заданием. Предлагаю тебе принять участие в потрясающей новой авантюре. Ты за всю жизнь ни цента не заработала, а это уникальный шанс. В каком ты настроении?
— Я умираю от скуки, но если мы с тобой потанцуем раз шесть, то…
— Только не сегодня, моя козочка. Я же работаю, чёрт побери! Так ты поможешь?
— Когда?
— Прямо сейчас.
— А это хоть забавно?
— Умеренно. Хвастаться нечем.
— Ты за мной заедешь?
— Нет. Я собираюсь… Слушай внимательно. И не перебивай.
— Я как раз об этом подумала. Даже сказала себе: «Лили, милочка, если он начнет говорить, ты должна внимательно слушать, потому что он такой застенчивый и ранимый…» Ты что-то сказал?
— Я сказал — замолчи! Я в своём офисе. Со мной один человек. Мы выходим, как только я повешу трубку. Я поеду к тебе и буду ждать тебя перед входом. Этот человек…
— Тебе не придётся ждать!..
— Не перебивай, пожалуйста. Отсчёт первого часа уже пошёл, так что теперь за твоё время плачу я. Так вот, этого человека внизу ждет машина с шофером. Они подъедут к «Фламинго», а ты уже будешь их ждать перед входом и, как только он откроет дверцу, сядешь в машину, не дожидаясь, пока он вылезет тебе навстречу, как джентльмен, поскольку он не джентльмен. Ты не должна говорить с шофером, который отвезёт вас к тебе домой, где я уже буду вас ждать.
— Если я только не сяду в другую машину, то…
— Я как раз собирался тебе сказать. Это темно-серый седан «шевроле», сорок восьмого года, с двумя дверцами, нью-йоркским номером ОА шесть — семь — один — один — три. Запомнила?
— Да.
— Повышаю твою ставку до доллара и десяти центов в час. Твой спутник будет называть тебя Лили, а ты зови его Пит. Особенно не увлекайся, но постарайся, чтобы у водителя сложилось впечатление, что ты счастлива встрече с Питом и с нетерпением предвкушаешь удовольствие провести с ним несколько часов у себя дома. Но…
— Мы с ним встречаемся после долгой разлуки?
— Молодец. Доллар и двадцать центов. Я как раз хотел сказать, чтобы ты не уточняла, когда вы виделись в последний раз — неделю назад или два месяца. Просто ты рада вашей встрече, потому что ты его любишь, только не думай, что ты Полетт Годдар[6], и не переиграй. Расслабься. Представь, что с тобой я. Правда, в этом и есть самая закавыка. Тебе придётся очень несладко. Впрочем, когда ты его увидишь, то сама поймёшь.
— А что с ним такое?
— Не спрашивай. Он достаточно стар, чтобы быть твоим отцом, а при известном воображении — и дедом. У него усы с проседью. Дряблое лицо. Отгоняй прочь ощущение, что это кошмарный сон и…
— Арчи! Это Ниро Вульф!
Чёрт бы побрал эту женщину! Я ведь ни намека, ни повода не давал! Мой мозг лихорадочно заработал.
— Конечно, — восхищенно ответил я. — И как ты догадалась? Будь это он, разве я первым же делом укротил бы свою ревность и позволил вам сидеть вдвоём на заднем сиденье? Ладно, тогда называй его не Пит, а Ниро.
— Кто же он в таком случае?
— Его зовут Пит Редер, и нам с ним предстоит долгий и серьезный разговор, который не попадёт в газеты.
— Мы можем захватить его с собой в Норвегию.
— Возможно. Норвегию мы ещё обсудим.
— Хорошо, хорошо, я буду ждать на тротуаре через десять минут, даже раньше, чтобы побыстрее увидеть моего обожаемого Пита.
— Только никому ни слова.
— Нет, конечно.
— Пока я тобой доволен. Так ты, пожалуй, и на пенсию себе заработаешь. Буду с нетерпением ждать тебя перед дверью.
Я повесил трубку и обратился к Вульфу:
— Все улажено.
В ответ он пробурчал из кресла:
— Ты только слегка перестарался. Насчёт кошмарного сна, например…
— Да, сэр, — согласился я. — Я вошёл в раж.
И уставился на него. А он — на меня.
14
Поскольку я не намерен переводить бумагу на то, чтобы излагать подробности нашей пятичасовой конференции с Ниро Вульфом в гостиной у Лили Роуэн, я мог бы начать сразу со следующего утра, кабы не одно обстоятельство. Дело в том, что мне придётся сперва рассказать о том, как они подошли к дверям роскошных апартаментов с террасой, которые занимала Лили под крышей дома на Восточной Шестьдесят третьей улице. Вульф не раскрывал рта и даже не смотрел на меня. Лили же радостно поздоровалась со мной за руку (я даже не припомню, когда такое случалось), отомкнула дверь, и мы вошли. Оставив на вешалке её накидку и шляпу Вульфа, мы прошествовали в гостиную, где Лили с ходу перешла к активным действиям.
— Арчи, — заявила она, — я давно знала, что в один прекрасный день случится нечто такое, что вознаградит меня за все потраченное на тебя время. Просто печенкой чуяла.
Я кивнул.
— Естественно. Кстати, ты не останешься без барыша, даже если угостишь нас бутербродами, тем более, что Пит — едок никудышный. Он на диете.
— Я вовсе не деньги имела в виду, хотя бутербродов тоже не пожалею. Я имела в виду славу, которую приобрету благодаря тебе. Я единственная женщина в Америке, которой посчастливилось пообниматься с Ниро Вульфом. Кошмарный сон — ха! Да он просто душка!
Вульф, который уже уселся, наклонил голову и насупился на неё — лицемер несчастный.
Я старательно улыбнулся.
— Я передал Питу твои слова о том, что он — Ниро Вульф, и он был польщен. Так-то, знаменитость в юбке.
Она помотала головой.
— Не старайся, Эскамильо. Я вас раскусила. — Она придвинулась к Вульфу, глядя на него сверху вниз. — Не расстраивайтесь, Пит. Я бы никогда вас не узнала — вас никто не сможет узнать; и вы не виноваты. Это все мой герой. Арчи — ужасный сноб. Трудно сосчитать, сколько раз его жизнь была в опасности, и ни разу — ни разу! — он не обратился ко мне за помощью. Гордец несчастный! И вдруг ни с того ни с сего он срывает меня с пирушки, когда веселье в самом разгаре, и понуждает тискаться на заднем сиденье с каким-то подозрительным субъектом. Есть один человек в мире, ради которого он устроил бы такое — это вы. Так что ласки в машине я вам расточала вовсе не из послушания, я знала, что делаю. И не волнуйтесь на мой счёт: что бы вы ни замыслили, мой рот на замке. А для меня вы навек останетесь Питом. О Господи, единственная женщина в Америке, которая миловалась с Ниро Вульфом… по гроб не забуду. А теперь пойду и займусь бутербродами. Что у вас за диета?
