Ипполит Рапгоф - Тайны японского двора
Впоследствии шогуны, фактические правители в Японии прежних времен, избрали Иеддо своей резиденцией и вскоре подчинили себе богатых даймио (владетельных князей). Эти даймио обязаны были известный период времени проживать в Иеддо.
Таким образом создалась дворцовая часть города, где даймио проживали в своих замках, именуемых ташикикас. В этих ташикикас жило вассальное население, в то время как весь замок охранялся самураями, т. е. кастой потомственных воинов-дворян.
Остатки ташикикас виднеются еще в Старом городе и отчасти в самом Токио, в котором также помещаются университет, большинство гимназий, технологический институт, масса государственных учреждений Японии и роскошные дворцы европейских послов и консульств.
Там, где прежде возвышался мрачный замок последнего из шогунов, теперь красуется группа дворцов микадо.
Одно лишь осталось по-старому: это — крепостной вал, необыкновенно высокий и обширный, которым окаймлена главная часть императорской резиденции.
В этой группе дворцов, как будто в каком-то замке Черномора или храме Будды, обыкновенно царит мистическая тишина. И действительно, народ продолжает смотреть на своего микадо как на божество даже теперь, несмотря на то, что японский император давно уже не показывается ему в священном одеянии шинто, предпочитая ему обычный свой генеральский мундир европейского покроя.
Широкий крепостной вал представляет собой сооружение из громадных, гранитных, кубических блоков. Высота его достигает двадцати пяти саженей. Прямо изумительно, что несколько веков тому назад, при тех примитивных технических средствах, сумели создать такую твердыню.
В древнее время этот вал окружал всю резиденцию и туда вели столь же огромные ворота. Каждую дверь подобных ворот приводили в движение не менее тридцати или сорока человек. Теперь ворота перестроены. Снабженные особым механизмом, они приводятся в движение маленьким карликом, который около этого огромного сооружения кажется еще миниатюрнее, что-то вроде мальчика-с-пальчика.
Еще сохранились в старой резиденции многовековые аллеи камфорных, лавровых деревьев и роскошных сосен. По сторонам на маленьких лужайках виднеются сплошные клумбы хризантем, ириса, махровой гвоздики и прочих любимых цветов императорских принцев. Целые аллеи жасминов своим одуряющим ароматом вызывают головокружение. Там, ближе к дворцу, бесчисленное множество роз, образующих живую ограду вдоль по широким аллеям и отделяющих мощеную часть, предназначенную для экипажей, от дорожки для пешеходов.
Вокруг этого вала мы видим самые роскошные здания модного Токио. Широкие улицы, окаймленные, точно бульваром, стрижеными деревьями, застроены пяти- и шестиэтажными домами. В нижних этажах красуются роскошные магазины, залитые электрическим светом. Электрические трамваи, полицейские чины, одетые по-европейски, масса телеграфных и телефонных проводов — все это вместе дополняет в воображении туриста иллюзию модной европейской столицы. Порой можно было бы подумать, что находишься в Вене или в Берлине, но снующие по тротуарам маленькие желтые люди с раскосыми глазами невольно нарушают подобные иллюззии.
Там и сям резная деревянная башенка указывает на прежний дворец какого-нибудь некогда могущественного даймио дореформенной эпохи. Теперь во дворце помещается либо банк, либо почта, либо какой-нибудь крупный торговый дом или конюшня торгового коннозаводства.
Деревянные дома почти совершенно вывелись и лучшим союзником городской комиссии благоустройства является огонь. Пожар то и дело уничтожает остатки деревянной редкости, и на месте этих деревянных домов вырастают роскошные сооружения в новом стиле.
Археолог по призванию с понятной грустью взглянет на обновление города. Чтобы ознакомиться с японской древностью, ему теперь необходимо заглянуть в пригороды столицы. Там еще сохранилась старая Япония с ее лабиринтом маленьких азиатских закоулков, настолько узких, что не всякая карета в состоянии проехать по этим частям города.
Там и освещение улиц самое своеобразное. На длинных палках, протянутых из окна одного дома в окно на противоположной стороне, висят бумажные разноцветные фонари, на домах раскрашенные бумажные вывески, зачастую же эти вывески повешены поперек улиц. Там попадаются еще так называемые японские «открытые домики». Большая часть дома находится под навесом и прохожему предоставляется видеть святое святых семейной жизни японцев.
Этот народ далеко не стесняется. Вот под обширным навесом большого крыльца стоить огромный чан и в нем в костюмах Адама и Евы купаются муж, жена, дочери и сыновья. Они нисколько не стесняются даже европейцев, останавливающихся посмотреть на столь необычайное зрелище, а продолжают купаться и мыться, а потом одеваются, греясь на солнце посреди улицы.
Конечно, в широких и модных улицах, какими являются Гинца, Накадори, Дворцовая и проч., такие бытовые картины в настоящее время уже более не встречаются.
Что замечательно в Токио, так это два роскошных городских парка, Шибу-парк и Уйэно-парк, рядом с которыми находятся храмы любви — Иошивара.
Поздно вечером эти помещения переполнены самой разношерстной публикой.
Сделав несколько сот шагов вглубь парка, посетитель вступает в Священную рощу храма Азакуза с его знаменитой каменной башней и колоссальным храмом Будды.
Тут покоятся родоначальники владетельных князей.
Европейская цивилизация пощадила эти священные гробницы.
В былое время, еще какие-нибудь шестьдесят лет тому назад, японцы разделялись на семь совершенно обособленных каст. Во главе стояло дворянство, или, вернее, княжество в лице кугов и даймио, затем следовали самураи — доблестное дворянское воинство. К этой касте принадлежали не только офицеры, но и нижние чины и гражданские чиновники. Третьей кастой являлись жрецы, затем следовали земледельцы, ремесленники и моряки. В шестой касте значились акю-дос или промышляющие. К ним причислены были даже крупные негоцианты. Наконец, в седьмой значились так называемые «эта», т. е. парии, к которым, по странному сопоставлению, причислялись кровельщики, палачи, кожевенники и чистильщики разных неопрятных мест.
Росчерком пера микадо все преграды социального свойства между этими кастами были уничтожены и низшие слои общества приобрели права гражданства и охрану законами страны. В былые годы парии японского народа «эта» подвергались со стороны самураев самым невероятным репрессалиям. Даже умерщвление «эта» не считалось преступлением, а лишь проступком, и если каралось кугами или даймио, то только денежными штрафами, поступавшими в пользу этих своекорыстных князей.
С устранением каст, военная служба, представлявшая привилегию самураев, стала общедоступной. Происхождение уже не препятствовало получению высших чинов и сановных положений. Сановники еще до начала восьмидесятых годов были только происхождения даймио или кугов. Теперь все эти подразделения отошли в вечность и высшие посты иерархии занимают лица самого разнородного происхождения.-
Знаменитый граф Ито-Хиробуми, например, принадлежит к самураям, адмирал Того — сын ремесленника, генерал Куроки — сын священнослужителя, а генерал Оку — сын шкипера коммерческого судна.
В настоящее время микадо окружает себя своими высшими сановниками, в числе которых очень мало принцев крови.
Несмотря на то, что повелители Японии своих жен избирали из числа высшего дворянства, титул высочества здесь большая редкость. Он присвоен, согласно указам самого микадо, только отдельным лицам известных родов.
Многие из этих высочеств занимают соседние дворцы в черте самой резиденции императора.
Принцессы усвоили себе привычки своих заокеанских соседок и путешествуют по Японии и в европейских государствах даже без сопровождения своих компаньонок. Взгляды их на любовь, нравственность и верность, во всяком случае, отличаются оригинальностью.
Японию недаром прозвали «страной прекрасных женщин и цветов».
Флирт у японок — наука, на изучение которой тратится много времени и труда.
В штате каждой принцессы имеется масса девушек, именуемых мусме, в возрасте от 11 до 16 лет. Из них по крайней мере шесть умеют причесывать голову своей властительнице.
Француженки и англичанки за последние десять лет обязательно находятся в штате каждой принцессы, которая почти всегда владеет французским и английским языками.
Танцы и пение они изучают тайком и пользуются этими искусствами для утонченного флирта в своей интимной среде, не обнаруживая, однако, своих талантов перед непосвященными. Все принцессы уже по своему происхождению имеют право состоять в свите императрицы.
Одеваются принцессы по-европейски, только сложная японская прическа выдает их недавнее прошлое.
