Виктор Каннинг - Венецианская птица
– Давайте проясним ситуацию. Вы называете себя Сандро Мерканти, живущим у Риальто, но это неправда.
– А что правда?
Мерсер усмехнулся:
– Правда то, что вы Карло Больдеска, живете в палаццо Бориа.
– Ошибаетесь. Но у меня сейчас нет сил с вами спорить. Прощайте, синьор.
Мерсер мягким толчком отправил его обратно на стул.
– Чего вы боитесь?
– Позвольте мне уйти. Я не знаю никакого Больдеска.
– И это тоже не вы писали? – Мерсер положил ему на колени синий конверт. – Дело в том, что я тот самый Мерсер, на встречу с которым вы приходили.
Больдеска бросил на него измученный взгляд.
– Послушайте, я впервые вижу это письмо. И никогда ничего о вас не слышал.
Мерсер пожал плечами:
– Ну что ж, если вам угодно притворяться, продолжайте. Однако позвольте вам кое-что напомнить. Я дал объявление о вознаграждении за информацию о Джано Учелло. Вы на него откликнулись. Назначили встречу и потребовали за информацию двадцать тысяч лир. Теперь вам эти деньги не нужны?
Больдеска не ответил, но было ясно, что говорить ему мешает страх. Наконец он протянул письмо Мерсеру:
– Я вижу конверт впервые.
Мерсер отвернулся, наблюдая за Больдеска в зеркало в дверце гардероба.
– Я частный детектив, действую в рамках закона. Мне заказали найти этого Учелло с совершенно невинными целями. Почему вы отказываетесь помочь? Тем более что я согласен заплатить вам двадцать тысяч. Отвечайте, Больдеска!
– Я не Больдеска.
Мерсер не выдержал. Он быстро приблизился, сунул руку во внутренний карман его пиджака и вытащил бумажник. Раскрыл, чтобы извлечь удостоверение. На пол упала фотография, но он не заметил.
– А это что такое? – Мерсер сунул удостоверение ему под нос. – Вы и после этого будете упорствовать?
Больдеска вскочил, попытался вырвать у него из рук удостоверение, но Мерсер с силой толкнул его, и он со стоном повалился поперек кровати. Вслед ему полетели удостоверение и бумажник.
– Пожалуйста, синьор, – пробормотал он, морщась от боли. – Перестаньте меня мучить.
Мерсер присел на край кровати и положил руку ему на плечо.
– Успокойтесь. Все будет хорошо.
Больдеска с трудом сел.
– Я вам все расскажу… только дайте чего-нибудь выпить.
– Бренди подойдет?
Больдеска кивнул.
– Тогда я вам сейчас принесу.
Мерсер вышел в коридор.
Бармен ресторана отвлекся от своего занятия, кажется, он писал письмо, и посмотрел на Мерсера.
– Добрый вечер, Тио. Один большой бренди.
Бармен потянулся за бутылкой.
– Почему не позвонили, синьор? Вам бы принесли, и не надо было спускаться.
– Хорошо, Тио, в следующий раз я так и сделаю.
Бармен подал ему бокал.
– Будете платить наличными или записать на счет?
– Спасибо, Тио, я заплачу. – Мерсер протянул деньги.
– Взяли бы бутылку, чтобы лишний раз не ходить.
Мерсер улыбнулся:
– Хорошая идея.
Он медленно поднялся по лестнице, осторожно неся бокал, чтобы не пролить. Свернул в коридор. Все стало ясно еще на подходе к комнате. Дверь его номера была полуоткрыта. Больдеска исчез. Мерсер со злостью захлопнул дверь, пнув ее ногой. Шагнул к кровати, сел.
Четыре года назад он при подобных обстоятельствах никогда бы не оставил дверь незапертой, а восемь лет назад обязательно заставил бы его говорить, а уж потом принес выпивку.
Мерсер залпом осушил бокал с бренди и закурил. Лег на спину, уставившись в потолок. Боже, как все противно, как надоело! Клиенты попадаются один другого прижимистее. Номера в отелях становятся все более убогими, да и сами отели тоже. Мерсер горько усмехнулся. Нет, надо в жизни что-то менять. Так больше нельзя.
Он встал, погасил в пепельнице окурок и вдруг увидел на коврике у гардероба фотографию, выпавшую из бумажника Больдеска. Поднял ее и вернулся на кровать. Поднес к свету. На фотографии была женщина. Приятная, темноволосая, улыбающаяся.
Мерсер уронил фотографию на одеяло и остался лежать, разглядывая трещины на потолке.
Глава 3
Башни, купола и дворцы в стиле барокко иногда отсвечивали золотом, а порой казались почти черными на фоне бледного неба. На поверхности огромной лагуны ни морщинки. Штиль. Вдали у острова Лидо плавно скользили пароходы и моторные лодки, у причала вскинули свои черные шеи гондолы, похожие на странных морских чудовищ. На площади Святого Марка, как обычно, неторопливо вышагивали голуби. На пьяцетте восседающий на капители колонны Святого Марка крылатый лев взирал на снующих внизу людей с величественной уверенностью понтифика.
Уличный фотограф – белый берет, серый костюм, ярко-красный галстук, – вскинув свой аппарат, присел перед проходящей парой и тут же протянул квитанцию. Произнес что-то смешное, не исключено, что скабрезное. Женщина покраснела, а мужчина рассмеялся.
Вокруг столиков суетились официанты. Покачивая бедрами, пересекали площадь улыбающиеся симпатичные девушки. Продавец шаров упустил красный, и тот взлетел в небо, легко достигнув устья канала, а затем повис над стоящими на якоре у таможни патрульными кораблями.
Мерсер, сидящий на каменной скамейке под аркой Дворца дожей, с улыбкой слушал продавца шаров, который изливал досаду за свою неловкость, отчего потерял двадцать лир. У самого Мерсера досада по поводу того, что он упустил вчера Больдеска, давно прошла. Конечно, это ошибка, но не критическая. Дело по розыску Джано Учелло с самого начала казалось тухлым. Оно, конечно, кормило и поило его последние три недели, однако энтузиазма не вызывало.
Он собирался посетить палаццо Бориа, где вроде жил Больдеска, и посмотреть, что это за дворец и почему там обитает такой тип. Портье отеля объяснил, как туда добраться.
Но вначале Мерсер зашел в магазин Гостини и проверил, есть ли еще письма. Оказалось, что есть. Целых три. Одно из миланского детективного агентства. Сообщали, что готовы начать поиски этого Учелло. К письму прилагался список расценок. Мерсер счел их высокими. Другие два письма были одно глупее другого.
В одном, написанном лиловыми чернилами, автор утверждал, что лет десять назад во время абиссинской кампании служил с неким Уриго Учелло. Потом тот попал в плен к туземцам, был сильно изувечен, его освободили и поместили в плавучий госпиталь, курсирующий в Красном море, откуда он прыгнул за борт, и его сожрали акулы. У автора есть его фотография, и за восемь тысяч лир он согласен написать его портрет и выслать Мерсеру. В цену входит и стоимость рамки. Если Мерсер пришлет ему свою фотографию, то он напишет и его портрет, но стоить это будет уже десять тысяч.
Другое письмо было настолько невразумительным, что Мерсеру пришлось прочитать его несколько раз, чтобы понять суть. И авторы подобных писем ходят по улицам и производят впечатление нормальных людей.
Он встал. Уличный фотограф поднял аппарат, предлагая сделать снимок, но Мерсер вежливо отказался и прошел мимо. До площади Бориа идти было недалеко. На противоположном конце возвышался дворец. Мерсер ничего не понимал в архитектуре, но дворец показался ему красивым. Его композиция, как и у многих палаццо, была эклектичной, но здесь преобладала венецианская готика. Солидная каменная кладка, высокие окна первого этажа, забранные решетками, над ними узкая, украшенная колоннами ниша в стене, формирующая тянувшуюся вдоль всего фасада лоджию, поддерживающую верхний этаж с тремя окнами. Великолепный лепной орнамент, замечательные скульптуры. Дюжина широких ступеней вела к огромной парадной двери, украшенной наверху гербом. Дверь деревянная, декорированная стеклянным орнаментом. На мраморной доске сбоку золотыми буквами выгравировано: «ГАЛЕРЕЯ БОРИА».
Мерсер вошел. Внутри у подножия широкой мраморной лестницы, вход на которую преграждала красная лента, за столом сидел служащий. Увидев Мерсера, он встал и убрал ленту.
– Добрый день, синьор!
Мерсер ответил на приветствие и задумался. Спрашивать о Больдеска вот так сразу, в лоб, неразумно. Лучше вначале осмотреться.
– Я просто зашел посмотреть, мне очень понравился дворец.
Служащий улыбнулся:
– Здесь находится галерея Бориа.
– Музей?
– Ну, можно назвать это музеем. Но здесь любой экспонат можно купить. – Он посторонился. – Проходите, осмотрите нашу коллекцию. Вход бесплатный.
Мерсер кивнул и поднялся по лестнице.
– Если вас что-нибудь заинтересует, пожалуйста, позвоните! – крикнул ему вслед служащий. – В каждом зале колокольчик. К вам кто-нибудь подойдет.
Наверху через все здание тянулась длинная анфилада залов, сводчатые окна которых выходили на канал. В залах были выставлены картины, антикварная мебель, ковры, стекло, фарфор. Мерсер переходил от одного экспоната к другому, иногда читая пояснительные таблички:
Секретер, инкрустированный лиственным орнаментом. Красное дерево. XVIII век.
Жардиньерка. Нефрит. Китай, эпоха Цин-Лин.
