Рекс Стаут - Смертельный дубль
— Разумеется, нет. Откуда мне знать таких людей?
— Каких?
— Как каких? Дочерей и сыновей миллионеров.
— А-а. Полиция не может также найти личного секретаря Торпа, некоего Бона Кестера. Он провел субботу и воскресенье в клубе «Грин-Медоу» за игрой в гольф, в полночь телефонный звонок поднял его с постели, ему сообщили о смерти Торпа. Он немедленно выехал на место происшествия, но по дороге куда-то исчез. И до сих пор не появлялся. Вы его знаете?
— Нет. Я же говорю вам, что не знаю ни Торпа с его семейством, ни людей, с ним связанных. И дядя Энди не знает. Все произошло так, как я сказала. Мы приехали к моим друзьям Баскомам, это недалеко от Уэстпорта, дядя рассказал о том, как его уволили и как он целую неделю пытался встретиться с Торпом. Потом упомянул про это бунгало, в котором Торп скрывается по выходным, и мы с Деллой Баском уговорили его съездить туда.
Делла одолжила мне свою машину, и я отвезла дядю…
— Почему он не поехал сам?
— Потому что он в общем-то не хотел этого делать, а я его заставила. Дядя Энди — человек с сильной волей, это правда, у него действительно есть характер, но он… он как-то не очень агрессивен, что ли. Он не знал точно, где находится тот дом, и нам пришлось кружить да спрашивать, прежде чем один человек на бензоколонке в трех милях от Маунт-Киско наконец сказал нам.
— В котором часу это было?
— Около одиннадцати. Может, чуть раньше. Мы выехали от Баскомов около девяти и много времени потратили на поиски, а потом еще на дорогу до Маунт-Киско.
Человек на бензозаправке сказал нам, что владения Торпа обнесены забором и что ворота будут заперты. Так оно и оказалось, поэтому мы не смогли заехать внутрь на машине. С дороги бунгало не видно из-за деревьев, и до него было либо очень далеко, либо Торп уже лег спать, потому что даже никакой свет не пробивался. Мы остановили машину на краю дороги, у ворот, и дядя Энди перелез через забор. Я тоже хотела, но он мне не позволил, сказал, что там может быть злая собака.
— Вот не подумал бы, — заметил Фокс, — что Энди Грант может перелезть ночью через забор с перспективой встретить злую собаку.
— Он не трус!
— О'кей. Но он не… как это вы сказали?., не очень агрессивен.
— Мне ли этого не знать? — сказала Нэнси. — Я заставила… вот почему я говорю, что это я виновата! Неужели вы не понимаете? Я его убедила!.. Я втравила его в это!
— А теперь хотите, чтобы я его вытащил. Продолжайте.
— Вы ведь можете! Правда?
— Продолжайте. Он перелез через забор. А что делали вы? Остались ждать в машине?
— Да, я сидела там и ждала, наверное, минут пятнадцать, и была очень довольна собой, потому что думала: наконец-то ему удалось добраться до этого Торпа, иначе он давно бы вернулся. Потом я услышала, что кто-то лезет через забор. Дядя Энди окликнул меня и попросил включить фары. Подошел, залез в машину, я спросила, что случилось. Он велел мне ехать, пообещав рассказать по дороге, но я настояла на своем и заставила его все выложить. Он сказал, что прошел по петляющей дороге три сотни ярдов до дома и, вместо того чтобы войти в дверь, завернул за угол к той стороне, на которой горел свет в окне. Окно было открыто, он остановился за деревом в нескольких футах от окна и заглянул внутрь. Там сидел Торп; удобно устроившись в кресле, он курил сигару и слушал по радио джаз.
— Вам на дороге слышно было радио?
— Да, мне хорошо было слышно: должно быть, его включили на полную мощность. Я посмотрела на часы в панели машины, потом на свои наручные — было десять минут двенадцатого, и я решила, что, вероятно, играет оркестр Эла Рикетта, это ведь ежевечерняя программа.
Потом я включила радио в машине, покрутила и действительно нашла эту программу. Дядя Энди говорил, что музыка в комнате звучала очень громко. Он постоял там минуту или две, наблюдая за Торпом через окно, потом завернул обратно за угол и прошел через крытую веранду к двери. Еще две-три минуты постоял там, ожидая паузы оркестра, чтобы его стук услышали, и именно в это время раздались выстрелы.
— Угу, — пробурчал Фокс. — Он рассказал вам об этом еще тогда, сидя в машине?
— Конечно. Сказал, что услышал два выстрела. И тут я опять совершила ошибку, моя вина. Я сказала, что он просто струсил и теперь придумывает причину для того, чтобы не ходить в дом. Я сама слышала что-то похожее на выстрелы, но без всяких сомнений приняла их за какой-то музыкальный фокус Эла Рикетта. Я… я подняла дядю Энди на смех. Мы заспорили, оба раскричались, и я наговорила много слов, о которых сейчас жалею. В конце концов я вышла из машины, сказала, что он может ехать один, если хочет, мы опять стали препираться. В разгар ссоры за воротами вдруг появились огни — в нашу сторону по подъездной аллее двигался автомобиль. Он остановился, через минуту ворота распахнулись, и машина стремительно вырвалась оттуда и резко свернула на дорогу. Мне пришлось даже отскочить, чтобы не попасть под колеса, а когда я выпрямилась, машина уже уехала, зацепив бампером наше левое переднее колесо, и разорвала, наполовину стащив, покрышку.
— Вы стояли с включенными фарами?
— Нет, дядя Энди выключил их.
— Вы видели, кто сидел в той машине?
— Нет, мне ведь пришлось спасать свою жизнь, а дядя Энди все еще кричал на меня. Естественно, я пришла в такую ярость, что меня просто затрясло. Дядя выбрался из машины, посмотрел на покрышку, послал несколько проклятий в адрес виновника и принялся искать инструмент. А я тем временем отправилась через ворота по подъездной аллее к бунгало. Дядя Энди что-то кричал мне вслед, но я не ответила. Я чувствовала, что имею полное право сама постучать в дверь Торпа.
— После выстрелов? Вы такая смелая девушка?
— Нет, не столько смелая, сколько злая. К тому же я не верила, что это были выстрелы. А какая я смелая, вы сейчас поймете. Дверь бунгало оказалась настежь открытой, через еще одну раскрытую дверь в прихожей видна была освещенная комната. Я поднялась на веранду, громко крикнула несколько раз, но никто не отозвался. Тогда я вошла в дом, проследовала в освещенную комнату и увидела на полу тело. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: это труп, а не живой человек. Я повернулась и бросилась бежать, Я неслась по аллее что было сил, закричала дяде Энди, чтобы он быстрее ставил запасное колесо, потому что нам нужно смываться.
— Что ж, беру назад свои слова о смелости. К тому же это было и не очень умно.
— То же самое сказал мне и дядя Энди. Он сказал, что, возможно, тот человек только ранен, нам нужно посмотреть, и, кроме того, Баскомам известно, куда мы поехали, у полдюжины людей мы спрашивали дорогу к дому Торпа, поэтому, если смотаемся, наживем себе неприятности. Дядя Энди взял фонарик и потрусил к дому, а я потащилась за ним. Храбрее я не стала, меня всю трясло, пока я стояла и глядела, как он опускается на колени и осматривает труп. Потом он поднялся, сказал, что это Ридли Торп, что он мертв, затем нашел телефон и позвонил в полицию. Довольно быстро прибыла машина с полицейскими, потом еще несколько машин.
Они держали нас там очень долго, затем повезли в Уайт-Плейнс, посадили в разные комнаты, и весь остаток ночи мне пришлось отвечать на вопросы. Полагаю, и дяде Энди тоже…
— Вы не посылали за адвокатом?
— Но я не знаю ни одного! Не думаю, что и дядя Энди кого-то знает. Откуда ему знать адвокатов?
— Мог бы. Многие люди знают адвокатов. Продолжайте.
— Это все. — Нэнси повернула свои красивые руки ладонями вверх. — Они оставили меня в комнате одну, а я вылезла через окно, повисла на карнизе, спрыгнула вниз, прошла по улице и позвонила. Потом угнала эту машину и приехала сюда.
— Вы убежали через окно?
— Пришлось, потому что дверь была заперта.
Фокс хмыкнул.
— Разве вы не знаете, что имели право настаивать на том, чтобы вам позволили сделать звонок по телефону?
— Я хотела позвонить только для того, чтобы узнать, здесь ли вы… Вы единственный человек, который, как мне показалось, может помочь дяде. Но мне нужно было еще убедить вас, а по телефону, боюсь, я бы не сумела. Видите ли, у меня ведь нет денег, и у дяди тоже. Думаю, я смогла бы наскрести около сотни долларов и еще занять…
— Вы ничего не утаиваете?
— Утаиваю? — Нэнси нахмурилась. — Вы имеете в виду деньги?
— Я говорю о фактах. О чем вы умолчали?
— Да что вы, ни о чем! Честное слово. Разве я не призналась, что украла машину?
— Речь не о машине. Об убийстве. О том, что произошло вчера вечером и что к этому привело. Вы ничего не пропустили?
— Ничего. — Губы ее снова дрогнули в улыбке. — Теперь понимаете, почему мне пришлось приехать, а не просто позвонить вам? Когда я сижу здесь и смотрю вам в глаза и вы смотрите на меня, вы не подумаете, что я в чем-то покривила душой. Ведь правда? Пожалуйста, поверьте. Во всем виновата только я… во всем, что случилось, только я одна…
