Агата Кристи - Таинственное происшествие в Сайлз
— Все может быть! Думаю, Эмили никогда не забудет все, что я ей сказала. По крайней мере простит мне это не скоро. Пускай. До нее хоть что-то дошло. Хотя и в этом я не уверена. Я ей прямо сказала: «Вы старая женщина, Эмили, а нет ничего хуже старых дур. Они еще дурнее молодых. Он же на двадцать лет моложе вас. Хватит вам в любовь играть. И так понятно, что он женился только из-за денег. Не давайте ему много. У фермера Райкеса хорошенькая молодая женушка. Спросите-ка своего Альфреда, сколько он на нее тратит?» Ух, как она разозлилась! Понятное дело! А я свое гну: «Я вас, Эмили, предупреждаю, хотите вы этого или нет, он вас придушит прямо в постели, как только рассмотрит хорошенько. Зря вы вышли за этого мерзавца. Можете говорить мне что угодно, но запомните мои слова: ваш муж — мерзавец!»
— А она что?
Мисс Ховард сделала язвительную гримасу.
— «Милый Альфред», «бесценный Альфред», «мерзкая клевета», «мерзкая ложь», «мерзкая женщина обвиняет ее бесценного мужа». Нет, чем раньше я покину этот дом, тем лучше. Словом, я уезжаю.
— Ну, не надо так сразу! Неужели вы уедете прямо сейчас?
— Да, сию же минуту.
Несколько секунд мы сидели, молча уставившись на нее. Наконец Джон решил, что дальнейшие уговоры бесполезны, и пошел справиться о поезде. За ним последовала его жена, продолжая что-то бормотать насчет миссис Инглторп и что надо бы ее убедить прислушаться к словам Эви.
Когда она вышла из комнаты, выражение лица мисс Ховард изменилось, и она быстро наклонилась ко мне.
— Мистер Хастингс, вы честный человек. Я могу быть откровенной с вами?
Я был несколько обескуражен. Она взяла меня за руку и снизила голос до шепота.
— Присматривайте за ней, мистер Хастингс. Бедная моя Эмили. Ее окружает целая стая акул. Все без гроша в кармане. Все тянут из нее деньги. Я защищала, пока могла. Теперь меня не будет рядом. Они все начнут водить ее за нос.
— Не беспокойтесь, мисс Ховард, естественно, я сделаю все, что в моих силах, хотя уверен, что вы просто переутомились и чересчур возбуждены.
— Молодой человек, поверьте мне. Я живу на свете немножко больше вашего. Прошу вас только об одном — не спускайте с нее глаз. Скоро вы поймете, что я имею в виду.
Через открытое окно донеслось тарахтение автомобиля. Мисс Ховард встала и направилась к двери. Снаружи послышался голос Джона. Уже взявшись за ручку двери, она обернулась и снова сказала:
— Прежде всего, мистер Хастингс, присматривайте за этим ублюдком, ее мужем.
Больше она не сказала ни слова. Вскоре ее голос потонул в громком хоре протестов и прощаний. Четы Инглторпов среди провожающих не было.
Когда автомобиль отъехал, миссис Кавендиш внезапно отделилась от остальных, и перейдя дорогу, направилась к лужайке навстречу высокому бородатому человеку, шедшему в сторону усадьбы. Протягивая ему руку, она слегка покраснела.
— Кто это? — спросил я. Человек этот показался мне чем-то подозрителен.
— Это доктор Бауэрстайн, — буркнул Джон.
— А кто он такой, этот доктор Бауэрстайн?
— Он живет тут в деревне, отдыхает после тяжелого нервного расстройства. Сам он из Лондона. Умнейший человек. Кажется, один из самых крупных в мире специалистов по ядам.
— Большой друг Мэри, — добавила неугомонная Цинция. Джон Кавендиш нахмурился и перевел разговор на другую тему.
— Пойдем прогуляемся, Хастингс. Все это ужасно неприятно. Конечно, язычок был у нее довольно резкий, но нигде в Англии не найти друга более преданного, чем мисс Ховард.
В лесок, окаймлявший поместье с одной стороны, уходила тропинка, и мы двинулись по ней в сторону деревни.
На обратном пути возле калитки я увидел симпатичную, похожую на цыганку женщину, которая шла нам навстречу. Она кивнула и улыбнулась.
— Какая прелесть, — сказал я восхищенно.
— Это миссис Райкес.
— Та самая, о которой мисс Ховард…
— Та самая, — резко перебил меня Джон.
Я подумал о седой старушке, затерянной в огромном доме, о миловидном и порочном личике, только что улыбнувшемся нам, и меня наполнило смутное предчувствие чего-то ужасного. Я попытался отогнать эти мысли.
— Действительно, Стайлз — чудесное место, — сказал я Джону.
Он мрачно кивнул.
— Да, отличное приобретение, когда-нибудь оно станет моим, и я выберусь из этой проклятой нищеты. Я бы уже сейчас мог владеть усадьбой, если бы отец составил справедливое завещание.
— Ты на самом деле сильно нуждаешься?
— Милый мой Хастингс, скажу тебе откровенно — я просто с ног сбился в поисках денег.
— А что, брат не может тебе помочь?
— Лоуренс? Да он же все деньги потратил на печатание своих бездарных стишков в экстравагантных переплетах. Мы с ним действительно в бедственном положении. Я не хочу показаться несправедливым: Мать всегда была очень добра к нам, вплоть до самого последнего времени. Однако после замужества… — Он нахмурился и замолчал.
В первый раз я почувствовал, что вместе с Эвелин Ховард что-то неуловимо исчезло из атмосферы дома. Ее присутствие создавало ощущение надежности. Теперь же, казалось, сам воздух наполнился подозрительностью. Перед моими глазами опять проплыло зловещее лицо доктора Бауэрстайна. Внезапно все вокруг стало внушать мне смутное беспокойство, и на мгновение меня охватило предчувствие чего-то ужасного.
2. 16 и 17 июля
Я приехал в Стайлз пятого июля. Теперь речь пойдет о том, что случилось шестнадцатого и семнадцатого. Чтобы сделать свой рассказ по возможности более убедительным, я постараюсь изложить события максимально подробно, не упуская ни малейшей мелочи. Во время следствия все эти детали выявлялись одна за другой с помощью долгих и скучных показаний свидетелей.
Через пару дней после отъезда Эвелин Ховард я получил от нее письмо, в котором она сообщила, что работает медсестрой в большом госпитале в городке Миддинхэм, расположенном милях в пятнадцати от Стайлз. Она очень просила сообщить, проявляет ли миссис Инглторп хоть малейшее желание уладить ссору.
Единственное, что отравляло мое безоблачное существование, было постоянное, и для меня необъяснимое, желание миссис Кавендиш видеть Бауэрстайна. Ума не приложу, что можно было в нем найти, но она все время приглашала его в дом, и они часто совершали длительные совместные прогулки. Должен признаться, что я не находил в нем ничего привлекательного.
Понедельник, шестнадцатого июля, был очень суматошным днем. В субботу состоялся большой благотворительный базар, а в понедельник вечером в честь его завершения планировался концерт, на котором миссис Инглторп собиралась прочесть стихотворение о войне. Целое утро мы провели в большом деревенском зале, оформляя и подготавливая его к вечернему концерту. Пообедав позднее обычного, мы до вечера отдыхали в саду. Я заметил, что Джон в тот день выглядел странно. Он был очень возбужден и, казалось, не мог найти себе места.
После чая миссис Инглторп решила прилечь перед своим вечерним выступлением, а я предложил миссис Кавендиш партию в теннис.
Примерно без четверти семь миссис Инглторп крикнула нам, что мы рискуем опоздать на ужин, который был раньше обычного.
Все очень торопились, и еще до того, как ужин завершился, к дверям подали автомобиль.
Концерт имел большой успех, а выступление миссис Инглторп вызвало настоящую бурю оваций. Было показано также несколько сценок, в них была занята и Цинция. Подруги, с которыми она участвовала в представлении, пригласили ее на ужин, и она осталась ночевать в деревне.
На следующее утро миссис Инглторп не вставала до самого завтрака, отдыхая после вчерашнего концерта, но уже в 12.30 она появилась в прекрасном настроении и потребовала, чтобы мы с Лоуренсом сопровождали ее на званый обед.
— Это весьма почетно, что миссис Роллстон приглашает нас к себе. Она ведь сестра леди Тэдминстер, ни больше, ни меньше. Род Роллстонов один из старейших в Англии, о них упоминается уже во время Вильгельма Завоевателя.
Мэри с нами не поехала, поскольку должна была встретиться с доктором Бауэрстайном.
Обед удался на славу, и, когда мы возвращались домой, Лоуренс предложил заехать к Цинции в Тэдминстер, тем более что госпиталь был всего в миле от нас. Миссис Инглторп нашла эту идею замечательной и предложила подбросить нас до госпиталя. Ей, однако, надо было написать еще несколько писем, поэтому она сразу уехала, а мы решили дождаться, когда Цинция освободится, и возвратиться в экипаже.
Охранник в госпитале наотрез отказался впустить посторонних, пока не появилась Цинция и не провела нас под свою ответственность. В белом халате она выглядела еще свежей и прелестней! Мы проследовали за девушкой в ее комнату, и она познакомила нас со своей коллегой, довольно величественной дамой, которую, смеясь, представила как «наше светило».
— Господи, сколько здесь склянок! — воскликнул я, оглядывая комнату. — Неужели вы знаете содержание каждой?
